Дин Кунц - До рая подать рукой

Прекрасно образованный человек, Престон знал, что ее бесполезность и зависимость от других – абстрактные понятия, которые не оставляют выделений на вещах, к которым она прикасалась. Он знал, что ее генетические нарушения не передаются как заразная болезнь. И тем не менее, когда его правая рука, в которой он держал ортопедический аппарат, стала липкой от пота, пока он рыскал по лабиринту в поисках Королевы Шлюх, он не сомневался, что мерзкие выделения Руки растворяются в его поте и через предательски открывшиеся поры могут проникнуть в тело. И в лучшие-то времена пот доставлял ему не меньше огорчений, чем моча, сопли и другие вторичные продукты, результат обмена веществ организма, но сейчас, когда его рука с каждым мгновением становилась все грязнее, антипатия к девочке переросла в отвращение, отвращение – в черную ярость, хотя такой мыслитель, как он, должен был ощущать себя выше этого. Но с каждым шагом, уводящим Престона в зловонное чрево лабиринта, знания имели все меньшее значение в сравнении с его чувствами .

По-прежнему со связанными руками, выставив перед собой острый осколок абажура, словно алебарду, Микки добралась до перекрестка коридоров, прижимаясь спиной к стене, прислушиваясь к малейшим звукам. Она двигалась бесшумно, как лягушка, воспользовавшись освоенной с детства технологией «стелс» [114]. Только так, превращаясь в призрака, молчаливого и невидимого, ей удавалось избежать внимания очередного плохиша, которых мать – одного за другим – приводила в дом.

На путы она больше не смотрела, понимая, что на освобождение от них уйдет время, как минимум несколько минут, и это занятие отвлечет ее от главного. Она, словно святой Георгий, попала в логово дракона, а пробудившийся дракон уже выслеживал ее.

У самого угла Микки остановилась. Следующий коридор, пересекающийся с ее под прямым углом, уходил направо и налево. И не хотелось, высунув голову, обнаружить там поджидающего ее Мэддока. Она помнила, как ловко, с какой смелостью совсем недавно он проник в дом Дженевы и обследовал его, пока она спала. Так что недооценивать врага она не собиралась.

И ее предположения тут же подтвердились, потому что он вдруг выругался, буквально в нескольких футах от нее, по левую руку, где, должно быть, стоял, вслушиваясь в тишину. Но потом, в приступе неконтролируемой ярости, что-то бросил, это «что-то» ударилось об пол, покатилось по нему и замерло аккурат на пересечении с коридором, в котором пряталась Микки, в нескольких дюймах от ее ног: ортопедический аппарат, коленный протез Лайлани.

Если бы Мэддок последовал за стальным ортопедическим аппаратом, они бы оказались лицом к лицу, и она смогла бы выжить, лишь полоснув его осколком по глазам, используя элемент внезапности. Если бы она промахнулась, порезав щеку или бровь, он бы просто прикончил ее, потому что со связанными руками она не смогла бы оказать сопротивление.

Микки затаила дыхание. Переместила тело, не шевельнув ногами, повернулась лицом к перекрестку, держа осколок наготове.

На левой руке она носила дешевый классический «Таймекс». Без электронных компонентов. Старомодные механические часы. Она могла поклясться, что слышит, как щелкают шестеренки, зацепляя друг друга зубчиками. Раньше она никогда этого не замечала, но теперь улавливала и этот звук, настолько обострился ее слух.

После грохота брошенного на пол ортопедического аппарата установилась полная тишина. Мэддок, приближаясь или удаляясь, не издавал ни звука. А может, ждал, словно свернувшаяся кольцами, изготовившаяся к броску змея.

Гулко стучало сердце. От этих ударов тело вибрировало, как земля под несущимся табуном лошадей.

И все-таки что-то она слышала сквозь удары сердца, какие-то звуки проникали в мозг, отфильтровываясь от шума дождя по крыше, поэтому она знала, что в тишине что-то происходит, кто-то движется.

Ждать еще минуту? Две? Вечно ждать нельзя. Если стоять на месте, тебя найдут. Призраки, живые или нет, должны ускользать, находиться в постоянном движении.

Она наклонилась вперед, высунувшись на чуть-чуть, заглянув к коридор одним глазком.

Мэддок ушел. В следующем коридоре, справа и слева, никого не было.

Ортопедический аппарат означал, что Лайлани привезли сюда. И, должно быть, она жива, потому что Мэддок не стал бы снимать протез с трупа, только с живой девочки, с тем чтобы еще больше обездвижить ее.

Тяжелый выбор. Оставить коленный протез или попытаться взять его? Выводить Лайлани будет легче, если девочка сможет стоять и идти на двух ногах. Но ортопедический аппарат мог звякнуть, когда Микки попыталась бы его поднять. А кроме того, со связанными руками она не смогла бы нести протез и эффективно использовать осколок стекла в качестве оружия.

Микки наклонилась и все-таки схватила коленный протез, потому что с ним Лайлани не только чувствовала себя увереннее и крепче стояла на ногах, но и меньше боялась. Подняла медленно, осторожно. Ничего не загремело. Она прижала протез к телу, чтобы исключить малейший шум, и поднялась.

Поскольку Мэддок вымок под дождем, Микки видела, куда он отправился и откуда пришел. На голом деревянном полу – краска давно стерлась – вода не застаивалась на поверхности, а впитывалась в дерево, и за Мэддоком тянулась цепочка следов.

Микки не сомневалась, что он оставил девочку на пятачке около телевизора, где связал и бросил ее. И действительно, следы привели ее туда, но Лайлани она там не нашла.

Бутылки, везде бутылки, но ни в одной ни джина, ни записки, какую бросают в море с терпящего бедствие корабля. Только сухой осадок от испарившихся последних капель прохладительных напитков и пива. И хотя бутылки лежали многие годы, на крыльце пованивало.

Раненный, но не выведенный из строя, Ной в паре с Кэсс обогнули дом и нашли дверь на крыльцо черного хода открытой. Поднялись на него, с пистолетами на изготовку.

Трехмильной поездки от Нанз-Лейк не хватило, чтобы Ной успел познакомиться с историей близняшек. Узнал лишь, что раньше они выступали на сцене, а теперь увлеклись НЛО, поэтому они оставались для него загадкой.

Он не видел, как стреляют сестры, но с оружием они обращались профессионально, и Ной чувствовал, что Кэсс – напарник не хуже тех, с кем ему доводилось работать на службе в полиции.

Крыльцо стонало под весом бутылок, которые, проданные по пять центов за штуку, позволили бы хозяевам приобрести новенький автомобиль. Когда Ной первым вошел в узкий проход, бутылки мелодично зазвенели.

Зато дверь между крыльцом и кухней заперли на два замка. Один, с собачкой, легко открывался кредитной карточкой, но со вторым, врезным, прямоугольник пластика справиться не мог.