Алексей Атеев - Дно разума

«Небогато», – отметил про себя Скок. Он достал «Айгешат» и стал откупоривать бутылку.

– А это что такое?! – строго спросила Лена. Скок не понял: действительно ли она сердится или строгость напускная.

– Портвейн, – пояснил он.

– И ты собираешься его пить?

– Почему бы и нет? Хорошее вино, марочное…

– Любое вино – гадость!

– Ну почему же?..

– Гадость, и все!

– Можешь не пить. Я тебя не заставляю.

– И ты не должен.

– Почему это?

– Неужели нельзя просто так… Безо всякого вина!

– Можно, конечно. Но ведь хочется.

– Не понимаю!

Скок налил себе полстакана, залпом выпил, отломил кусок колбасы, взял лук и аппетитно захрустел.

– Ну и как? – иронически спросила Лена.

– Вкусно! – И он налил себе еще полстакана.

– Нет, ты невозможен!

– А чего тут такого?

– Дикость какая!

– Да почему же дикость? Ты попробуй. Сделай хоть глоток.

– Вот еще!

– Тогда я один выпью всю бутылку…

– Ну и пей!

– Захмелею и начну к тебе приставать.

– Приставать?! Это еще как понимать?! – В голосе девушки звучали стальные нотки.

«Она что, дура? Или притворяется», – соображал Скок.

– Шучу, шучу, – отозвался он.

– Ну у вас и шутки!

– Какие уж есть. Может, все-таки пригубишь?

Лена молча смотрела то на него, то на бутылку, видимо что-то прикидывая. Наконец она произнесла:

– Налей чуть-чуть.

Скок исполнил требуемое.

Девушка взяла стакан с такой осторожностью, словно он должен был вот-вот взорваться. Она поднесла его к губам и едва прикоснулась к жидкости языком.

– Ты что, ни разу не пробовала вина? – удивленно спросил Скок.

– Представь себе, ни разу.

– Ну ты даешь!

– Сладкое, – сообщила девушка свои наблюдения. – И довольно приятное.

– Да ты выпей до конца. Тут всего-то два глотка.

Лена храбро выпила содержимое стакана.

– Ой, в голову ударило.

– Сейчас пройдет.

– Я еще хочу.

Скок изумленно взглянул на Лену.

– Налей мне столько же, сколько себе.

– А не много будет?

– Ничего, я только это выпью, а больше ни-ни.

– Ты закусывай, – посоветовал Скок, когда девушка выпила. – Закусывай, закусывай, а то опьянеешь.

– Я, кажется, уже опьянела. – Она поднялась с покрывала, подняла над головой руки и заметно качнулась.

– Ой! Что это?

– Я же говорю: закусывать надо.

– Нет, погоди. Мне так хорошо… Так сладко…

«А сейчас еще лучше будет», – подумал Скок.

– Иди ко мне, – властно произнес он.

Девушка покорно прильнула к нему. Не снимая лифчика, он взял ее за грудь.

– Ты чего?!

– Погоди… – Скок стал расстегивать лифчик.

– Ты чего делаешь!!!

– То самое.

– Что то самое?! Отпусти!

Но Юрка сгреб Лену в охапку и стал стягивать с нее последние одежки. Девушка беспомощно трепыхалась в его руках, пытаясь отбиваться. Скок разорвал на ней трусики, навалился и стал раздвигать ноги.

Внезапно Лена прекратила сопротивление и ослабла.

«Стоп, – отреагировал Скок. – Похоже, я ее насилую. Это лишнее. Крайностей не надо».

Он отвалился в сторону, перевел дыхание и вгляделся в ее лицо. Лена побледнела и, закрыв глаза, лежала, как мертвая.

– Ты чего? – спросил Скок. – Ты чего? Ну хватит! Я больше не буду приставать… Ты извини. Ну хватит дурачиться. Извини, Ленка. Я прошу…

Девушка медленно поднялась, подобрала расстеленный на траве купальник, сарафан и, не оглядываясь, пошла прочь. Скок взглянул ей в спину. Меж лопаток отчетливо отпечатался кружок монеты. Звезда набухла, как след от медицинской банки, и словно горела. Скок перевел взгляд на покрывало. На нем валялись ключи, видимо выпавшие из брюк в тот момент, когда Скок раздевался. Он взял ключи и повертел их в руках. Монетка сверкнула в лучах июньского солнца, и Скоку на мгновение почудилось: глаз в центре звезды подмигнул ему.

«И черт с ней! Пускай идет, куда хочет!» – думал Скок. Он вовсе не ожидал, что девчонка окажется такой недотрогой. Вино она пила в первый раз! Может, и с мужиком никогда не была? Ну и дура! Двадцать лет, а жизни не знает. Надо же! С кем он связался! Не хватало только изнасиловать ее. Пускай другие ломают целки подобным идиоткам. Еще заявит. Припаяют очередной срок. А на зоне не посмотрят на его прошлые заслуги. За взлом «мохнатого сейфа» самого могут опустить, а если и не опустят, то весь срок придется чалиться «у параши». И все из-за какой-то дырки. Нет! Спасибо! На такие игры он не подпишется. И все-таки… Ленка весьма аппетитная девка, хоть и молоком пахнет. Само собой, невинная. Первая целка попалась на его жизненном пути.

Скок взял в руки голубенькие трусики, превращенные его руками в тряпку, и, изумляясь себе самому, поднес их к носу. Сладкий запах ударил в ноздри.

«Эх, куда она пропала?! Хочу, хочу ее!!!»

Над краем ложбинки возник силуэт Лены. Она была в сарафане. Не говоря ни слова, девушка спустилась, потом одним рывком сорвала с себя платье. Скок во все глаза наблюдал за ее действиями. Лена как-то механически стащила с себя мокрый купальник и теперь стояла чуть поодаль, однако до нее можно было дотянуться рукой.

– Чего тебе? – хрипло спросил Скок, не в силах оторвать взгляд от пышного курчавого треугольника волос.

Лена без слов опустилась перед ним на колени и легла на спину, широко раздвинув ноги, словно приглашая.

– Ты чего?! – изумленно воскликнул Скок. – Хочешь?! Учти, я тебя не насилую. Сама пришла.

Потом, после всего, Лена так же молча встала и пошла в воду. Она долго плескалась, а Скок, откинувшись навзничь, лежал неподвижно и только тупо взирал в бледно-голубое безоблачное небо. Его душу наполняло умиротворение, однако где-то в глубине свербила болячка досады. Он ничего не понимал. Для чего было ломаться, для чего бешено сопротивляться, зачем убегать, если через десять минут она вернулась и отдалась безо всякого сопротивления. Правда, вид у нее при этом был какой-то отстраненный, словно у робота, безучастно совершавшего автоматические движения.

Лена скоро вернулась и взглянула на Скока.

– Ну что, доволен? – спросила девушка. – Получил то, чего хотел?

Произнесла она эти слова безо всякого выражения, словно констатируя факт случившегося.

Скок хотел было улыбнуться, но у него вышла лишь кривая усмешка. Он ничего не произнес в ответ, поднялся и пошел в воду.

Сергей Александрович Севастьянов, как уже сообщалось, считался человеком не только дотошным, но и обязательным. Коли он пообещал старухе Копытиной помочь в освящении ее квартиры каким-либо священнослужителем, то был готов разбиться в лепешку, но выполнить обещанное.

С местным попом Севастьянов находился «в контрах», и обращаться к тому не имело никакого смысла. Все равно откажет. Однако у него имелся один знакомец – отец Афанасий – настоятель Никольского храма, находившегося в селе Еленинка, расположенном в пятидесяти километрах от Соцгорода. Отец Афанасий был молод (два года как окончил семинарию), весел и начитан. С Севастьяновым его познакомила жена, в недавнем прошлом студентка профессора. С тех пор отец Афанасий, бывая в Соцгороде, частенько заглядывал в гости к Севастьянову, поскольку видел в нем единственную личность в окрестностях, охотно вступающую в религиозные дискуссии. Сергею Александровичу тоже нравился этот парень, свободно и без догматизма рассуждавший о христианстве, гностицизме, православии, Расколе… К нему-то и решил обратиться профессор. У отца Афанасия имелась собственная «Победа», поэтому приехать в Соцгород для него не составляло никакого труда. Вечером Севастьянов позвонил отцу Афанасию.