Стивен Кинг - Противостояние.Том I

Ник задумался. В памяти ожили события прошлой ночи, когда его толкали от одного к другому, как окровавленное пугало, и губы Рея выплевывали слова: «Я покажу ему. Сосунок ударил меня». Еще он вспоминал свой старенький рюкзак, неизменно сопровождавший его в последние два года скитаний, который безжалостно сорвали у него со спины.

В блокноте Ник написал и подчеркнул два слова: Давайте попробуем.

Бейкер со вздохом кивнул:

— Договорились. Винс Хоуган работает на лесопилке… хотя это явное преувеличение. На самом деле большую часть времени он там валяет дурака. Мы поедем туда в девять, если с тобой все будет в порядке. Может, нам удастся запугать его так, что он расколется.

Ник кивнул.

— Как твой рот? Док Соумз оставил тебе какие-то таблетки. Он сказал, что у тебя могут быть дикие боли.

Ник печально кивнул.

— Сейчас достану. Это… — Бейкер замолчал на полуслове, и в своем бесшумно двигающемся мире Ник увидел, как шериф несколько раз чихнул в носовой платок. — Вот еще и это привязалось, — продолжал Бейкер, но на этот раз он отвернулся от Ника, и тот уловил лишь первые слова. — Похоже, я подхватил серьезную простуду. Бог ты мой, ну разве жизнь не восхитительна?! Добро пожаловать в Арканзас, паренек.

Он достал таблетки и со стаканом воды протянул их Нику. Потом он осторожно пощупал свою нижнюю челюсть. Там была ощутимая болезненная припухлость. Воспаленные гланды, кашель, чихание, температура. Да, день обещал быть на редкость замечательным.

Ларри проснулся утром в состоянии легкого похмелья, со специфическим привкусом во рту, словно маленький дракончик справил там свою нужду, и ощущением, что он находится там, где ему не следует быть.

Кровать была односпальной, но на ней лежали две подушки. Ларри почувствовал запах жареного бекона. Он сел, посмотрел в окно, за которым начинался еще один серый нью-йоркский день, и первым делом подумал, что за минувшую, ночь с Беркли произошли какие-то ужасные перемены: он стал, грязным, закопченным и как-то разом постарел. Постепенно в памяти ожили события прошлого вечера, и Ларри поймал себя на том, что уже смотрит не на Беркли, а на Фордэм. Он находился в квартире на втором этаже в доме по Тремон-авеню, недалеко от Конкорса, и его мать наверняка ломает голову, где же он провел ночь. Звонил ли он ей, сказал ли ей какие-нибудь, пусть самые робкие слова в свое оправдание?

Ларри спустил ноги с кровати и подобрал смятую пачку «Винстона» с единственной случайно оставшейся сигаретой. Он щелкнул зеленой пластиковой биковской зажигалкой и закурил. Сигарета отдавала конским навозом. Из кухни непрерывно, как из радиоприемника, доносилось шипение жарящегося бекона.

Девушку звали Мария, она сказала, что работает… кем? Специалистом по оральной гигиене, что ли? Ларри не знал, насколько она сведуща в гигиене, но по оральной части она была, бесспорно, на высоте. Ларри смутно припоминал, как его заживо заглатывали. Кросби, Стиллз и Нэш на плохоньком проигрывателе в гостиной пели: «Сколько воды течет под мостом, столько же времени мы теряем понапрасну». Если ему не изменяла память, Мария уж точно времени, даром не теряла. Она просто остолбенела, узнав, что он тот самый Ларри Андервуд. Вроде бы в разгар своих вечерних развлечений они отправились на поиски открытого магазина пластинок, чтобы купить экземпляр «Детки»…

Он тихо застонал и постарался восстановить в памяти весь вчерашний день от невинной завязки до этого неистового, заглатывающего финала.

«Янки» еще не приехали в город, это он помнил. Мать ушла вчера на работу до того, как он проснулся. На кухонном столе она оставила расписание их игр и записку: Ларри, как видишь, «Янки» не вернутся до 1 июля. Но 4-го они сыграют два матча подряд. Если на этот день ты ничего не планируешь, то почему бы тебе не взять маму с собой на стадион. Я куплю пиво и сосиски. В холодильнике найдешь яйца и колбасу или возьми рогалики в хлебнице, если они нравятся тебе больше. Позаботься о себе сам, малыш. В конце записки была характерная для Элис Андервуд приписка: Большинство твоих старых дружков разъехались, и скатертью дорожка этой ораве бездельников, но мне кажется, что Бадди Маркс работает в типографии на Стрикер-авеню.

Одно воспоминание об этой записке заставило его поморщиться. Ни слова «дорогой» перед его именем, ни «с любовью» в конце записки. Ей все это казалось ненужной мишурой. Действительно стоящее внимания лежало в холодильнике. Пока он отсыпался после своей поездки через всю Америку, она накупила всякой всячины, всего того, что он обожал. Она ничего не упустила, ее память была пугающе безупречной. Консервированная ветчина «Дэйзи». Два фунта настоящего масла — каким образом она могла позволить себе такое на свою зарплату? Две упаковки колы по шесть штук. Сосиски «Дели». Ростбиф, замаринованный в особом соусе, рецепт которого Элис отказывалась раскрыть даже собственному сыну. Галлон мороженого «Персиковый нектар» от «Баскин-Роббинс» в морозильнике. И еще сырный пирог «Сара Ли» с земляникой.

Он вспомнил, как, повинуясь импульсу, заглянул в ванную: не для того чтобы опорожнить свой мочевой пузырь, а чтобы проверить аптечку. Новая модель зубной щетки «Пепсодент» висела на том же месте, где в детстве сменяли друг друга его прежние зубные щетки. Набор лезвий, баночка крема для бритья «Барбазол», даже флакон одеколона «Олд Спайс» (не самый шикарный, сказала бы она — он прямо слышал , как она произносит эти слова, — но для своей цены пахнет неплохо).

Он молча смотрел на все эти вещицы, потом взял новый тюбик зубной пасты и подержал его на ладони. Вместо слов «дорогой» или «с любовью, мама» — новая зубная щетка, новый тюбик зубной пасты, новый флакон одеколона. Иногда, подумал он, настоящая любовь бывает не только слепой, но и молчаливой. Он начал чистить зубы, удивляясь, почему здесь не звучит еще и музыка.

В комнату вошла специалистка по оральной гигиене в одной только розовой нейлоновой нижней юбке.

— Привет, Ларри, — сказала она. Она была маленького роста, имела тот же тип смазливого личика с неопределенными чертами, что и Сандра Ди. Ее высокая, без малейших признаков обвислости грудь вызывающе нацелилась прямо на него. Как в том старом анекдоте: ты прав, лейтенант, у нее парочка 38-го калибра и настоящее ружье. Ха-ха, очень смешно. Он проделал три тысячи миль, чтобы ночью быть съеденным заживо Сандрой Ди.

— Привет, — ответил он и встал с постели. Он был совершенно голый: его одежда валялась у кровати. Он начал одеваться.

— Хочешь, я дам тебе халат? На завтрак у нас копченая рыба и бекон.

Копченая рыба и бекон? Его желудок болезненно дернулся и стал сжиматься в комок.