Кэти Макалистер - Ты меня просто убиваешь

Как и девушка-Страж, являющаяся одновременно повелительницей демона.

Через пятнадцать минут мы с Джимом спустились по лестнице, выглянули на улицу, чтобы проверить, не следят ли за домом, и опрометью бросились к ожидавшей нас машине Рене.

— Bonjour, — запыхавшись, произнесла я и выругалась вполголоса, когда Джим, запрыгнув в машину, повалился мне на колени. — Слезь с меня!

— Извини.

Рене развернулся и недовольно взглянул на меня.

— Прежде чем мы поедем, я должен сделать тебе выговор.

— Э-э-э…

— По телефону ты сказала, что не хочешь меня беспокоить, и спросила, поверил ли я всем этим газетным историям насчет тебя. Я обижен на тебя за такие слова!

Я смущенно поскребла по стеклу:

— Рене, извини, пожалуйста, я и не думала тебя обижать, я просто хотела дать тебе возможность выйти из игры на тот случай, если тебе не нравится разъезжать по городу с человеком, которого разыскивает полиция.

Рене презрительно фыркнул:

— Значит, ты мне не доверяешь, да?

— Я тебе полностью доверяю, но не хочу втягивать в это дело.

Он сделал непристойный жест в сторону ехавшего за нами водителя, который что-то вопил, и снова взглянул вперед:

— Quand les poules auront des dents.

— A?

Он дал полный газ, нас отбросило назад, и я вцепилась в Джима.

— Это выражение означает «Когда рак на горе свистнет» Это твой урок на сегодня, а кроме того, это то, что я думаю о твоих глупых предположениях.

Очевидно, Рене меня простил, потому что решил научить меня очередной поговорке, которая должна была помочь мне во время пребывания во Франции. Я улыбнулась и, пока мы ехали в сторону Латинского квартала, сообщила ему последние новости.

— Хорошо, что ты мне позвонила. Я буду внимательно следить за тем, чтобы полиция тебя не засекла, — сказал Рене, когда я выволокла упиравшегося Джима из зоомагазина, куда мы завернули за зубной щеткой. Джим решил, что коробки с собачьими лакомствами выставлены специально для удовлетворения его аппетита, и мне пришлось силой выволакивать его из помещения. — Сейчас мы проведем разведку на рю Эбюли-сьон сюр ле Фесе де Дьябль. Увидим полицейских — значит, уезжаем. Если никого нет, я высажу вас и остановлюсь неподалеку от магазина, идет?

— Неплохой план, — согласилась я.

Именно так мы и сделали — Рене пару раз проехался мимо лавки Амели. Но мы не заметили ни полицейских машин, ни незнакомцев, слонявшихся вокруг магазина и притворявшихся, что они читают газеты, ни женщин, сюсюкающих с младенцами в коляске, — словом никто не прикидывался простыми прохожими, как это обычно делают копы. На улице было много людей, Но никто из них не слонялся без дела. Приближался полдень, горожане спешили в магазины или на ланч. Рене остановился в квартале от оккультной лавки, затем медленно поехал за мной, пока я ходила туда-сюда по улице, пытаясь определить, не интересуется ли мной кто-нибудь.

Когда я третий раз прошла мимо «Ядовитого гримуара», он подал мне сигнал «все чисто» и уехал в наше условленное место встречи в двух кварталах от магазина.

— Операция «Амели» начинается, — тихо сказала я Джиму, развернулась на каблуках и направилась обратно к «Ядовитому гримуару». Подойдя к двери, я в последний раз огляделась по сторонам, но никто не обращал на нас ни малейшего внимания. — Уф! Похоже нам наконец-то повезло.

Я распахнула дверь и нос к носу столкнулась с инспектором Прустом.

— Пардон… О черт, merdel — воскликнула я, разглядев, в кого именно врезалась.

На какое-то мгновение я застыла в изумлении, затем включились мои боевые (или, скорее, беговые) инстинкты, и я развернулась, чтобы броситься прочь.

Рука инспектора Пруста опустилась на мой локоть, заставив остановиться.

— Мадемуазель Грэй, какая приятная неожиданность. А мы с мадам Мерлен как раз только что говорили о вас. Мадам заявила, что понятия не имеет, когда вы соберетесь заглянуть в ее магазин, — и вот появляетесь вы, собственной персоной. Ваш визит оказался очень кстати.

Мое сердце снова ушло в пятки, когда я обернулась к инспектору и для пробы подергала руку. Он держал меня не больно, но очень крепко. Вырваться от него было невозможно, оставалось только приказать Джиму напасть. Но мне не хотелось этого делать, отчасти потому, что Амели не одобрила бы насилия. А кроме того, мне нравился инспектор, хотя он и собирался посадить меня в тюрьму. По крайней мере, он был со мной честен.

— Амели сказала вам правду, — произнесла я, бросая на женщину быстрый взгляд, — она с весьма озабоченным видом стояла за спиной инспектора Пруста. — Ей ничего не известно о моих планах. Думаю, вы и со мной захотите поговорить?

— Очень, очень приятно будет с вами побеседовать, — ответил он, свободной рукой делая жест в сторону двери.

Почему-то я сомневалась, что для меня эта беседа будет приятной. Когда мы уходили из магазина, я многозначительно покосилась на Джима. Тот приподнял брови, но промолчал.

— Вы же знаете, что я ни в чем не виновата, — дружеским тоном начала я, когда инспектор Пруст повел меня по тротуару в противоположном направлении от машины Рене. Я решила, что у меня есть самое большее минута до того момента, когда он затащит меня в ближайший участок. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы сообщить ему некоторые факты. — Я не убивала Венецианца, как не убивала и мадам Довиль, а вы же сами признали, что в первом убийстве я не замешана. Однако мне известно, кто убийца, и сейчас я собираю доказательства, которыми вы сможете воспользоваться, чтобы обвинить преступника.

— Собирать доказательства — работа полиции, мадемуазель, а вовсе не ваша. Однако признаюсь, буду рад услышать ваши соображения на этот счет. Больше всего меня интересует, что вы скажете по поводу своих приключений в доме месье Камю. — Он посмотрел на меня, наклонив голову. — Ведь это вы подожгли беседку, верно?

— Да, но это был несчастный случай, я не хотела. Просто результат неосторожного обращения с… мм… спичками.

Я попыталась выдернуть руку, но хватка инспектора не ослабевала; он продолжал тащить меня за собой, а Джим семенил следом. Я прикусила губу, вспоминая свой недавний разговор с демоном. Среди всех даров — Стража в этой ситуации мне могло помочь лишь одно. Если бы я сумела сообразить, как дать инспектору Прусту мысленный толчок, то смогла бы убежать от него и добраться до машины Рене. Я взглянула на полицейского краем глаза. Он поднял правую руку и сделал кому-то знак, наверное своему водителю. Сейчас или никогда.

— Вы же хотите меня отпустить, правда?

Он взглянул на меня, явно встревоженный этим предположением:

— Прошу прощения?

Я сжала кулаки и открыла ту самую дверь у себя в сознании, не обращая внимания на угли Дрейкова костра, которые, казалось, постоянно за ней тлели; вместо этого я представила себе, как инспектор Пруст отпускает мою руку.