Дин Кунц - Шорохи

– А как назвали другого?

– Не имею ни малейшего понятия. Когда Кэтрин уезжала от меня, они еще не получили никаких имен.

– А как же метрики?

– Не было никаких метрик.

– Как же это может быть?

– Детей не стали регистрировать.

– Но по закону… – начал Тони.

– Кэтрин упорно отказывалась их регистрировать. А уж если ей чего-то сильно хотелось, она не скупилась.

– И врач не вмешался?

– Он получил тысячу баксов за помощь при родах и чтобы держал язык за зубами. Тогда тысяча долларов весила побольше, чем сейчас.

– Оба мальчика родились здоровыми? – полюбопытствовал Джошуа.

– Нет, довольно хиленькими. Кожа да кости. Возможно, из-за того, что Кэтрин много месяцев просидела на диете. Да еще эти обручи. Но орали они ничуть не хуже других младенцев. А уж аппетит у них был – вы не можете себе представить! Так что, я думаю, они были вполне здоровыми, только уж больно крохотными.

– Как долго Кэтрин оставалась у вас? – поинтересовалась Хилари.

– Примерно две недели. Ей нужно было отдохнуть, окрепнуть. И дать детям нарастить мясца на косточках.

– Покидая ваше… заведение… она унесла с собой обоих младенцев?

– Само собой. У меня был дом терпимости, а не ясли. Я была счастлива от них отделаться.

– Вы знали, что она привезла в Санта-Елену только одного малыша? – выпытывала Хилари.

– Догадывалась, что таковы ее намерения.

Джошуа перехватил инициативу:

– Она не сказала вам, как собирается поступить со вторым мальчиком?

– Кажется, хотела отдать его на усыновление.

– «Кажется»? – взорвался адвокат. – Неужели вам было совершенно все равно, что станется с двумя беспомощными крошками в руках невменяемой матери?

– Она оклемалась.

– Дерьмо собачье!

– Встреть вы ее на улице, ни за что бы не подумали, что с ней что-нибудь не так.

– Но за благополучным фасадом…

– Она была их мать, – веско заявила миссис Янси, – и не собиралась причинять им зло.

– Откуда такая уверенность? – усомнился Джошуа.

– Да, я была уверена. Я всегда с огромным уважением относилась к чувствам матери. Материнская любовь творит чудеса.

Джошуа снова едва удержался, чтобы не залепить ей оплеуху.

В разговор вступил Тони:

– Кэтрин могла отдать его в какую-нибудь семью.

– И это предоставляет широкое поле для самых мрачных предположений, – буркнул Джошуа.

– Ей-богу, вы меня удивляете! – Рита Янси покачала головой и снова почесала кошке грудку. – Все-то вам мерещатся разные ужасы. Сроду не видела таких безнадежных пессимистов. Неужели вам не приходило в голову, что она могла просто подбросить ребенка – положить на какое-нибудь крыльцо, скажем, церкви или сиротского приюта? Его бы сразу заметили и позаботились о нем. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что его подобрала какая-нибудь молодая пара и он вырос в прекрасном доме, усыновленный замечательными людьми, которые дали ему родительскую любовь и хорошее воспитание. И вообще – все на свете!

Если Рита Янси и знала что-либо сверх того, что уже сообщила о судьбе близнецов, то она оставила это при себе. Тони понял: больше из нее ничего не вытянешь, даже если его спутники придерживались противоположного мнения. Оба они – Хилари и Джошуа – кипели негодованием. Попытайся они открыть рот, на Риту Янси обрушился бы такой поток гневных и резких слов, что она, несомненно, оскорбилась бы и выставила их за дверь.

Тони понимал: Хилари глубоко потрясена сходством собственного жуткого детства и пожизненной агонии Кэтрин. В Рите Янси ее раздражало все: жалкие потуги на мораль, слащавая и в то же время напыщенная сентиментальность и особенно – искреннее, всеобъемлющее равнодушие.

Джошуа страдал от удара, нанесенного его самолюбию: ведь он проработал у Кэтрин двадцать пять лет и ни разу не заподозрил тихого помешательства, которое она столь успешно скрывала за фасадом уравновешенности.

Тони поднялся с дивана и, подойдя поближе к Рите Янси, сел на подставку для ног, делая вид, будто ему хочется погладить кошку. На самом деле он нарочно поместился между ней и Хилари, а также Джошуа, который в любой миг мог сорваться – схватить миссис Янси в охапку и начать яростно трясти ее. Отсюда, с подставки для ног, Тони удобно было продолжать расспросы. Поглаживая кошку, он, с присушим ему обаянием, постарался расположить к себе ее хозяйку.

Наконец он спросил, не было ли при рождении близнецов чего-либо необычного.

– Необычного? – переспросила миссис Янси. – Разве вам не кажется, что вообще вся эта история – из ряда вон?

– Вы правы, – согласился Тони. – Я неточно сформулировал вопрос. Вот что я имел в виду: не было ли чего-либо особенного в том, как протекали роды? В состоянии новорожденных?..

В удивленных глазах Риты Янси мелькнуло воспоминание.

– Да, – произнесла она. – Кое-что было.

– Я попробую угадать. Близнецы родились с оболочкой на голове, не правда ли?

– Точно. Откуда вам это известно?

– Просто угадал.

– Черта с два! – Старуха погрозила ему пальцем. – А вы хитрее, чем я думала.

Тони выдавил из себя улыбку. Пришлось приложить усилие, потому что в Рите Янси не было ничего такого, что побудило бы его искренне улыбнуться ей.

– Да, они оба родились в оболочке, закрывавшей почти всю голову. Доктор сказал, что ему и раньше приходилось наблюдать подобное, но только у одного близнеца из двух. Это был один случай из миллиона.

– Кэтрин об этом знала?

– Про оболочку? Не могу вам сказать. У нее была лихорадка. А потом она три дня буйствовала.

– А когда пришла в норму?

– Скорее всего ей об этом сказали. Обычно матери сообщают такие вещи. Да-да, помню: я же ей и сказала. Это произвело на нее сильное впечатление. Некоторые называют это «родиться в рубашке», утверждают, что такие дети становятся ясновидящими.

– Кэтрин придерживалась такого же мнения?

Рита Янси наморщила лоб.

– Нет. Наоборот, она сочла это дурным предзнаменованием. Лео увлекался, как сейчас говорят, паранормальными явлениями. И сама Кэтрин прочла кое-какие книги. В одной из них было сказано, будто бы, если оба близнеца родятся в сорочке, это означает… Точно не помню, но что-то связанное с дьяволом.

– Знак дьявола? – подсказал Тони.

– Да! Вот это самое.

– Значит, она верила, что ее дети отмечены дьяволом и их души прокляты?

– Я уж и забыла об этом.

Миссис Янси устремила невидящий взгляд куда-то в пространство, мимо Тони, словно вглядываясь в прошлое.

Хилари с Джошуа сидели молча, и Тони был рад, что они признали его превосходство.

Наконец миссис Янси заговорила:

– После того как Кэтрин сказала о знаке дьявола, она вдруг замкнулась в себе и пару дней пролежала тихонько, точно мышь, глядя в потолок и почти не шевелясь. Как будто о чем-то напряженно думала. Потом вдруг она повела себя весьма странно, я даже начала подумывать, не отправить ли ее в сумасшедший дом.