Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

Наконец-то он проявил какой-то интерес.

– Ты хочешь сказать, что парапсихические способности могут свести с ума?

– Я хочу сказать, что парапсихические способности могут маскироваться под душевную болезнь. Я знаю охотников за призраками, которые слышат голоса мертвых как шепот у себя в ушах – один из классических симптомов шизофрении. Эмпаты – люди, воспринимающие чужие впечатления – часто бывают в угнетенном состоянии, потому что их окружают депрессивные люди, а как себя защитить – они не знают. По-настоящему сильные ясновидцы всю жизнь принимают видения от тех, кого коснутся, не в силах их отвергнуть, – то есть снова видят то, чего нет. Шизофрения. Одержимость демоном может маскироваться под раздвоение личности. Если я начну сопоставлять виды душевных заболеваний и парапсихических сил, то на час хватит.

– Объяснила, – сказал он и сел так легко, будто у него ничего не затекло. Может, его спине удобно было на полу. – Я все равно не понял, зачем тебе говорить с этой женщиной. Допрос был снят детективом Логгиа, и снят очень тщательно. Он задавал хорошие вопросы.

– Ты заметил, как и я, что он больше других копов интересовался вопросом, почему все уехали.

Эдуард пожал плечами:

– Логгиа не слишком понравилось, как у всех нашлось алиби. Слишком удобно вышло, но ничего, что могло бы указать на сговор, он накопать не смог.

– На сговор? – Я чуть не захохотала, но меня остановила серьезность лица Эдуарда. – Кто-то действительно предположил, что целая округа сговорилась, чтобы убить этих людей?

– Это было единственным логичным объяснением, почему все они в вечер убийства смотались из дому в течение тридцати минут.

– Так они стали работать по соседям?

– Потому и появилась дополнительная бумажная груда.

– И?.. – спросила я.

– И ничего.

– Ничего? – переспросила я.

– Несколько соседских склок из-за детей, потоптавших клумбы, один случай, когда муж, один из погибших, крутил с женой соседа. – Эдуард усмехнулся. – Соседу повезло, что любовника зарезали в середине серии убийств, иначе он бы попал на верхнюю строчку полицейского хит-парада.

– А это не могло быть подделкой под серийное убийство?

– Полиция так не считает, а они, можешь мне поверить, очень старались сложить эту мозаику.

– Верю. Полиция терпеть не может упускать хороший мотив, поскольку он им редко попадается. Большинство убийств происходит из-за совершенно идиотских вещей, импульсивно.

– У тебя есть логическое объяснение, почему все эти люди могли уехать из дому как раз в то время, когда убийца или убийцы пошли на дело?

– Есть, – кивнула я.

Он поднял на меня глаза, слегка улыбаясь:

– Я слушаю.

– В местах, посещаемых призраками, обычно люди чувствуют себя не в своей тарелке там, где призрак всего сильнее.

– То есть ты хочешь сказать, что это работа призраков?

Я подняла руку:

– Погоди, дай договорить до конца.

Он чуть кивнул:

– Давай порази меня.

– Не знаю, будет ли это поразительно, но я, кажется, знаю, как это было сделано. Существуют заклинания, которые, как считается, могут внушить беспокойство человеку в определенном доме или в определенном месте. Но те заклинания, о которых нам рассказывали в колледже, предназначены для одного человека в одном доме, а не для дюжины домов и двух дюжин человек. Я даже не уверена, что целый ковен, действуя совместно, может поразить такую большую площадь. Я не настолько хорошо знакома с ведьмовством любого толка. Надо найти хорошую ведьму и спросить ее, но это, мне кажется, стоит хотя бы обсудить. Я лишь указываю на эту возможность.

– Об этой возможности полиция пока не упоминала.

– Приятно знать, что я не совсем зря потратила последние пять часов моей жизни.

– Но ты не думаешь, что это работа ведьм, – сказал Эдуард.

Я покачала головой:

– Колдуны почти любого толка верят в тройное правило. То, что ты сделаешь, вернется к тебе утроенным.

– Обойдет круг и вернется, – сказал Эдуард.

– Именно, и никто не хочет, чтобы такая хрень вернулась к нему в трехкратном размере. Я бы еще сказала, что они верят в правило «делай что хочешь, лишь бы никому вреда не было», но есть плохие язычники, как и плохие христиане. Если верования что-то осуждают, это еще не значит, что никто не нарушит запрета.

– Так что же было причиной, что они покинули свои дома, как раз когда это было нужно убийце?

– Я думаю, что это какая-то большая и мощная сила. Такая, что, когда она захотела, чтобы люди ушли, они ушли.

Эдуард нахмурился:

– Я не уверен, что тебя понял.

– Наш монстр прибывает на место, зная, какой дом ему нужен, а остальные дома он наполняет ужасом, изгоняя обитателей. Это требует чертовского количества силы, но еще более поражает, что были опущены щиты вокруг дома убийства, чтобы не сбежала та единственная семья. Мне известны некоторые противоестественные создания, умеющие распространять вокруг себя чувство тревоги – в основном, я думаю, для отпугивания охотников. Но ни одного не знаю, которое могло бы создать настолько управляемую панику.

– То есть ты не знаешь, кто это и что это. – В голосе Эдуарда прозвучала едва уловимая нотка разочарования.

– Пока нет, но если я права, это исключает чертову уйму других тварей. Смотри: некоторые вампиры умеют наводить страх, но не в таких масштабах, и если бы они выкуривали обитателей из соседних домов, этот дом они защитить не смогли бы.

– Жертвы вампиров я видал, Анита, и эти совсем на них не похожи.

Я отмахнулась, отметая это предположение:

– Я только привожу примеры, Эдуард. Даже демон не мог бы так обработать жертвы.

– А дьявол? – спросил он.

Я посмотрела на него, увидела, что он спрашивает всерьез, и потому ответила тоже всерьез:

– Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как кто-нибудь видел на земле дьявола или одного из главных демонов, но если бы это было что-то демоническое или дьявольское, я бы его ощутила сегодня в том доме. Демоническое оставляет невытравимый след.

– А если попался такой сильный, что может скрыть от тебя свое присутствие?

– Возможно, – ответила я. – Я не священник, так что возможно, но та тварь, которая изувечила этих людей, прятаться не хочет. – Я покачала головой. – Это не демоническое порождение, я почти готова последнюю корову на это поставить. Но все-таки я не демонолог.

– Ведьму нам Донна обещала помочь завтра найти. Демонологов она вряд ли знает.

– В стране их всего двое. Отец Саймон Мак-Коупен, за которым держится рекорд по числу исполненных экзорцизмов в этом веке и в этой стране, и доктор Фило Меррик, который преподает в университете Сан-Франциско.

– Ты так говоришь, будто с ними знакома.

– Я посещала семинар у Меррика и слушала лекции отца Саймона.