Ливи Майкл - Камень ангела

А когда она раскрыла глаза, Черный Джек пристально смотрел на нее. Он улыбался.

— Что это ты задумала? — спросил он.

— Ничего, — ответила Мари, отдергивая руку. — Я собираюсь на работу.

— Так рано?

— Не так уж и рано, — возразила она, стараясь говорить непринужденным тоном. — Я опаздываю.

Черный Джек сел, отряхивая одежду.

— Как знаешь, — сказал он.

Мари повернулась, собираясь уходить. Она поклялась, что никогда не попросит помощи у этого мужчины, но под влиянием какого-то порыва тихо произнесла:

— Мне нужны деньги.

— О да, — сказал Черный Джек. — Нам всем они нужны.

— Нет, — тут Мари снова повернулась к нему, — мне нужны деньги для Саймона.

Он встал, поправляя на себе куртку.

— Тогда лучше иди работать, — посоветовал он.

— Джек, — мягко вымолвила она, — если бы ты мог одолжить мне немного…

Взгляд Черного Джека сделался лукавым.

— А ради чего я стану это делать? — осведомился он и шлепнул Мари по заду. — Такая хорошенькая женщина, как ты, всегда может заработать денег, — сказал он, подмигивая.

— Но Саймону нужны деньги сейчас, для школы, — настаивала Мари. — На книги и одежду…

Черный Джек встал у нее за спиной и обнял одной рукой.

— Почему бы тебе не уйти вместе со мной? — предложил он. — Мы бы могли путешествовать — всюду, где захочешь. И ты больше никогда бы не нуждалась в деньгах.

Мари покачала головой.

— Саймон, — начала она.

— Забудь об этом парне, — отрезал Черный Джек. — Он достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе.

Он поцеловал ее в затылок, но Мари вывернулась.

— Я не могу его бросить, — возразила она. — Все, что мне нужно, — это немножко денег, пока я не получу свое жалованье.

— Если бы я давал деньги каждой хорошенькой девчонке, которая у меня попросит, то сейчас у меня бы ничего не было, не так ли?

Лицо Мари застыло. И вдруг она обернулась и поцеловала Черного Джека. Тот ответил на поцелуй, и она укусила его губу. Он засмеялся и снова жадно ее поцеловал. Они постояли, прижавшись друг к другу, потом Мари отстранилась.

— Мне пора идти, — сказала она и начала быстро спускаться по лесенке с сеновала.

Черный Джек с улыбкой наблюдал за ней. Потом повернулся, чтобы подобрать свою шпагу. И только когда он засунул ее в ножны, висевшие на поясе, то заметил, что кожаный мешочек пропал. Лицо его помрачнело, и он выругался себе под нос. Скатившись с лесенки, он ринулся к дверям амбара и бросил взгляд на улицу. Но Мари и след простыл.

Мари зашла в таверну «Возница», чтобы сообщить, что увольняется. С большой неохотой трактирщик отсчитал ей в руку монеты. Мари вопросительно взглянула на него.

— Это все, — сказал он. — И считай, что тебе повезло. Я не плачу своим служанкам за то, что они меня подводят.

Мари закусила губу. На языке у нее вертелось ругательство, которому она много лет назад научилась у Розы.

— Ну что же, тогда прощай, — сказал трактирщик.

Он отвернулся от Мари, и она неохотно удалилась. Перед тем, как выйти на улицу, она окинула ее настороженным взглядом, и ей стало страшно. Не следовало ей брать мешочек с деньгами у Черного Джека, он, несомненно, будет ее преследовать. Ей бы нужно исчезнуть из города. Но она обещала Саймону, что никогда не бросит его. И ей нужно было за него заплатить школе.

Она запахнула на себе синее одеяло: шел мелкий дождь, понемногу переходивший в мокрый снег. Была суббота, а она обещала встретиться с Саймоном у церковных ворот. Придется объяснить ему, что ей необходимо ненадолго уехать. У нее болела душа: никогда он этого не поймет!

Мари прошла мимо возчиков, выгружавших бочки на Лонг Миллгейт, мимо мальчишек, игравших на улице в бабки. В это время дня в городе было особенно шумно: люди шли на рынок и возвращались с покупками; лаяли собаки, ревели ослы, и уже брели домой подвыпившие мужчины, горланя песни. Мари лавировала в толпе, погруженная в свои мысли; она направлялась на рынок, чтобы купить еды себе и Саймону.

Ей вообще не следовало связываться с Черным Джеком, но он был очень упорным и не привык к отказам. И что-то в нем напоминало ей Тобина. У него были другие черты лица и другой цвет глаз и волос, но взгляд порой становился таким, как у Тобина, и еще он был таким же бесшабашным. Тобину было всего пятнадцать, когда он умер. Иногда она размышляла о том, стал бы он таким, как Черный Джек, когда вырос.

Но это всего лишь случайное сходство. Что-то в Черном Джеке подгнило, как в испорченном яблоке. Он хвалился ей, что ранил скот одного человека за деньги, которые платил ему другой, а потом увечил скот у последнего за плату, полученную у первого. Она сказала ему тогда, что это плохой способ зарабатывать на жизнь.

— Не хуже других, — возразил он.

Теперь она украла у него деньги, и ей нельзя возвращаться в таверну. Она все испортила. У нее мелькнула мысль: а что, если она отдаст ему деньги? Она поплотнее запахнула одеяло, дрожа на ветру. Было не по сезону холодно.

На рыночной площади Мари резко остановилась. Кто-то прикрепил объявление к позорному столбу. Она не умела читать, но разобрала изображение десяти гиней. Она остановила возчика, который проезжал мимо.

— Что тут сказано? — спросила она.

— Вот тут? — переспросил он. — Это всего лишь объявление об одном преступнике. «ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ: десять золотых гиней за сведения, которые помогут поймать отъявленного преступника, Черного Джека из Энкоутса», — прочитал он, потом пристально взглянул на Мари. — Ты что — его знаешь?

Мари облизнула губы, вдруг ставшие очень сухими.

— Нет, — ответила она.

— Потому что если ты знаешь и не скажешь церковному сторожу, тебя саму высекут. И отрежут уши.

Он взмахнул рукой возле ее уха, словно в руке у него был нож, и, стегнув лошадь, медленно поехал дальше, подняв воротник, чтобы хоть как-то защититься от мокрого снега. Мари немного постояла, не отрывая глаз от объявления. Она знала, где будет Черный Джек сегодня вечером. Он снова нанесет визит на скотный двор Ральфа Хальма. Ей не нравилось то, чем он занимался, но и выдать его было очень нехорошо. И тем не менее это решило бы все ее проблемы. Во-первых, он перестал бы ее преследовать, и, значит, она могла бы остаться с Саймоном. Во-вторых, десяти гиней хватит, чтобы уплатить долги Саймона в школе — на весь срок его пребывания там.

Она не может это сделать, решила Мари, и повернулась, чтобы идти. Но, сделав несколько шагов по площади, вернулась и, сорвав объявление со столба, поспешила к дому церковного сторожа на Лонг Миллгейт.

Она уже почти дошла до него, как вдруг ее схватили сзади. Чья-то рука зажала ей рот, и ее утащили в переулок.

— Мои деньги, милочка, — сказал Черный Джек.

Он вывернул ей запястье, и из руки Мари выпало объявление.