Йон Линдквист - Впусти меня

— Мари-Луиз?

— Да?

— А как понять, что кого-то любишь?

— Ой. Ну…

Учительница сунула руки в карманы пальто, кинув искоса взгляд на небо. Интересно, вспоминает ли она сейчас того парня, что пару раз встречал ее у школы? Оскару он не понравился. Скользкий тип.

— У всех, наверное, по-разному, но… я бы сказала, что это когда ты уверен… ну или, по крайней мере, когда тебе кажется, что ты хочешь быть с этим человеком.

— Когда не можешь жить без него, да?

— Да. Точно. Это когда два человека не могут жить друг без друга… Вот что такое любовь.

— Как Ромео и Джульетта.

— Да, и чем серьезнее препятствия… Постой, ты что, фильм смотрел?

— Читал.

Учительница посмотрела на него с улыбкой, которую он всегда так любил, но на этот раз она его лишь смутила. Он быстро добавил:

— А если это два мальчика?

— Тогда это дружба. Дружба — тоже своего рода любовь. Или ты имеешь в виду… ну, мальчики тоже иногда могут любить друг друга.

— И как это бывает?

Учительница несколько понизила голос:

— Как тебе сказать, в этом нет ничего плохого, но… может, мы поговорим об этом в другой раз?

Они прошли несколько метров в тишине, приближаясь к горке у Кварнвикен, которую еще называли Призрачной горой. Учительница всей грудью вдохнула холодный воздух с запахом сосен, а потом произнесла:

— Это такой союз. Не важно, мальчик ты или девочка, но вы вроде как становитесь одним целым. Я и ты. Такое нельзя не почувствовать.

Оскар кивнул. Девчоночьи голоса за спиной приближались. Еще немного — и они облепят учительницу со всех сторон, как это обычно бывает. Он пододвинулся поближе к ней, так что их куртки соприкоснулись, и спросил:

— А бывает такое, чтобы человек был одновременно и мальчиком, и девочкой? Или ни тем ни другим?

— Нет, по крайней мере у людей. У некоторых животных…

Мишель подбежала к ним, вереща:

— Мари-Луиз, Йонни напихал мне снега за шиворот!

Они уже почти спустились с горы. Вскоре все девчонки собрались вокруг учительницы, наперебой жалуясь на Йонни с Микке.

Оскар замедлил шаг, чуть отстав от них. Обернулся. Йонни с Микке стояли на вершине горы. Они помахали Оскару. Он не стал махать им в ответ. Вместо этого он поднял здоровенный сук, валяющийся у дороги, и пошел дальше, очищая его от листьев и веток.

Оскар миновал Дом с привидениями, давший название горе. Огромное складское помещение со стенами из гофрированной жести казалось совершенно неуместным среди редких низкорослых деревьев. На стене, обращенной к склону, кто-то вывел огромными буквами: «ГОНИ МОПЕД!»

Девочки играли в салки с учительницей, бегая по берегу озера. Он не собирался с ними играть. И плевать, что Йонни и Микке скоро его догонят. Оскар лишь крепче сжал свою палку, продолжая идти вперед.

Погода стояла отличная. Озеро замерзло еще пару дней назад, и лед был уже достаточно прочным, так что группа конькобежцев под предводительством физрука Авилы собиралась там кататься. Когда Йонни и Микке сказали, что присоединяются к прогулочной группе, Оскар даже задумался, не сбегать ли домой за коньками, чтобы переметнуться к конькобежцам. Но дома лежали коньки двухгодичной давности — вряд ли они теперь на него налезут.

К тому же он боялся льда.

Однажды, когда он был маленький и гостил у папы в Седерсвике, папа пошел проверить ловушки для раков. Оскар стоял на мостках и видел, как папа внезапно провалился под лед и на какое-то страшное мгновение его голова ушла под воду. Оскар был один и принялся что есть силы орать, призывая кого-нибудь на помощь. К счастью, у папы была пара ледовых крючьев и он смог выбраться из воды, но с тех пор Оскар неохотно ходил по льду.

Кто-то ухватил его за локти.

Оскар быстро повернул голову и увидел, что учительница с девчонками исчезли за поворотом дороги, ведущей вокруг холма. Йонни произнес:

— Ну что, Поросенок, искупнемся?

Оскар крепче сжал палку, что есть сил вцепившись в нее обеими руками. Это был его единственный шанс. Они рывком потащили его за собой. Вниз, ко льду.

— А Поросенок-то дерьмом воняет, его нужно помыть.

— Пусти!

— Отпустим, отпустим. Ты, главное, расслабься. Еще немного — и отпустим.

Они оказались на льду. Оскар был лишен всякой точки опоры. Они волокли его спиной вперед в сторону проруби у сауны, его каблуки прочерчивали две глубоких борозды на снегу. Он опустил палку между ног, пытаясь притормозить.

Вдали виднелись маленькие фигурки людей на льду. Он закричал, зовя их на помощь.

— Ори сколько влезет. Если повезет, успеют вытащить.

Черная пропасть во льду зияла всего в нескольких шагах. Оскар напряг все свои мускулы и резко рванулся в сторону. Микке выпустил его, и, повиснув на руках Йонни, Оскар размахнулся и со всей силы ударил его по лодыжке так, что палка чуть не вылетела из рук.

— Аааа, черт!

Йонни разжал пальцы, и Оскар упал на лед. Затем он встал на краю проруби и поднял палку обеими руками. Йонни держался за лодыжку.

— Ах ты тварь! Ну погоди у меня…

Йонни медленно направился к нему, видимо опасаясь толкать Оскара с разбега, чтобы самому не свалиться в воду. Жестом указал на палку:

— А ну положи на землю, не то убью, понял?

Оскар лишь крепче сжал зубы. Когда Йонни приблизился на расстояние вытянутой руки, Оскар с размаха обрушил палку, метя в плечо. Йонни увернулся, и Оскар почувствовал, как палка дрогнула, когда ее широкий конец угодил Йонни по уху. Тот откатился в сторону, как мяч для боулинга, и с диким воем распластался на льду.

Микке, стоявший в паре шагов от Йонни, попятился и поднял руки.

— Черт, да мы же пошутили… Мы же не думали…

Оскар пошел на него, со свистом рассекая палкой воздух. Микке развернулся и побежал к берегу. Оскар остановился, опустил палку.

Йонни лежал на боку, поджав ноги к подбородку и прижимая руку к уху. Сквозь пальцы сочилась кровь. Оскару хотелось попросить прощения. Он не собирался делать ему настолько больно. Он присел на корточки рядом с Йонни, опираясь на палку, и уже собрался было сказать: «Прости», но тут он впервые по-настоящему увидел своего врага.

Маленький, сжавшийся в комок, Йонни лежал, жалобно причитая: «Ай-ай-ай», и тонкий ручеек крови стекал ему за воротник куртки. Голова его подергивалась.

Оскар удивленно смотрел на него.

Этот окровавленный заморыш на льду не мог ему ничего сделать. Ни обидеть, ни ударить, нет. Он даже не мог защищаться.

Врезать ему, что ли, еще пару раз, чтобы уже наверняка?..

Оскар поднялся, опираясь на палку. Лихорадочное возбуждение спало, и теперь из глубины живота поднималась волна тошноты. Что же он наделал? Йонни, должно быть, не на шутку ранен, раз так хлещет кровь. А вдруг он истечет кровью? Оскар снова сел на лед, стащил ботинок и стянул с ноги шерстяной носок. Затем подполз к Йонни и запихнул носок под его ладонь, прижатую к уху.