Дин Кунц - Логово

Теперь она была не только слепой, но в фактически лишенной всех своих чувств. Она ничего не слышала, кроме неистовых ударов собственного сердца, река глушила все другие звуки. Заставить ее обонять запахи и говорить мог только страх смерти. Ледяная вода почти напрочь отняла у нее чувство осязания, оставив только небольшую его частичку, и она казалась самой себе бестелесным духом, парящим в невесомости в той среде, которая, видимо, наполняет чистилище.

Предположив, что глубина реки была не выше крыши машины и что ей не надо будет надолго задерживать дыхание, чтобы успеть добраться до поверхности, Линдзи сделала еще одну попытку сдвинуть с сиденья Хатча. Распластавшись на капоте и одной рукой крепко ухватившись за уплотнитель лобового стекла, чтобы не всплыть самой, ничего не видя в кромешной тьме, она ощупью нашла рулевое колесо, а затем и полулежавшего за ним мужа.

Вдруг Линдзи обдало жаром, но ненадолго – это в легких просто кончился кислород, и она стала задыхаться.

Ухватившись за куртку Хатча, она что было сил дернула его на себя – и, к ее удивлению, он вдруг легко, как поплавок, всплыл наверх, и ничто его не держало. Он было зацепился ногой за руль, но затем двинулся вслед за Линдзи, которая, не отпуская его куртки и постепенно освобождая ему место на капоте, отползала назад.

Жгучая, пульсирующая боль раздирала ей грудь. Желание во что бы то ни стало вдохнуть воздух стало непреодолимым, но она не поддалась ему.

Когда тело мужа было уже вне машины, она обняла его и оттолкнулась ногами от капота. Хатч явно наглотался воды, и она, видимо, обнимала труп, но эта жуткая мысль не заставила ее отказаться от задуманного. Если ей удастся вытащить его на берег, она сделает ему искусственное дыхание. И, хотя шансов оживить его было мало, по крайней мере оставалась надежда, что она сможет это сделать. А пока теплилась эта надежда, он не был трупом, он жил.

Линдзи вынырнула на поверхность, навстречу завыванию ветра, по сравнению с которым ледяная вода показалась ей удивительно теплой. Когда в ее изнемогающие от нехватки кислорода легкие вновь ворвался воздух, у нее чуть не остановилось сердце, и грудь сжалась от невыносимой боли, и вдохнуть во второй раз оказалось гораздо труднее, чем в первый.

Обеими руками крепко прижав к себе Хатча и работая только ногами, она то и дело хватала ртом воду. Кляня все на свете, тут же сплевывала ее. Природа казалась ей живым существом, огромным свирепым зверем, и её охватила дикая злоба на реку и снежную бурю, словно обе они вполне сознательно сговорились объединиться и уничтожить ее.

Линдзи пыталась сориентироваться, но в темноте, при завывании ветра и без твердой почвы под ногами это было не так-то просто. Когда она наконец увидела тускло отсвечивающий, плотно укрытый снегом берег, то попыталась, придерживая одной рукой Хатча и гребя другой, доплыть до него, но течение было настолько сильным, что, даже будь у нее свободны обе руки, она все равно не смогла бы добраться до берега. Течение тотчас подхватило их обоих и понесло вниз, то окуная их с головой в воду, то вновь выталкивая наверх, навстречу ледяному ветру, а подхваченные ранее этим же течением и плывущие рядом щепки, ветви и куски льда нещадно колотили их по головам. Неумолимая река все дальше уносила несчастных к тому месту, где неожиданный водопад или целый каскад стремительных порогов служили границей горной части ее русла.

Он запил с того дня, как от него ушла Мира. Теперь рядом не было никого, кто мог бы остановить его. И ему это также зачтется на Страшном суде, Бог ни за что не простит его.

Держась за ограждение, Билл Купер, вглядываясь во тьму, в нерешительности застыл на краю пропасти. Сплошная стена падающего снега полностью скрыла от него огни «хонды».

Тем не менее он боялся оторвать взгляд от пропасти, чтобы посмотреть вверх на шоссе, не прибыла ли «скорая помощь». Он боялся, что забудет точное место, где он в последний раз видел огни «хонды», и укажет спасателям неверное направление. Тусклый черно-белый фон внизу не изобиловал приметными ориентирами.

– Да что же вы все не едете, куда подевались? – бормотал он.

Ветер, заливший лицо, заставлявший слезиться глаза и запорошивший снегом его усы, выл так громко, что напрочь заглушил вой сирен приближающихся карет «скорой помощи», пока они не вынырнули из-за поворота; и тотчас ночь наполнилась светом их фар и всплесками красных огней. Вилл, выпрямившись, призывно замахал им руками, но глаз от пропасти оторвать не посмел.

Машины подъехали к обочине шоссе. Так как одна из сирен заглохла быстрое, он сообразил, что прибыло две машины, скорее всего, «скорая помощь» и полицейский патруль.

Эти точно учуют виски. А может быть, не учуют, вон какой ветер и холод. Он знал, что должен понести жестокое наказание за то, что натворил, – но коль скоро его не собираются убивать, то имеет ли смысл лишать его работы? Время-то тяжелое. Спад производства. Хорошую работу не так-то легко найти.

Вертящиеся сигнальные маяки производили стробоскопический эффект: реальные предметы, периодически выхватываемые из темноты, двигались, как в замедленном кино, а исполосованное световыми бликами небо струило на землю потоки пурпурного снега.

Даже быстрее, чем Линдзи могла надеяться, бурная река прибила их к гряде гладких, отполированных водой камней, торчавших прямо посреди русла, словно ряды полустертых от времени зубов, вклинив ее и Хатча в промежуток между двумя из них, достаточно узкий, чтобы прервать их движение. Вокруг них кипела и струилась вода, но защищенная камнями Линдзи уже не боялась подводных течений, тащивших ее вниз.

Тело ее обессилело, и обмякшие, вялые мускулы отказывались повиноваться. Она едва удерживала голову Хатча над водой, что в других обстоятельствах было бы совсем нетрудно, тем более что ей уже не приходилось бороться с быстрым течением.

Инстинктивно не отпуская его, она разумом понимала, что все это бесполезно: он уже давно был утопленником. И не стоило убеждать себя, что он еще жив. Надежда же оживить его с помощью искусственного дыхания таяла с каждой проходящей минутой. Но Линдзи ни за что не хотела сдаваться. Ни за что . Ее и саму удивляло это ее нежелание оставить всякую надежду, тем более что всего за несколько минут до несчастного случая она думала, что надежда навсегда покинула ее.

Ледяной холод воды насквозь пронизывал Линдзи, и вместе с цепенеющей плотью цепенел и ее мозг. Когда она попыталась сосредоточиться, чтобы придумать, каким образом выбраться на берег, то никак не могла привести в порядок разрозненно мелькавшие в голове мысли. Ее нестерпимо клонило ко сну. Она понимала, что сонливость – признак гипотермии и что дремотное состояние может стать началом более глубокого обморока и в конце концов привести к смерти. Она решила во что бы то ни стало перебороть сонливость – и вдруг поняла, что уже поддалась желанию уснуть и что глаза ее уже закрылись сами собой.