Уильям Ходжсон - Карнакки - охотник за привидениями

Оговорив все эти мелкие детали, я нарисовал Пентакль вокруг Бомонта и настоятельно велел ему оставаться внутри звезды, что бы ни произошло. Наконец все было сделано, и мне оставалось только ждать и молиться о том, чтобы ночь прошла так же спокойно, как и предыдущая.

Мы почти не разговаривали, и около часа ночи нами овладело такое волнение и тревога, что Парскет наконец встал и принялся расхаживать по коридору, чтобы как-то успокоить себя. Потом, успокоившись, я присоединился к нему, и примерно около часа мы ходили бок о бок, изредка негромко переговариваясь, пока я наконец не зацепился ногой за шнурок от звонка и не упал, ничего, впрочем, не повредив и не наделав шума.

Когда я поднялся, Парскет поманил меня к себе.

— А вы заметили, что звонок не прозвонил? — шепнул он.

— Боже мой! — пробормотал я. — А ведь это действительно так.

— Минуточку, — отозвался он. — Шнурок, наверное, зацепился за что-то.

Оставив свой револьвер и взяв в руку лампу, он на цыпочках отправился вниз дома, держа револьвер Бомонта наготове в правой руке. Помню, тогда мне подумалось: какой отважный все-таки парень!

И тут Бомонт сделал мне знак, требуя полной тишины. Сразу же после этого я услышал тот самый звук — гулко раздававшуюся в ночи поступь конских копыт. Скажу честно, меня словно мороз продрал по коже. Звук растаял вдали, оставив после себя, знаете ли, такое жуткое и странное уныние. Я дернул за шнурок от звонка, надеясь, что Парскет услышит его. А потом принялся ждать, оглядываясь по сторонам.

Миновало, быть может, минуты две, полные какой-то неземной тишины. А потом в дальнем и освещенном конце коридора прогрохотало огромное конское копыто, лампа, звякнув, упала на пол, и мы оказались в темноте. Я изо всей силы дернул за шнурок и дунул в свисток, а потом навел аппарат и нажал на вспышку. Ослепительный свет залил коридор, ничего так и не осветив, а потом тьма ударом грома обрушилась на нас.

Я услышал, что капитан оказался возле двери спальни, и крикнул, чтобы он скорее вынес лампу, но вместо этого что-то заколотило в дверь, и я услышал, что к голосу капитана присоединились женские крики. Я ощутил испуг оттого, что чудовище могло проникнуть в спальню, но в то же самое мгновение по коридору вдруг прокатилось то злобное и заливчатое ржание, которое мы слышали в парке и подвале. Я вслепую нащупал шнурок колокольчика, вновь дунул в свисток и крикнул, чтобы Бомонт оставался в Пентакле, что бы ни произошло. После я снова крикнул, чтобы капитан вынес лампу, но тут в дверь спальни что-то грохнуло. Схватив спички, я попытался добыть хоть толику света, прежде чем немыслимое и незримое чудовище нападет на нас.

Спичка чиркнула о коробок и неярко вспыхнула, и в это короткое мгновение я услышал за спиной какой-то негромкий звук. Охваченный безумным ужасом я обернулся и увидел в неярком свете еще не погасшей спички чудовищную конскую голову возле Бомонта.

— Смотрите, Бомонт! — отчаянно завопил я. — Оно возле вас!

Спичка немедленно погасла, и возле моего уха выстрелом из обоих стволов немедленно прогрохотала двустволка Парскета (Бомонт явно нажал на оба спусковых крючка одновременно). Пламя выстрела на короткий миг осветило огромную голову… окруженное дымом чудовищное копыто как будто бы неторопливо опускалось на Бомонта. Я без промедления трижды разрядил свой револьвер. Раздался глухой удар — и кошмарное тягучее ржание прозвучало уже совсем рядом со мной. Дважды выстрелив на звук, я ощутил удар, бросивший меня на спину. Поднявшись на колени, я во весь голос закричал, требуя помощи. За закрытой дверью спальни кричали женщины, изнутри доносился стук в дверь, и я как-то вдруг осознал, что Бомонт возле меня борется с какой-то мерзкой тварью. Мгновение-другое я оставался на месте, не ощущая ничего, кроме тупого страха, а затем вслепую, едва ли не одеревенев от страха, бросился к нему на помощь, выкрикнув его имя. Скажу вам честно — меня едва ли не мутило от ничем не прикрытого страха. Из тьмы донесся негромкий задушенный звук, и я бросился на него вперед. Я вцепился в громадное, покрытое шерстью ухо, и тут же получил сильнейший удар, от которого мне стало дурно. Слабый и ослепленный, я нанес ответный удар и покрепче вцепился рукой в немыслимую вещь.

Тут вдруг за моей спиной раздался оглушительный треск и вспыхнул яркий свет. В коридоре появились огни, раздались шаги и крики.

Рука мои оторвались от мохнатой шкуры; я глупо закрыл глаза, надо мной кто-то вскричал и обрушил на меня увесистый удар, подобно рубящему тушу мяснику… а потом что-то повалилось на меня.

Капитан и дворецкий помогли мне подняться на колени. На полу лежала огромная конская голова, из которой торчали человеческие ноги. К рукам лежавшего были прикреплены внушительного размера копыта. Таким оказалось наше чудовище. Капитан что-то перерезал шпагой, которую держал в руке, нагнулся и поднял маску — ибо это была маска и ничто другое. И я увидел лицо человека, которое она скрывала под собой. Это был Парскет. На лбу его открылась глубокая рана — капитан задел его шпагой, разрезая маску. Я недоуменно перевел взгляд от него на Бомонта, сидевшего привалившись спиной к стене. А потом вновь посмотрел Парскета.

— Боже мой! — выдавил я наконец и умолк — так стыдно мне было за этого человека. Понимаете? Он как раз открыл глаза. А я уже начал симпатизировать ему.

И тут, понимаете ли, когда Парскет уже начал приходить в себя и оглядываться по сторонам, произошла вещь странная и совершенно немыслимая. Из конца коридора до нас вдруг донесся стук копыт. Бросив взгляд в ту сторону, я немедленно обратил взгляд к Парскету и заметил гримасу жуткого страха на его лице. Приподнявшись с трудом на локте, он посмотрел в конец коридора, а мы, остальные, замерли как скульптурная группа. Помню, я не отводил глаз от конца коридора, а из комнаты мисс Хисгинс за моей спиной все доносились негромкие всхлипывания и шепот.

Тишина затянулась на несколько секунд, а потом копыто в конце коридора ударило снова. И тяжелая поступь начала приближаться к нам.

Даже в тот момент, знаете ли, мы прежде всего подумали о том, что это Парскет привел в действие какой-то хитроумный механизм, и пребывали в странном состоянии, соединявшем в себе испуг и сомнение. Кажется, все глядели на Парскета. Наконец капитан вдруг выпалил:

— Немедленно прекрати эту глупость. Или тебе еще мало?

Страх и волнение по-прежнему одолевали меня: приближалось нечто неотвратимое и ужасное. В этот момент Парскет наконец выдавил:

— Это не я! Боже мой! Это не я! Боже мой! Это не я.

И тут, понимаете ли, до всех нас как-то разом дошло, что по коридору к нам приближается нечто действительно страшное. Все дружно ощутили желание броситься наутек, и даже старый капитан Хисгинс отступил вместе с дворецким и лакеями.