Стивен Кинг - Противостояние. Том II

— Тебе лучше заткнуться, — резко сказал Уитни. — Ты делаешь себе только хуже.

Она посмотрела на Дженни, не в силах понять, как разбитная и открыто улыбающаяся днем девчонка могла превратиться в эту ночную тварь с пустым лицом.

— Разве вы не видите, что он готовится начать все снова? — в отчаянии крикнула она им. — Убийства, стрельбу… чуму?

— Он самый большой и самый сильный, — со странной мягкостью произнес Уитни. — Он сотрет вас всех с лица земли.

— Хватит болтать, — сказал Ллойд. — Пошли.

Они двинулись к ней, чтобы схватить под руки, но она сделала шаг назад, прижав руки к телу, и покачала головой.

— Я пойду сама, — сказала она.

Казино было безлюдным, если не считать нескольких мужчин с винтовками, сидящих пли стоящих у дверей. Казалось, им стало очень интересно рассматривать что-то на стенах, потолках и пустых игровых столах, как только двери лифта разъехались и появилась группа Ллойда, ведущая Дайну.

Ее подвели к решетчатой дверце в конце ряда окошек кассиров. Ллойд открыл ее маленьким ключом и шагнул внутрь. Дайну быстро провели через помещение, похожее на банк: тут стояли машинки для счета купюр, мусорные корзинки, полные обрывков бумажных лент, вазочки с ластиками и скрепками. Мониторы компьютеров — теперь серые и пустые. Раскрытые кассовые аппараты. На полу валялись деньги — в основном пятидесятидолларовые и сотенные бумажки.

Позади кассовых аппаратов Уитни открыл еще одну дверь, и Дайну провели по устланному ковром коридору в пустую приемную. Комната была оформлена со вкусом. Оригинальный белый письменный стол для красивой секретарши, которая умерла, выплевывая длинные зеленые струи слизи, несколько месяцев назад. Картина на стене. Мягкий ворсистый ковер светло-коричневого оттенка. Маленькая прихожая перед кабинетом босса.

Страх закрался во все поры ее тела, как холодная вода. Она напряглась и ощутила странную растерянность. Ллойд наклонился над столом и нажал на кнопку селекторного переговорника. Дайна заметила выступившие на его лбу маленькие капельки пота.

— Мы взяли ее, Р. Ф.

Она почувствовала, как внутри нее закипает истерический смех, и не в силах была удержать его — да и не хотела.

— Р. Ф.! Р. Ф.! [14] R. F. — буквенное обозначение следующих непристойных ругательств: rat fink (стукач, мерзавец), rat fuck (скандалист), royal fuck (виртуоз и сексе), а также позывные радиосвязи. — Примеч. пер. Ох, ну и здорово! Отвечайте, когда услышите! — Она зашлась в истерическом смехе, и неожиданно Дженни ударила ее по лицу.

— Заткнись! — прошипела она. — Ты не знаешь, что тебя ждет здесь.

— Я знаю, — взглянув на нее в упор, сказала Дайна. — Вот ты и все остальные — вы не знаете.

Из переговорника раздался голос — радушный, довольный и веселый:

— Очень хорошо, Ллойд, спасибо. Пошли ее сюда, пожалуйста.

— Одну?

— Да, разумеется. — И перед тем как селектор отключился, оттуда раздался снисходительный смешок. От этого звука у Дайны мгновенно пересохло во рту.

Ллойд обернулся. Теперь уже крупные капли пота выступили у него на лбу и стали стекать вниз по его худым щекам, как слезы.

— Ты все слышала. Иди.

Она скрестила руки под грудью так, чтобы нож оставался внутри.

— А что, если я отказываюсь?

— Я втащу тебя туда.

— Погляди на себя, Ллойд. Ты так напуган, что не сумел бы втащить туда даже щенка дворняжки. — Она оглядела остальных. — Вы все напуганы. Дженни, ты же явно замочила трусики. Что неважно сказалось на твоем цвете лица, дорогая. Да и на трусиках тоже.

— Прекрати, ты, змеюка поганая, — прошептала Дженни.

— Я никогда не боялась так в Свободной Зоне, — сказала Дайна. — Мне было хорошо там. Я пришла сюда, потому что хотела, чтобы это чувство сохранилось. Тут не было никакой политики, кроме этой. Вам стоит хорошенько поразмыслить над этим. Может быть, он внушает страх, оттого что ему больше нечего внушать.

— Мэм, — извиняющимся тоном оборвал ее Уитни, — я бы с удовольствием прослушал оставшуюся часть вашей проповеди, но человек ждет. Простите меня, но или вы скажете «аминь» и сами войдете в эту дверь, или я втащу вас туда. Можете рассказать свою сказку ему, когда окажетесь там… если у вас хватит слюны, чтобы болтать, разумеется. Но до тех пор мы отвечаем за вас.

«И самое странное, — подумала она, — судя по голосу, ему жутко жаль меня. Как плохо, что он еще и страшно напуган».

— Вам не придется этого делать.

Усилием воли она заставила свои ноги сделать первый шаг, и дальше пошло чуть-чуть легче. Она шла к своей смерти, в этом она не сомневалась. И если этому суждено быть, да будет так. У нее был нож. Сначала для него, если она сумеет, а потом для себя, если понадобится.

Она подумала: «Меня зовут Дайна Роберта Джургенз, и я боюсь, но мне случалось бояться и раньше. Все, что он может взять у меня, я все равно рано или поздно должна была бы отдать — мою жизнь. Я не дам ему сломать меня. Я не дам ему сделать меня меньше, чем я есть, если у меня это получится. Я хочу умереть достойно… и я постараюсь добиться того, чего хочу».

Она повернула ручку двери и очутилась во внутреннем офисе… и в двух шагах от Рэндалла Флагта.

Комната была огромной и почти пустой. Письменный стол отодвинут к дальней стене, позади него стояло дорогое вертящееся кресло. Картины были задрапированы чехлами. Свет погашен.

Напротив нее драпировка была откинута со стеклянной стены-окна, выходящего на пустыню. Дайна подумала, что в жизни никогда не видела такого стерильного и непривлекательного пейзажа, как тот, что открывался из окна. Сверху светила луна, как маленькая, отполированная до блеска серебряная монетка. Она была почти полной.

У окна замер человек, смотревший на пустыню.

Прежде чем обернуться, он долго стоял неподвижно и продолжал смотреть в окно, равнодушно демонстрируя ей свою спину. Сколько нужно времени человеку на то, чтобы обернуться? Две, самое большее три секунды. Но Дайне показалось что темный человек поворачивается целую вечность, постепенно выставляя себя на обозрение, как та самая луна, на которую он смотрел. Она снова превратилась в ребенка, онемевшего от дикого любопытства, смешанного с жутким страхом. На мгновение она целиком оказалась в сетях его магнетизма, его чар, и она была уверена, что когда он полностью повернется к ней — а до тех пор пройдут века, — она увидит лицо из ее снов — лицо монаха в готической мантии с капюшоном, чей силуэт едва виден в окружавшей его полной тьме. Она увидит его и тогда сойдет с ума.

Потом он взглянул на нее и пошел к ней, тепло улыбаясь, и ее первая изумленная мысль была: «Да ведь он моих лет!»

Волосы Рэнди Флагга были темные и растрепанные. Лицо — красивое и румяное, словно он много времени проводил на ветру в пустыне. Черты лица — подвижные и чувственные, а в глазах плясало веселье. В глазах маленького ребенка, охваченного мгновенным и невероятным затаенным удивлением.