Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

– Ацтеки сюда когда-нибудь доходили? – спросила я.

Эдуарду вопрос не показался странным.

– Да.

– И я не первая обратила внимание, что обсидиан может означать ацтекскую магию?

– Не первая.

– Спасибо за сообщение, что мы ищем ацтекского монстра какого-то вида.

– Местные копы говорили с ведущим в этой области экспертом. Профессор Даллас не может указать какое-либо божество или предание, которое можно было бы связать с этими убийствами и увечьями.

– Звучит как цитата. Об этом есть что-нибудь в отчетах?

Он поднял глаза от горы бумаг:

– Где-то есть.

– Существует ли ацтекское божество, которому жрецы приносили бы жертвы, содрав с них кожу? Или это было у майя?

Он пожал плечами:

– Профессор связи не видит, поэтому я ничего и не говорил тебе. Полиция этот ацтекский след пережевывала несколько недель. И без толку. Я тебя привез сюда, чтобы ты нашла новые мысли, а не мусолила старые.

– Все равно я хотела бы поговорить с профессором. С твоего позволения, конечно.

Я постаралась, чтобы моя язвительность до него дошла.

– Сначала просмотри отчеты, может, мы что-нибудь упустили, а с профессором я тебя познакомлю потом.

Я подняла на него глаза, попыталась прочесть что-то в этой младенческой синеве – как всегда, безрезультатно.

– И когда меня представят профессору?

– Сегодня.

Тут я подняла брови:

– Ну и ну, это таки да скоро, особенно если учесть твое мнение, что я зря трачу на это время.

– Она почти все ночи проводит в Альбукерке в одном клубе.

– Она – то есть профессор Даллас, – уточнила я.

Он кивнул.

– И что в этом клубе такого особенного?

– Если бы ты изучала ацтекскую мифологию и историю, то не упустила бы возможности побеседовать с настоящим живым ацтеком.

– Живой древний ацтек в Альбукерке? – Я даже не пыталась скрыть удивления. – Как это может быть?

– Ну, может, и не живой.

– Вампир, – догадалась я.

Он снова кивнул.

– У этого ацтекского вампира есть имя?

– Принцесса города называет себя Итцпапалотль.

– Это имя какой-то ацтекской богини?

– Правильно.

– Да, говори после этого о бреде величия. – Я смотрела в лицо Эдуарда, пытаясь что-нибудь уловить. – Копы с ней говорили?

– Да.

– И?..

– Она ничем не могла помочь.

– Ты ей не веришь?

– Копы тоже не поверили. Но во время трех последних убийств она была на сцене клуба.

– Так что с нее подозрения сняты, – заключила я.

– Вот почему я и хотел, чтобы ты сперва прочитала отчеты, Анита. Мы в них что-то упустили. Может, ты это найдешь, но только если не будешь гоняться за ацтекскими пугалами. Под этот камень мы заглянули, и как ни хотела полиция, чтобы виновной оказалась Принцесса города, – у них не вышло.

– Так почему ты предложил мне сегодня ее увидеть?

– Если она не совершала убийств, это еще не значит, что она не владеет полезной для нас информацией.

– Полиция ее допросила. – Я не спрашивала, а констатировала факт.

– Ага. Просто смешно, как вампиры не любят говорить с полицией, но они не прочь были бы поболтать с тобой.

– Ты ведь мог мне сказать, что сегодня мы встречаемся с Принцессой города.

– Я бы тебя туда не повез сегодня, если тебя так сразу не осенило бы. Честно говоря, я надеялся, что ты не ухватишься за ацтекский след, пока не прочтешь все.

– Почему?

– Я тебе говорил: это тупик. Нам нужны новые идеи. То, о чем мы еще не догадались, а не то, что полиция уже «вычислила».

– Но ты ведь еще до конца не вычислил же эту Итцпа-как-ее-там?

– Богиня позволит тебе произносить ее имя в переводе – Обсидиановая Бабочка. Кстати, ее клуб тоже так называется.

– Ты думаешь, что она здесь замешана?

– По-моему, она знает нечто такое, чем готова поделиться с некромантом, но не с истребителем вампиров.

– Так что я туда являюсь, так сказать, в неслужебном качестве.

– Так сказать.

– Я – слуга-человек Жан-Клода, треть его маленького триумвирата власти. Если я нанесу визит Принцессе города без полицейских верительных грамот, мне придется играть в вампирскую политику. А я этого не выношу.

Эдуард посмотрел на меня через стол:

– Когда прочтешь сотый протокол свидетельских показаний, у тебя мнение переменится. Ты даже вампирской политике будешь рада как поводу вылезти из этой бумажной кучи.

– Ну и ну, Эдуард! У тебя голос почти желчный!

– Анита, я эксперт по монстрам и здесь ни одной гребаной зацепки не вижу.

Мы переглянулись, и снова я ощутила это его чувство страха, беспомощности – то есть чувств, которые Эдуард испытывать не способен. Во всяком случае, так я думала.

Вошел Бернардо с кофейными чашками на подносе. Наверное, он почуял что-то в воздухе, потому что спросил:

– Я чего-то пропустил?

– Нет, – ответил Эдуард, возвращаясь к бумагам, разложенным у него на коленях.

Я встала и начала раскладывать документы.

– Нет, пока ничего не пропустил.

– Больше всего на свете люблю, когда мне врут.

– Мы не врем, – ответила я.

– А чего тогда такая гроза в воздухе повисла?

– Бернардо, заткнись, – сказал Эдуард.

Бернардо не оскорбился. Он заткнулся и раздал чашки.

Я выбрала все протоколы допроса свидетелей, которые мне удалось найти, и следующие три часа их читала. Один из них я перечитала, прикинула факты так и этак и не нашла ничего, что еще не знали бы полиция и Эдуард. Я выискивала не замеченные никем нюансы. Может, с моей стороны самонадеянно так считать, но Эдуард был убежден, что мне удастся что-то найти, чем бы «это» ни было. Хотя я уже начинала сомневаться, а уверен ли он в моих силах или просто с отчаяния хватается за любую соломинку. Знаю одно – я сделаю все, что смогу.

Поглядев на несколько пачек протоколов свидетельских показаний, я уселась читать. Многие обычно берутся читать каждый протокол целиком или частично, потом переходят к следующему, но в серийном преступлении ищешь систему. Я усвоила, что при расследовании серийного преступления надо все папки группировать: в одну стопку откладывать свидетельские показания, в другую заключения судебно-медицинских экспертов, затем – фотографии с места преступления… и так далее. Иногда я сначала занималась фотографиями, но сейчас я их отложила. В больнице я достаточно насмотрелась, и меня до сих пор мороз пробирает по коже. Так что фотографии подождут, ведь у меня работы, по существу, невпроворот и без этих ужасов. Преднамеренно спланированная волокита – вот как это называется.

Бернардо продолжал готовить нам кофе и изображать хозяина, хлопотал и суетился, когда кофе кончался, предлагал еду, от чего мы оба отказались. Когда он притащил мне надцатую чашку кофе, я не выдержала.

– Бернардо, я, конечно, тебе благодарна, но ты не производишь на меня впечатление домовитого мужика. Зачем ты так корчишь из себя хозяина? Это ведь даже не твой дом.