Дин Кунц - Логово

Он прошел в нишу, где обычно завтракали, и проверил окна там. Они были наглухо закрыты.

Регина, войдя к себе в комнату, аккуратно разложила на письменном столе все необходимое для выполнения домашнего задания. С одной стороны промокашки она положила книги, с другой – ручки и фломастер "Хай-Литер", посередине – тетрадку.

Когда на столе все было готово, ее стали одолевать сомнения относительно Харрисонов. Что-то с ними было явно неладно.

Не в том смысле неладно, что они были ворами, или вражескими шпионами, или убийцами, или людоедами, поедавшими детей. Одно время она носилась с идеей романа, в котором девочка – все считают ее "чокнутой" – попадает в дом новых приемных родителей и узнает, что они действительно людоеды, и в подвале их дома обнаруживает целую кучу детских костей, а на кухне тетрадь для записи кулинарных рецептов, содержащую, например, такие записи: "КЕБАБ ИЗ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ" или "СУП ИЗ ДЕВОЧКИ" и описания рецептов типа: "Взять одну нежную маленькую девочку, не солить; одну луковицу, нарезать; один фунт моркови, нарезать в форме кубиков…" В романе девочка сообщает обо всем властям, но те ей не верят, так как она слывет за "чокнутую" и выдумщицу разных небылиц. Но то в романе, а здесь реальная жизнь, и Харрисоны вроде бы с удовольствием поедали и пиццу, и макароны, и гамбургеры.

Она щелкнула выключателем, и на столе вспыхнула лампа дневного света.

И хотя с самими Харрисонами все было в порядке, им явно мешали спокойно жить какие-то проблемы, все время державшие их в нервном напряжении, которое они изо всех сил старались скрыть от нее. Может быть, у них нет денег на оплату счетов по закладным и банк грозится отобрать у них дом, тогда им всем троим придется переехать жить в ее комнату в Приют. Может быть, им стало известно, что у миссис Харрисон объявилась родная сестра, о которой она и слыхом не слыхала, злая сестра-близнец, как у тех людей, которых часто показывают по телевизору, даже не подозревающих о том, что у них есть такая близкая родня. Или, может, они брали под проценты деньги у мафии, а теперь не могут выплатить долги, и те грозятся переломать им ноги.

С книжных полок Регина взяла словарь и положила его на стол.

Если у них и вправду серьезные проблемы, Регине хотелось, чтобы это было связано с мафией, так как с такого рода трудностями она легко могла бы справиться. Ноги у Харрисонов в конце концов заживут, но зато они получат наглядный урок, что не следует брать деньги в долг у вымогателей. А пока она будет ухаживать за ними, смотреть, чтобы они вовремя принимали лекарства, мерить им температуру, приносить каждому из них по целому блюду мороженого с выпечкой в виде какого-нибудь забавного зверька, воткнутого прямо посредине блюда, и даже выносить за ними судна (бр-р-р, какая мерзость!), если понадобится. Она знала, что значит ходить за больным, правда, большей частью с другой, принимающей этот уход, стороны, так как в различные периоды своей жизни довольно много болела. (Дорогой Боженька, если их проблема – это я, не мог бы Ты сделать так, чтобы вместо этого они задолжали деньги мафии, тогда я бы смогла остаться у них и все мы были бы счастливы? А за это чудо, я согласна, чтобы и мне переломали ноги. Во всяком случае, переговори там с ребятами из мафии и посмотри, что они на это скажут.)

Когда на столе все было готово к выполнению домашнего задания, Регина решила переодеться в более удобную для приготовления уроков одежду. Приехав после школы домой, она сменила свою приходскую школьную форму на серые вельветовые брюки и светло-зеленую водолазку. Удобнее всего делать уроки в пижаме и халатике. К тому же сразу в нескольких местах зачесалась больная нога под скобой и хотелось поскорее ее снять.

Отодвинув раздвижную зеркальную дверь стенного шкафа, Регина оказалась лицом к лицу с сидящим там на корточках мужчиной, одетым во все черное, в напяленных на глаза черных очках.

Снова комнату за комнатой обходя весь первый этаж дома, Хатч поочередно выключал в них освещение: лампы, торшеры, люстры. С включенным внешним светом и выключенным внутренним ему будет легче обнаружить крадущегося к дому убийцу, самому оставаясь при этом незамеченным.

Завершил он свое "патрулирование" в неосвещенном "логове", которое решил сделать боевым постом номер один. Сидя там в темноте за большим столом, он через двустворчатые двери сможет наблюдать почти за всей передней и нижней частью лестницы, ведущей на второй этаж. Если же будет предпринята попытка пробраться в дом через окно "логова" или через стеклянную дверь, выходящую в садик с розами, он узнает об этом сразу же. Если незваный гость проникнет в дом через другую комнату, Хатч накроет его, когда тот попытается подняться на второй этаж по лестнице, освещаемой люстрой, висевшей над верхней площадкой, куда выходил коридор. "Логово", таким образом, оказывалось наиболее удобным со стратегической точки зрения опорным пунктом, так как не мог же он одновременно быть сразу в нескольких местах.

Автомат и пистолет он положил на стол прямо перед собой, чтобы в случае надобности до них легко было дотянуться. Он их почти не различал в темноте, но мог быстро схватить любой из них. Сидя на своем вращающемся стуле и неотрывно глядя перед собой в переднюю, он немного потренировался, стремительно выбрасывая вперед руку и хватая попеременно то браунинг, то "моссберг", браунинг, браунинг, "моссберг", браунинг, "моссберг", "моссберг". И ни разу, может быть, оттого, что был напуган, не ошибся: правая рука точно ложилась либо на рукоятку браунинга, либо на ложе "моссберга", в зависимости от того, что он заказывал себе выбрать в то или иное мгновение.

Однако удовлетворения от этой своей сноровки Хатч не испытывал, так как понимал, что выдержать такое нервное напряжение в течение двадцати четырех часов в сутки все семь дней в неделю ему не под силу. Нужно было и поспать и поесть. Сегодня он не поехал в магазин и еще может не ездить туда пару деньков, но нельзя же бесконечно перекладывать всю работу на плечи Гленды; когда-то же и ему следует начать работать.

А трезво оценивая обстановку, можно с уверенностью предсказать, что даже с перерывами на сон и еду эффективность его как сторожа спустя некоторое время все равно резко пойдет на спад еще до того, как он снова приступит к работе. Непрерывное состояние умственной и физической боевой готовности вконец измотает его. Со временем придется, видимо, нанять одного или двух охранников из частной фирмы, однако, во-первых, Хатч понятия не имел, во сколько им это обойдется. Но самое главное, он не был уверен в надежности таких наемных охранников.

С другой стороны, он чувствовал, что ему вообще не придется принимать это решение, так как скорее всего этот подонок не заставит себя долго ждать и вот-вот заявится, может быть, даже сегодня. Где-то на самом глубоком уровне подсознания, который каким-то мистическим образом соединял его с этим человеком, Хатч ощущал его намерения. Аналогом механизма этой связи была детская игра в телефон, во время которой слова, произносимые ребенком в приложенную ко рту пустую консервную банку, по бечеве передаются в другую пустую консервную банку, где воспроизводятся в виде неясных, расплывчатых звуков, теряя при этом из-за ненадежности проводника в смысловой наполненности, но неизменно сохраняя основную интонацию. Передаваемое по психической бечеве сообщение было неразборчивым, но общий смысл его сводился к следующему: Я приду… я приду… я приду…