Райчел Мид - Кровавые обещания

— Что?

— Ты… — Виктория прикусила губу, в глазах появилось задумчивое выражение, как будто она подыскивала слова. — Ты отказница. Так мы называем тех, кто прошел обучение, но отказывается быть стражем. Не знаю, как это сказать по-английски.

— Отказница? Наверно… Но фактически разве не все здешние женщины такие?

— Даже если мы не стражи, нам наносят знаки, показывающие, что мы прошли обучение. Эти знаки, правда, не означают, что мы обещаем быть стражами. Ты — другое дело. Ты убила столько стригоев, но отреклась и от школы, и от стражей… Вот кого мы называем отказниками… и это необычно.

— Это необычно и там, откуда я приехала.

Неслыханно, точнее говоря. У нас даже нет термина для обозначения подобного поведения. Такого просто не бывает.

— Мне пора идти, — сказал Николай, не отрывая от Виктории влюбленного взгляда. — Но мы увидимся с тобой у Марины? Или, может, раньше?

— Да, — ответила она.

Они попрощались по-русски, и он вприпрыжку снова перешел улицу, с той легкой, атлетической грацией стража, которую дает обучение. Это снова напомнило мне о Дмитрии.

— Это я, наверно, спугнула его, — сказала я.

— Нет, он от тебя в восторге.

— Не в той мере, как от тебя.

Она вскинула брови.

— Что?

— Ты ему нравишься… В смысле, по-настоящему нравишься. Разве ты не замечаешь?

— Ох, мы просто друзья.

И, судя по выражению ее лица, так оно и было — для нее. Она была совершенно равнодушна к нему. Жаль. Он красивый, приятный парень. Бедняга.

Когда Николай скрылся из вида, я вернулась к вопросу о стражах.

— Ты сказала, что не можешь быть стражем… но ты хотела бы?

Она помолчала.

— Я никогда всерьез не рассматривала такую возможность. В школе мы все проходим одинаковое обучение, и мне нравится, что я в состоянии защитить себя. Однако я предпочитаю охранять свою семью, а не какого-нибудь мороя. — Она снова задумалась, подбирая нужные слова. — Дискриминация по половому признаку? Может быть. Однако у нас так — мужчины становятся стражами, а женщины остаются дома. Только мой брат покинул нас. Я чуть не споткнулась.

— Брат? — Переспросила я, стараясь, чтобы голос не выдал меня.

— Дмитрий. Он старше меня и стал стражем. Он где-то в США, между прочим. Мы давно с ним не виделись.

— Ммм…

Я испытывала ощущение ужаса и вины. Вины — потому что скрывала правду от Виктории и остальных. Ужас — потому что, похоже, никто не потрудился сообщить новости его семье. Улыбаясь собственным воспоминаниям, Виктория не заметила, что у меня изменилось настроение.

— Павлик ну в точности Дмитрий в том же возрасте. Я покажу тебе его фотографии — и кое-какие недавние тоже. Дмитрий очень хорош собой.

Я не сомневалась, что фотографии маленького Дмитрия разорвут мне сердце. Чем больше Виктория рассказывала о нем, тем хуже я себя чувствовала. Она понятия не имела, что с ним стряслось, и, хотя они не виделись вот уже года два, было ясно, что она и остальные члены семьи любят его до безумия. Удивляться, конечно, нечему. (Если уж на то пошло, разве можно не любить Дмитрия?) Я провела с ними всего одно утро, но этого хватило, чтобы почувствовать, насколько все они близки. Из рассказов Дмитрия я знала, что он тоже без ума от них.

— Роза? С тобой все в порядке?

Виктория обеспокоенно смотрела на меня — видимо, потому, что за последние десять минут я не произнесла ни слова.

Мы сделали круг и теперь почти подошли к дому. Глядя в ее открытое, дружелюбное лицо, в глаза, так похожие на глаза Дмитрия, я поняла, что еще должна сделать перед тем, как продолжить поиски Дмитрия. Я сглотнула.

— Со мной… да. Думаю, мне нужно поговорить с тобой и остальными членами вашей семьи.

— Конечно, — ответила она с тревогой в голосе.

Алена и Каролина хлопотали на кухне. Я подумала, что они готовят обед, что пугало, учитывая, какой грандиозный совсем недавно был завтрак. Поживи я здесь, определенно привыкла бы объедаться, как они. В гостиной Павел строил из «Лего» сложную беговую дорожку. Неподалеку от него Ева сидела в кресле-качалке, вязала носки и выглядела как самая типичная бабушка на свете. Разве что бабушки обычно не выглядят так, словно способны испепелить вас взглядом.

Алена разговаривала с Каролиной по-русски, но переключилась на английский, увидев меня.

— Вы вернулись раньше, чем я ожидала.

— Мы посмотрели город, — ответила Виктория. — И… Роза хочет поговорить с нами. Со всеми.

Алена бросила на меня недоуменный, озабоченный взгляд.

— Что случилось?

Под взглядами всех этих устремленных на меня одинаковых глаз сердце глухо заколотилось в груди. Как я смогу сказать им? Заставить их… и себя… пережить ужасное известие… нет, это невыносимо. Все стало еще хуже, когда в кухню поспешно вошла Ева. Может, некое мистическое чувство подсказало ей, что сейчас случится что-то важное.

— Давайте присядем, — сказала я.

Павел оставался в гостиной, и это было хорошо. Вряд ли у меня повернулся бы язык сказать то, что я должна была, в присутствии ребенка, к тому же так похожего на Дмитрия.

— Роза, что случилось? — Повторила Алена.

Она вела себя так мило, так… по-матерински, что я едва не расплакалась. Всякий раз, сердясь на собственную мать за то, что ее нет рядом, когда она нужна, я сравнивала ее с образом некоей идеализированной мамы — такой, типа, как мама Дмитрия, поняла я теперь. Его сестры тоже выглядели встревоженными — словно я для них не чужой человек, словно мы знали друг друга вечность. А ведь мы впервые встретились только сегодня утром. Глаза обожгли слезы. На лице Евы, однако, застыло очень странное выражение — как будто она ожидала чего-то в этом роде.

— Ну… Причина того, почему я здесь… В общем, я искала вас.

Это была не совсем правда — я искала Дмитрия и почти не задумывалась о том, чтобы найти его семью, и только сейчас осознала, как хорошо, что это произошло.

— Видите ли, Виктория рассказала мне о Дмитрии. — (Лицо Алены осветилось при упоминании имени ее сына.) — И… я знала… ну… знаю его. Он был стражем в нашей школе. Моим учителем фактически.

Каролина и Виктория тоже просияли.

— Как он? — Спросила Каролина. — Мы уже сто лет его не видели. Ты знаешь, когда он собирается приехать сюда?

Прямо ответить на этот вопрос было выше моих сил, поэтому я перешла к изложению самой истории — пока еще не утратила мужества перед всеми этими любящими лицами. Ощущение было такое, словно говорю не я, а кто-то другой моими устами.

— Месяц назад… на нашу школу напали стригои. Очень серьезная атака… огромная банда стригоев. Мы потеряли многих, и мороев, и дампиров.

Алена воскликнула что-то по-русски. Виктория наклонилась ко мне.

— В Академии Святого Владимира?

— Вы слышали о том, что произошло? — Удивилась я.