Стивен Кинг - Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— Давай.

— Я подумал было, что кто-то таким образом сводит с Мэттом счеты. Но мертвое тело! И потом, Мэтт встретил Майка по чистой случайности. Никто его в четверг к Деллу не звал. Видимо, заговор исключается.

— Что же остается в рамках материального?

— Что Мэтту это все-таки приснилось. Что Майк умер по какой-то естественной, но неизвестной причине.

— Ты и в это не веришь?

— Не верю, что ему приснилось, как открывается окно: окно было открыто. И ставень лежал на земле. Не только я это заметил — Перкинс Джиллеспи тоже. А ставни у Мэтта закрываются снаружи. Открыть их изнутри можно разве что отверткой и плоскогубцами, и то с трудом. А под окном — мягкая земля, и на ней никаких следов. Чтобы открыть снаружи ставень второго этажа, нужна лестница, а она не может не оставить следов. Вот что меня сильнее всего беспокоит: ставень, открытый снаружи, и никаких следов от лестницы внизу.

Они серьезно посмотрели друг на друга.

— Я думал об этом сегодня утром, — продолжал Бен. — И чем больше я думал, тем правдоподобнее мне казалась версия Мэтта. Так что я решился. Я убрал на время «не может» и «не могу». Теперь расскажи мне, что случилось с Мэттом вчера вечером. Если от этого все развеется как дым, никто в мире не будет счастливее меня.

— Не развеется, — произнесла она беспомощно. — Сгустится. Он как раз закончил мне рассказывать о Майке Райсоне. Потом сказал, что слышит шум наверху. Он был испуган, но пошел посмотреть. — Сьюзен сложила руки на коленях и сжала их так крепко, будто они могли улететь. — Некоторое время ничего не происходило… а потом Мэтт крикнул что-то вроде того, что он отменяет приглашение. Тогда… ну… я не знаю, как сказать…

— Рассказывай, не умирай.

— Мне показалось, что кто-то… кто-то другой как будто зашипел. Послышался удар, как если бы что-нибудь упало. И чей-то голос сказал: «Я позабочусь, чтобы ты заснул как мерт-вый, учитель». Слово в слово. А когда я пошла за одеялом для Мэтта — вот что я там нашла.

Она достала кольцо из кармана и отдала Бену.

Бен поднес его к окну, разглядывая инициалы.

— Майк Кори Райсон. Я швырнула его, потом заставила себя поднять, подумав, что ты или Мэтт захотите его видеть. Оставь у себя, я не хочу хранить его.

— Оно на тебя действует?..

— Плохо. Очень плохо. — Она подняла руку, как будто защищаясь. — И все-таки любой здравый рассудок против этого восстает, Бен. Я скорее поверю, что Мэтт каким-то образом убил Майка Райсона и зачем-то сочинил всю эту дичь. Подпилил ставень. Упражнялся в чревовещании.

— И устроил себе сердечный приступ, чтобы история выглядела натуральнее, — сухо добавил Бен. — Я не потерял надежду на материалистическое объяснение, Сьюзен. Я надеюсь его найти. Я чуть ли не молюсь, чтобы оно нашлось. Монстры в кино развлекают, но в жизни — не особенно. Я даже готов тебе поверить, что ставень мог самовольно отвалиться. Можно и дальше зайти. Мэтт — человек ученый. Он мог подобрать такой яд, который сложно или невозможно обнаружить. Мог даже принять что-нибудь, вызывающее сердечный приступ. Но зачем? Где мотив?

Она беспомощно покачала головой.

— Если ему нужно было зачем-то убить Майка, — пробормотал Бен, — к чему эти византийские легенды? Жизнь — не сюжет Эллери Квина.

— Но то… это… это же безумие, Бен!

— Да. Как Хиросима.

— Салем Лот — мой город, — отозвалась она упрямо. — Я знаю его. Если здесь происходит что-нибудь — это вполне реально и вещественно.

Рука Бена невольно потянулась к повязке на голове, заставляя Сьюзен спохватиться.

— Мне очень жаль. Я не знала за Флойдом ничего подоб-ного. Не могу понять его.

— Где он теперь?

— В камере. Перкинс Джиллеспи сказал мне, что отправит его в окружную тюрьму — к шерифу Маккаски… то есть он подождет, пока ты подашь на него в суд.

— А как ты к этому относишься?

— Никак. Он ушел из моей жизни.

— Я не собираюсь подавать на него в суд. — Она удивленно подняла брови. — Но я хочу поговорить с ним.

— О нас с тобой?

— О том, чего ради он приперся ко мне в этой нелепой куртке, шляпе, очках… и резиновых перчатках.

— Что?

— Ну, — Бен взглянул на нее, — светило солнце. Светило прямо на него. А ему, кажется, это не нравилось.

Они без слов глядели друг на друга. Как будто не о чем стало больше говорить.

Когда Нолли принес Флойду завтрак из Замечательного Кафе, Флойд крепко спал. Нолли показалось бессмысленным будить его ради недожаренных яиц и шестипенсового кусочка жирной ветчины, поэтому он ушел в контору и съел все это сам. И кофе выпил тоже. Паулина Диккенс верила отличный кофе, ничего не скажешь. Но когда Нолли принес обед, а Флойд все еще спал в той же позе, Нолли слегка испугался и, поставив поднос на пол, провел ложкой по прутьям оконной решетки.

— Эй, Флойд! Вставай обедать.

Флойд не встал, и Нолли достал ключи от двери. Но замялся, прежде чем вставить ключ в замок. Во вчерашнем номере «Ружейного дыма» как раз попался рассказ про арестованного, который, притворившись больным, задушил тюремщика. Нолли никогда не считал Флойда Тиббитса бандитом — но ведь уложил же он этого парня Мерса, ничего не скажешь.

Он нерешительно замер с ложкой в одной руке и ключом в другой — огромный парень в полурасстегнутой рубашке. Это был добродушный человек — не очень-то скорый умом, но и не скорый на ярость. По причине первого из двух упомянутых качеств он долго стоял, не зная, что делать. Потом стал колотить ложкой по решетке, орать на Флойда, испытывая сильнейшее желание, чтобы тот хотя бы пошевелился или захрапел. Он как раз собрался звать Перкинса, когда тот сам выглянул из конторы.

— Что ты, черт побери, вытворяешь, Нолли? Сзываешь свиней?

Нолли покраснел:

— Флойд не шевелится, Перк. Боюсь, он… не знаю… болен.

— Так ты думаешь, что, если будешь колотить этой ложкой, он вылечится? — Перкинс подошел и отпер двери.

— Флойд, — он потряс Флойда за плечо, — ты в по…

Флойд свалился с койки на пол.

— Черт! — сказал Нолли. — Он что, умер?

Но Перкинс как будто не слышал. Он смотрел на застывшее недоброе выражение на лице Флойда. До Нолли медленно дошло, что Перкинс смотрит так, как будто чего-то боится.

— Что такое, Перк?

— Ничего. Только… пошли отсюда. — Потом Перкинс добавил, обращаясь, скорее, к самому себе: — Бог мой, лучше бы мне его не трогать.

Нолли смотрел на тело Флойда с медленно пробуждающимся ужасом.

— Очнись, — сказал Перкинс. — Нужен доктор.

Во второй половине дня Франклин Боддин и Вирджил Рэтберн подъехали в стареньком «шевроле» к деревянным воротам в конце Бернс-роуд, в двух милях за кладбищем «Гармони Хилл». На заднем сиденье «шевроле» громоздилась, по выражению Франклина, «дрянца», состоящая в основном из пивных бутылок, пивных банок, винных бутылок и бутылок из-под «Поповской» водки. Раз в пару месяцев они с Вирджилом вывозили «дрянцу» на свалку.