Сергей Кириенко - Гулы

Прямо перед ним лежал человек с темными волосами, одетый в светлую безрукавку и брюки. Мужчина лежал лицом вниз: голова его опиралась на щеку, левая рука была протянута к валу, кончики пальцев опирались о землю… Глядя на руку покойника, Аз Гохар чувствовал смутное беспокойство — оно появилось у него сразу же, как только он увидел шею мужчины — неестественно полную, без малейших морщин,— и усилилось, когда он остановил взгляд на руке — она не могла принадлежать нормальному человеку. Прежде всего, рука была толстой. За долгую жизнь Аз Гохар видел многих людей всевозможных рас и комплекций, среди которых были страдающие диабетом, толстяки, тучность которых была заложена в них от природы или явилась результатом чрезмерного аппетита, борцы сумо, откармливающие себя на потеху публике,— но здесь было нечто иное, потому что рука эта не была жирной. Аз Гохар не видел ни капельки жира — рука была похожа на откормленного червя и оттого рождала странное отвращение. Кожа ее была сильно натянута, словно кожа тотемного барабана, и глядя на нее, старик вдруг решил, что в любой момент, она может лопнуть и вывалить свое содержимое, словно мусорный бак. Кроме того, под кожей виднелись красные «червячки», а эта картина ему была знакома отлично — так выглядят лопнувшие капилляры, не выдержавшие внутреннего давления. Но какое давление может быть здесь?

Аз Гохар протянул руку и прикоснулся к запястью покойника. Ощущение от касания усилило мысль о червях — на ощупь запястье было упругим,— тело обычного мертвеца таким не бывает. Глядя на пальцы, Аз Гохар видел, что даже они напоминают маленькие сосиски, обтянутые резиной. «Объяснение здесь может быть только одно»,— подумал он вдруг, но оно показалось ему настолько невероятным, насколько и правдоподобным. Впрочем, гадать здесь было бессмысленно — выход был только один: проверить догадку на практике.

Аз Гохар опустил лезвие на локоть покойника, мгновение медлил, а затем с силой провел им к запястью. В следующий миг кожа треснула, словно прогнившая ветошь, а плоть развалилась подобно вскрывающемуся гнойнику. На старика дохнуло запахом мяса, одновременно из раны хлынула кровь, однако поразил его не вид черной крови, а то, что он увидел в разрезе — вместо кости, между кусками мяса виднелась серая плоть, мелко подрагивающая, словно брюхо кальмара. Преодолевая отвращение, Аз Гохар раздвинул края раны ножом и отчетливо разглядел дьявольскую плоть, уже покрывшую кость.

На какой-то миг он застыл — секунды ему хватило, чтобы понять, что лежащий перед ним труп превращается в гула,— но это было настолько невероятно, что он не хотел в это верить. Все, что он когда-то узнал от отца, противоречило тому, что он видел теперь: гулы никогда не рождаются вне земли — это закон,— однако сейчас перед ним лежал труп, не закопанный в землю и тем не менее превращающийся в гула. Как же это возможно?

Внезапно, осененный смутной догадкой, Аз Гохар протянул руку, взялся за запястье покойника и потянул его вверх. Как он и думал, рука мертвеца не двинулась с места — словно снизу ее что-то держало. Старик придвинулся ближе к покойнику и изо всей силы потянул руку вверх. Сначала у него не получалось даже сдвинуть ее — рука словно прилипла к земле,— затем с тихим треском, с каким лопаются куколки бабочек, начала подниматься.

Чем выше поднималось запястье покойника, тем сильнее становилось потрескивание. Когда же рука поднялась над землей, Аз Гохар замер, отказываясь верить глазам,— с внутренней стороны ее, от локтя до запястья, свисали тонкие нити, похожие на волосы утопленника. Точно такие же нити, напоминающие серых червей, виднелись в том месте, где раньше лежала рука: отвратительно шевелясь, они изгибались по сторонам и медленно скрывались в земле…

На долю секунды на лестничной площадке возникла неразбериха: оттолкнув комиссара, Паола бросилась к женщине, демонолог застыл, увидев незнакомку, сама она вскрикнула, а комиссар выпустил сумку и попытался остановить Паолу, но не успел. Она оказалась на противоположной стороне лестничной клетки.

Через мгновение девушка крикнула: «Не стреляйте!» — и повернулась лицом к комиссару.

— Кто это женщина? — выкрикнул Гольди.— Паола, отойдите от нее!

— Не стреляйте! — взвизгнула та.— Это наша соседка — синьора Мартоцци!

Секунду Гольди смотрел в лицо женщины — бледное и округлое, оно напомнило ему лицо призрака,— потом резко сказал:

— Отойдите от нее! — и когда девушка шагнула к Андрею, приказал: — Синьора, выйдите на площадку и покажите мне руки!

Женщина замешкалась на долю секунды, и Гольди почти прокричал:

— Не заставляйте меня повторять!

Женщина испуганно шагнула вперед и остановилась в метре от двери.

— Поднимите руки!

Протянув руки, женщина неуклюже выставила их перед собой ладонями вниз. Держа автомат направленным в лица незнакомки, комиссар бросил взгляд на ее руки и попытался вспомнить все, что слышал от Аз Гохара и чем можно было отличить гула от человека. Сейчас он видел руки пожилой женщины, всю жизнь проведшей в работе: они были большими, с похожими на оливки суставами, кожа на них была красноватой, на сгибах пальцев — коричневой, возле запястий виднелись морщины, ногти были короткими, но аккуратно подстриженными. На мгновение комиссар испытал облегчение, поняв, что перед ним человек, а через миг оно сменилось досадой от мысли, что он заподозрил в этой женщине гула, впрочем, ничего похожего на стыд в его чувстве не было — в их положении лучше подозревать всех.

Направив дуло к стене, Гольди сказал:

— Опустите руки, синьора. Когда она сделала это, он спросил:

— Вы живете в этой квартире?

Женщина молча кивнула. Заметив, как дрожат ее веки, Гольди подумал, что она сильно напугана — взгляд ее до сих пор был прикован к автомату,— и убрал оружие за спину.

— Простите, синьора, мы не хотели вас напугать… — Сделав короткую паузу, он кивнул в сторону Паолы: — Вы знаете эту синьорину?

— Конечно,— ответила женщина, и голос ее прозвучал хрипло.— Паола — дочка Виттории.

— Как вас зовут?

— Анна Мартоцци.

— Синьора Мартоцци, в квартире, кроме вас, еще кто-нибудь есть?

— Мой внук.

— Внук? — Быстро прикинув, Гольди решил, что тот наверняка еще мал — Анне Мартоцци вряд ли может быть больше пятидесяти.— Где он сейчас?

— В кровати — я уложила его туда, он боится…

Глядя на женщину, Гольди снова подумал, что она сильно напугана — в глазах ее плясали пятнышки страха, а губы напоминали края резаной раны, к которой подвели напряжение. Подумав, что нужно смягчить тон, он сказал:

— Синьора Мартоцци, я комиссар Гольди из местного комиссариата, Паолу вы знаете, а этот человек иностранец,— его рука качнулась к Андрею.— Успокойтесь и попытайтесь взять себя в руки. Я хочу задать вам несколько вопросов. Вы сможете ответить на них?