Стивен Кинг - Противостояние. Том II

6. Выяснить, утвердит ли Свободная Зона комитет по электроэнергии, предварительно по меньшей мере из шестидесяти человек, для налаживания энергоснабжения до наступления холодов.

7. Выяснить, утвердит ли Свободная Зона поисковый комитет по меньшей мере из пятнадцати человек, задачей которого станет выяснение местонахождения Абагейл Фримантл.

Ларри поймал себя на том, что его руки нервно складывают из афишки с повесткой, которую он помнил почти слово в слово, бумажный самолетик. Присутствовать на заседаниях организационного комитета было забавно, как играть в игру, в которой дети изображают из себя членов парламента, попивая в гостиной колу, закусывая ее приготовленным Фрэнни пирогом и болтая между собой. Даже та часть заседания, которая касалась засылки шпионов через горный хребет, прямо в лапы темного человека, казалась игрой отчасти потому, что он даже вообразить не мог себя самого в этой роли. Нужно растерять последние мозги, чтобы обречь себя на подобный кошмар. Но на их закрытых заседаниях в комнате, уютно освещенной газовыми лампами, эта затея выглядела вполне нормальной. И если Судью, или Дайну Джургенз, или Тома Каллена поймают, это казалось — по крайней мере на их закрытых заседаниях — всего лишь чем-то вроде потери ладьи пли ферзя в шахматной партии.

Но теперь, сидя в центре зала между Люси и Лео (Надин он не видел весь день, и Лео, кажется, тоже не знал, где она. «Ушла куда-то», — безучастно бросил он), Ларри осознал всю правду, и правда эта раздирала его внутренности, как раскачивающийся таран. Это была уже не игра. Здесь находилось пятьсот восемьдесят человек, и большинство из них понятия не имели, что Ларри Андервуд — никакой не славный парень и что первый человек, которого Ларри Андервуд попытался взять под свою опеку после эпидемии, умер от слишком большой дозы снотворного.

Его ладони были холодными и влажными. Они снова машинально попытались сложить из афишки бумажный самолетик, и он заставил себя остановиться. Люси взяла в руки его ладонь, сжала ее и улыбнулась. Он сумел ответить ей слабой улыбкой, больше похожей на гримасу, а в душе своей услыхал голос матери: «В тебе чего-то не хватает, Ларри».

От этих мыслей его охватила паника. Можно ли еще как-то выбраться из этого, или все уже зашло слишком далеко? Он не хотел жить с этим камнем на сердце. На закрытом заседании он уже выдвинул предложение, которое могло обречь Судью Фарриса на смерть. «Если его забаллотируют и кто-то другой займет его место, им придется голосовать заново, посылать Судью или нет, верно? Ну конечно, придется. И они проголосуют за то, чтобы послать кого-то другого. Когда Лори Констабл назовет меня, я просто встану и скажу, что отказываюсь. И разумеется, меня никто не сможет принудить, так? Не сможет, если я сам решу отказаться. И кому на хрен нужна такая кутерьма?»

Уэйн Стаки сказал на том давнишнем пляже: «В тебе какая-то сила, способная сокрушать металл».

Люси тихонько произнесла:

— Ты отлично подойдешь.

— М-мм? — вздрогнул он.

— Я говорю, ты отлично подойдешь. Правда, Лео?

— О да, — сказал Лео, вертя головой. Его глаза, не отрывались от публики, словно не могли еще сообщить мозгу количество собравшихся. — Классно.

«Что ты понимаешь, жалкая дурочка, — подумал Ларри. — Держишь меня за руку и не догадываешься, что я могу принять поганое решение и в результате угробить вас обоих. Я уже на пути к тому, чтобы угробить Судью Фарриса, а он поддерживает мое ё…е выдвижение. Что же это за мясорубка такая?» Из горла у него вырвался слабый хриплый звук.

— Ты что-то сказал? — спросил Люси.

— Нет.

Тут Стю двинулся через сцену к трибуне, его красный свитер и голубые джинсы очень четко вырисовывались в ярком, резком свете ламп, питавшихся от генератора «Хонда», установленного Брэдом Китчнером и ребятами из его команды с электростанции. Где-то в центре зала раздались аплодисменты — Ларри не разобрал, где именно, и какой-то циничной частью своего сознания решил, что это составная часть спектакля, организованного Гленом Бейтманом, их штатным консультантом и экспертом по искусству управления толпой. Впрочем, это не имело значения. Первые редкие хлопки вылились в гром рукоплесканий. На сцене Стю застыл возле трибуны с комически изумленным видом. К аплодисментам присоединились радостные возгласы и пронзительные свистки.

Потом весь зал поднялся на ноги, аплодисменты стали походить на шум проливного дождя, и люди принялись выкрикивать: «Браво! Браво!» Стю поднял руки, но публику уже ничто не могло остановить; крики зазвучали с удвоенной силой. Ларри скосил глаза на Люси и увидел, что она яростно хлопает в ладоши, не отрывая взгляда от Стю, скривив рот в дрожащей, но восторженной улыбке. Она плакала. С другого бока Лео тоже аплодировал, с такой энергией снова и снова сдвигая ладоши, что Ларри показалось, они отвалятся, если это продлится чуть дольше. От бурной радости словарный запас Лео, с таким трудом возвратившийся к нему, улетучился, так порой люди забывают на время английский, если он для них не родной. Парнишка лишь громко и восторженно улюлюкал.

Брэд с Ральфом подключили к генератору и громкоговоритель. Стю дунул в микрофон и произнес:

— Леди и джентльмены…

Однако аплодисменты не стихали.

— Леди и джентльмены, если вы усядетесь на свои места…

Но они не хотели усаживаться на свои места. Аплодисменты не смолкали, и Ларри, ощутив боль в руках, посмотрел вниз и увидел, что хлопает в ладоши так же яростно, как и все остальные.

— Леди и джентльмены…

Эхо от аплодисментов гремело громовыми раскатами. Наверху семейство ласточек, поселившихся в этом приятном и тихом местечке после нашествия чумы, теперь, неистово хлопая крыльями, носилось в воздухе, обезумев от желания убраться куда-нибудь подальше от людей.

«Мы аплодируем сами себе, — подумал Ларри. — Мы аплодируем тому факту, что мы все живы и собрались здесь вместе. Не знаю, может быть, мы таким образом говорим: привет тебе, общество. Привет, Боулдер. Наконец-то. Как хорошо быть здесь, как здорово остаться в живых».

— Леди и джентльмены, пожалуйста, я буду крайне признателен вам, если вы сядете на свои места.

Аплодисменты начали понемногу стихать. Теперь можно было услышать, как дамы — и некоторые мужчины тоже — шмыгают носами. Носы были прочищены. Разговоры перешли на шепот. По залу прокатился шорох рассаживающихся по местам людей.

— Я рад, что вы все здесь, — сказал Стю. — Я рад, что сам нахожусь здесь, с вами. — Микрофон зафонил, и Стю пробормотал: — Чертова штуковина. — Его слова ясно и отчетливо разнеслись по всему залу. Раздались негромкие смешки, и Стю покраснел. — Наверное, нам всем придется снова привыкать к этим штучкам, — сказал он, и это вызвало новую овацию.