Стивен Кинг - Мешок с костями

В моем варианте «Ганса и Гретель» колдунью звали Деправия. Кира смотрела на меня во все глаза, когда я добрался до того места, где Деправия просит Ганса высунуть пальчик из клетки, чтобы она увидела, достаточно ли он откормлен.

— Страшно? — спросил я.

Ки энергично замотала головой. Я искоса глянул на Мэтти. Она кивнула и махнула рукой, предлагая мне продолжить, и я рассказал сказку до конца, Деправия сгорела в печи, а Гретель нашла ее загашник с выигрышными лотерейными билетами. Дети купили себе водный мотоцикл и жили долго и счастливо на восточном берегу озера Темный След. К тому времени «Каслрокцы» мучили Гершвина, а красный диск солнца уже коснулся западного горизонта. Я отнес Киру к «скауту», посадил на детское сиденье, закрепил ремень безопасности и вспомнил, как в прошлый раз помогал усаживать девочку и случайно коснулся груди Мэтти.

— Надеюсь, после этой сказки тебе не приснится страшный сон. — Едва эти слова сорвались с моего языка, я осознал, до чего же ужасная эта сказка.

— Стйасные сны мне не снятся, — буднично так ответила Ки. Улыбнулась. — Холодильник. — Она повернулась к Мэтти. — Покажи ему кьоссфойд, Момми.

— Ой, спасибо, я чуть не забыла. — Мэтти порылась в бардачке и достала сложенный листок. — Эта, надпись появилась на холодильнике сегодня утром. Я скопировала ее, послушав Ки. Она сказала, ты знаешь, что это такое. Сказала, что в кроссвордах ты — дока.

Говорил ли я Кире о том, что увлекаюсь кроссвордами? Почти наверняка нет. Удивило меня, что ей об этом известно? Да нет же. Я взял листок, развернул, взглянул на запись:

d

go

W

ninely2

— Это кьоссфойд, Майк? — спросила Кира.

— Похоже на то… только очень простой. Но если он что-то и означает, пока я не знаю, что именно. Могу я забрать этот листок?

— Да, — кивнула Мэтти. Вновь взявшись за руки, мы обошли «скаут» спереди, держа курс на водительскую дверцу.

— Дай мне немного времени. Я понимаю, это фраза женщины, но…

— Бери, — кивнула она. — Только не слишком много.

Но проблема-то заключалась в том, что никакого времени мне и не требовалось. Я знал, что нам вдвоем будет очень хорошо. В постели. А потом?

Без этого «потом» мы обойтись не могли. Я это прекрасно понимал, да и Мэтти тоже. С Мэтти «потом» обещало растянуться на долгие годы. Такая перспектива пугала, но и манила.

Я поцеловал Мэтти в уголок рта. Она рассмеялась, ухватила меня за мочку.

— Мог бы этим и не ограничиваться. — Она взглянула на Ки, которая с интересом наблюдала за нами. — Но на этот раз я тебя отпускаю.

— Потелуй Ки! — воскликнула девочка, протягивая ко мне ручонки.

Я вновь обошел джип и поцеловал ее. По пути домой я подумал о том, что я мог бы стать Ки отцом. Этого мне хотелось ничуть не меньше, чем оказаться в постели ее матери. И желание это все усиливалось и усиливалось.

После того как Мэтти побывала в моих объятьях, «Сара-Хохотушка» показалась мне особенно пустой — спящий разум без сновидений. Я проверил переднюю панель холодильника, убедился, что магниты разбросаны в полном беспорядке, и достал банку пива. Выйдя на террасу, я пил пиво и наблюдал, как гаснут последние лучи заката, пытаясь сосредоточиться на людях из холодильника и загадочных надписях, появившихся на передних панелях: «загляни на 19» — на Сорок второй дороге и «загляни на 92» — на Уэсп-Хилл-роуд. Что бы это значило? Разные участки Улицы? Секторы береговой линии? Черт, да кто ж его знает?

Потом я подумал о Джоне Сторроу, о том, как он опечалится, узнав (тут я процитировал Сару-Хохотушку, которая произнесла эту фразу задолго до Джона Мелленкампа note 115 Note115 Мелленкамп, Джон (р. 1951) — певец, гитарист, один из самых удачливых рок-музыкантов 70—80-х годов, песни которого многократно занимали самые высокие места в хит-парадах. ), что другой мул бьет копытами в стойле Мэтти. Но более всего мои мысли занимало другое: воспоминания о том, как я первый раз прижал ее к себе, первый раз поцеловал. Нет более мощного человеческого инстинкта, чем разбуженная страсть. Она не даст покоя, требуя довести дело до конца. Ткань платья скользила под моими руками по ее коже…

Я резко повернулся и поспешил в северное крыло, чуть ли не бегом, на ходу срывая с себя одежду. Встав под холодную струю, я стоял под ней долгих пять минут, дрожа, как лист на ветру. А когда выключил воду, я вновь стал человеком, а не комком оголенных нервов. Я насухо вытерся и тут же подумал о брате Джо Френке, о том, что, кроме меня, только он может почувствовать присутствие Джо в «Саре-Хохотушке». Я так и не собрался пригласить его в коттедж у озера, а теперь сам не знал, хочу ли этого. Почему-то мне ни с кем не хотелось делиться моими призраками. Однако если Джо что-то писала, Френк мог об этом знать. Конечно, она не призналась ему, что беременна, но…

Я взглянул на часы. Четверть десятого. В трейлере, что стоит неподалеку от пересечения Уэсп-Хилл-роуд и Шестьдесят восьмого шоссе, Кира, должно быть, уже заснула… а ее мать положила запасной ключ под горшок на ступеньках. Я подумал о Мэтти. О ее бедрах под моими руками, о запахе ее духов — и отогнал эти образы. Не мог же я всю ночь стоять под холодным душем. А звонить Френку Арлену в четверть десятого еще рано.

Он, однако, снял трубку после второго гудка и по голосу чувствовалось, что он очень рад моему звонку. Возможно, радость эта подогревалась и тем, что он уже выпил на три или четыре банки пива больше, чем я. Как водится, мы поболтали о пустяках, он упомянул о смерти моего знаменитого соседа. Спросил, был ли я с ним знаком. Да, ответил я, вспомнив, как Макс Дивоур направил на меня свое кресло-каталку. Френк пожелал знать, что это был за человек. Трудно сказать, ответил я. Глубокий старик, прикованный к инвалидному креслу, страдающий от эмфиземы легких.

— Наверное, он сильно исхудал?

— Да. Послушай, Френк, я звоню насчет Джо. Я тут заглянул в ее студию и обнаружил там мою пишущую машинку. И меня не покидает мысль о том, что она что-то писала. Может, хотела сделать маленькую заметку о нашем коттедже, потом решила этим не ограничиваться. Ты же знаешь, его назвали в честь Сары Тидуэлл. Исполнительницы блюзов.

Долгая пауза.

— Я знаю, — наконец ответил Френк. И я понял, что говорить об этом ему не хочется.

— А что еще ты знаешь, Френк?

— Что она боялась. По-моему, она что-то узнала, и это что-то ее пугало. Мне кажется, дело в том…

И тут меня осенило. Наверное, мне следовало догадаться об этом сразу, когда Мэтти описывала мне мужчину в коричневом пиджаке, но я не догадался, потому что ее слова очень меня расстроили.

— Ты приезжал с ней сюда, а? В июле 1994 года? Вы посмотрели, как играют в софт-бол, а потом по Улице вернулись к дому.