Стивен Кинг - Противостояние. Том II

Но в конце концов аплодисменты стихли.

— Мы собираемся врубить энергию днем, — продолжал Брэд, — и я хочу, чтобы вы все находились в это время дома и были готовы. К чему? К четырем вещам. Послушайте внимательно — это очень важно. Первое: отключите все лампы и электрические приборы в вашем доме. Второе: сделайте то же самое в близлежащих домах. Третье: если вы почувствуете запах газа, определите, откуда он идет, и перекройте его. Четвертое: если услышите сирену пожарной машины, поезжайте на этот звук… но спокойно и без паники. Давайте обойдемся без сломанных в дорожных авариях хребтов. Итак… есть какие-то вопросы?

Было несколько вопросов, и все они касались уточнения перечисленных Брэдом пунктов. Он терпеливо отвечал на каждый, и его нервозность выдавало лишь то, как он машинально мял и тискал руками свой блокнот.

Когда поток вопросов иссяк, Брэд сказал:

— Я хочу поблагодарить ребят, приложивших невероятные усилия, чтобы у нас снова зажегся свет. И я хочу напомнить комитету энергоснабжения, что дело еще не закончено. Будут обрывы на линиях, скачки напряжения, нужно запастись нефтью в Денвере и перевезти ее сюда. Надеюсь, вы все поможете нам. Мистер Глен Бейтман считает, что к тому времени, когда выпадет снег, нас здесь может быть около десяти тысяч, а к весне еще больше. Нужно запустить электростанции в Лонгмонте и в Денвере до конца следующего года…

— Не нужно, если бандюга добьется своего! — хрипло выкрикнул кто-то с задних рядов.

Последовала секунда мертвой тишины. Брэд стоял, мертвой хваткой стиснув свой блокнот, с белым как мел лицом. «Он не сумеет закончить», — подумал Стю, и тут Брэд заговорил на удивление спокойным тоном:

— Кто бы там это ни сказал, мое дело — энергия. Но я думаю, мы останемся здесь еще долго после того, как тот парень сдохнет и исчезнет. И если бы я думал иначе, то занимался бы обмоткой моторов на его стороне. Кого он вообще е…т?

Брэд сошел с трибуны, и кто-то другой рявкнул:

— Ты прав, черт возьми!

На сей раз аплодисменты были громкими, долгими и почти яростными, но в них звучала нотка, которая не понравилась Стю. Ему пришлось долго стучать своим молоточком по стойке, чтобы вновь завладеть вниманием собрания.

— Следующий пункт повестки…

— Да пошел ты на… со своей повесткой! — яростно выкрикнула какая-то молодая женщина. — Давайте говорить про темного человека! Давайте говорить про Флагга! Давно уже пора!

Одобрительный рев. Выкрики: «Нужно по порядку!» Неодобрительный рокот по поводу использованных женщиной выражений. Посторонние разговоры.

Стю ударил по стойке трибуны с такой силой, что головка молоточка отлетела от рукоятки.

— Здесь идет собрание! — заорал он. — У вас будет возможность говорить обо всем, о чем захотите, но пока я веду это собрание, я хочу… чтобы здесь был… ПОРЯДОК!

Он с такой силой проревел последнее слово, что эхо от него пролетело по залу как бумеранг, и все наконец затихли.

— Теперь, — нарочито негромко и спокойно произнес Стю, — следует доложить вам, что произошло у Ральфа вечером 2 сентября, и, похоже, это придется сделать мне, поскольку я — выбранный вами представитель закона и порядка.

Он добился тишины, но, как и аплодисменты, приветствовавшие заключительную фразу Брэда, тишина эта Стю не нравилась. Они все напряглись, подались вперед, и выражение их лиц было жестоким. Это вызывало у него беспокойство и растерянность, словно Свободная Зона за последние сорок восемь часов радикально изменилась, и он уже больше не знал, что она собой представляет. Это напомнило ему то чувство, которое он испытывал, пытаясь выбраться из Центра по изучению чумы в Стовингтоне, когда он ощущал себя мухой, беспомощно барахтающейся в невидимой паутине. Тут было столько лиц, которых он не узнавал, столько незнакомцев…

Но времени думать об этом сейчас не было.

Он коротко описал события, предшествующие взрыву, не упоминая лишь о предчувствии Фрэн в последнюю минуту; при том настроении, в котором они сейчас пребывали, им это было не нужно.

— Вчера утром Брэд, Ральф и я пошли туда и три с лишним часа рылись в развалинах. Мы отыскали нечто похожее на динамитную бомбу, приделанную к рации. Оказалось, эта бомба была установлена в кладовке. Билл Сканлон и Тед Фрамптон нашли еще одну рацию в Амфитеатре Восходящего Солнца, и мы полагаем, бомба была по сигналу взорвана оттуда. Она…

— В жопу все эти «полагаем»! — крикнул Тед Фрамптон с третьего ряда. — Это был тот выблядок Лодер со своей маленькой шлюхой!

Глухой ропот пробежал по залу.

«И это славные парни? Да им насрать на Ника, на Сюзан, на Чэда и остальных. Они похожи на толпу погромщиков, и все, о чем они мечтают, это поймать Гарольда и Надин и повесить их… вроде как в пику темному человеку».

Он случайно поймал взгляд Глена; Глен очень незаметно и очень цинично пожал плечами.

— Если еще хоть один человек заорет с места без предоставления ему слова, я объявлю собрание закрытым, и вы можете сколько угодно точить лясы друг с другом, — сказал Стю. — Здесь вам не посиделки. Что с нами станет, если мы не будем соблюдать правила?

Тед Фрамптон сердито уставился на него, и Стю не отвел взгляд. Через несколько секунд Тед опустил глаза.

— Мы подозреваем Гарольда Лодера и Надин Кросс. У нас есть кое-какие веские основания и некоторые довольно убедительные косвенные улики. Но прямой и явной улики против них нет, и я надеюсь, вы зарубили это себе на носу.

Возник глухой рокот бормочущих голосов и тут же стих.

— Я говорю это лишь затем, чтобы вы запомнили следующее, — продолжал Стю. — Если случится так, что они вернутся обратно в Зону, я хочу, чтобы их привели ко мне. Я посажу их за решетку. И Эл Банделл приступит к подготовке суда… А суд означает, что им дадут высказать свою версию, если им есть что сказать. Мы… нам нужно оставаться хорошими ребятами здесь. Полагаю, мы знаем, где находятся плохие. А быть хорошими ребятами означает, что мы должны делать все цивилизованно.

Он с надеждой взглянул на них, но прочитал на лицах лишь гневное недоумение: Стюарт Редман, видевший своими глазами, как двух его лучших друзей разорвало на куски, теперь торчит здесь и защищает тех, кто сделал это.

— По правде говоря, я думаю, это они, — сказал он. — Но все должно быть по закону. И я здесь для того, чтобы сказать вам: так оно и будет.

Его сверлили глаза людей. Больше тысячи пар глаз. И за всеми он чувствовал одну и ту же мысль: «Что за херню ты тут несешь? Они смылись. Смылись на запад. А ты ведешь себя так, словно они поехали на пару дней поглазеть на окрестности».

Он налил себе стакан воды и отпил немного, надеясь избавиться от сухости в горле. Ее противный кипяченый вкус заставил его поморщиться.