Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

– Экономической силы в руках пролетарского государства совершенно достаточно, чтобы обеспечить переход к коммунизму, как сказал Владимир Ильич Ленин на одиннадцатом съезде партии, – меланхолически изрек Егор.

– Вот! Уже Ленина цитирует! – засмеялся паралитик. – Мои слова подтверждаются. Ничего, историк, сейчас вы продемонстрируете нам свой творческий потенциал.

Рядом послышался шорох.

– Тише! – приказал Чекмазов.

Из тьмы вынырнула немая. Она несла в руках две лопаты и кайло.

– Отлично, – успокоился старик. – Приступим. Позвольте. Начну я. Первый, так сказать, рывок. – Он переставил лампы поближе к могиле, потом поплевал на ладони, как заправский землекоп, потом взял в руки лопату и начал копать. Остальные, как завороженные, следили за его действиями.

– Грунт довольно рыхлый, – сообщил Чекмазов.

– Плохо сцементирован экономическими связями, – съязвил Станислав.

– Не нужно говорить под руку, уважаемый! – одернул его старик.

– Ну почему же? Неужели тот, кому осталось жить, может быть, пару часов, не имеет права на шутку. А вы мне рот затыкаете.

Ничего не ответив, Чекмазов продолжал копать. В его движениях чувствовалась некая ожесточенность, словно он хотел поскорее закончить и так уже затянувшееся дело. Наконец он остановился и вылез из образовавшейся ямы.

– Шабаш. – Чекмазов сплюнул. – Следующий. Давайте-ка, господин Коломенцев, разомнитесь.

Мукомол подхватил лопату и спустился в яму. Он стоял в ней по пояс.

– Допустим, докопаем до захоронения… – задумчиво сказал Коломенцев.

– Если оно существует, – перебил Чекмазов.

– …А что дальше? Там что же, подземный ход имеется?

– Очень скоро узнаем. Интенсивней, мукомол, интенсивней. Не все же головой работать; нужно и руками…

– Но ведь он ранен, – вступилась Катя.

– Ах, я и забыл! Ничего, небольшая физическая нагрузка полезна. Хотя, похоже, толку от него никакого.

Действительно, Коломенцев ковырялся в яме как будто из последних сил.

– Ладно, вылезайте, – скомандовал Чекмазов, – пробил ваш час, историк. Докажите, что лучшие кадры советской науки способны на многое.

– Охотно. Всегда рад помочь. Тем более в столь занимательном деле. – Егор шустро заработал лопатой. Очень скоро из ямы торчала только его голова.

– Действительно, – удивленно сказал Чекмазов, – умеет работать парень, видно, что выходец из народных масс. Не то, что представитель эксплуататорского сословия, – он кивнул на Коломенцева, растянувшегося прямо на траве.

– Мне все это порядком надоело, – раздраженно сказала Елена. – Да и есть хочется.

– Потерпите, моя красавица, – успокаивающе произнес Чекмазов.

– Ты, сестрица, не вовремя вспомнила о еде, – заметил Станислав. – Возможно, мы больше вообще никогда не сядем за стол.

– Тем более неплохо бы подкрепиться.

Из ямы в этот момент донесся глухой звук. Лопата ударила о дерево.

– Кажется, есть, – донесся голос Егора.

Все столпились возле могилы.

– Что там? – спросил Чекмазов.

– Вроде гроб.

– Вылезайте, историк. Я сам посмотрю.

Захватив кирку, старик спрыгнул в яму.

– Посветите, – попросил он. Олегов поднес к краю ямы лампу. Чекмазов ударил киркой в крышку гроба. Гнилое дерево хрустнуло. Кирка прошила его насквозь.

– Там всего лишь кости, – разочарованно произнес Коломенцев.

– А вы что хотели увидеть? – осклабился Чекмазов.

– Как что? Легендарного Бессмертного, – сказал Станислав. – А тут труха, тлен… А может, и вся ваша затея – труха?

– Гроб нужно вытащить наверх, – не обращая внимания на насмешку, сказал Чекмазов. Он еще несколько раз ударил киркой. – Грязноватая, конечно, работенка, но придется сделать.

Из ямы наверх полетели куски дерева, кости, какие-то заскорузлые тряпки…

– Н-да, – произнес Станислав, – удручающее зрелище. Дай-ка мне череп, нянька, – обратился он к немой. Взял в руку то, что когда-то было головой, и отставил его на ладони: – Бедная Ефросинья, или попросту Фрося. Хотя я ее и не знал, но попытаюсь представить ее нелегкую жизнь. Работала, должно быть, не покладая рук, растила детей, которые сгинули неведомо куда в ходе грандиозных событий, происходивших в нашем отечестве. Молилась, должно быть, Богу, просила не за себя, а за них, но так ничего хорошего и не выпросила… Эти изъеденные, сточенные почти до основания зубы говорят, что пищу она вкушала грубую, хоть и здоровую, разносолов отродясь не ведала. Под костяной оболочкой таились надежды и страхи, любовь и ненависть, доброта и злоба. Целую вселенную вмещал некогда этот череп, мир – единственный в своем роде. А нынче…

– Не стоит юродствовать, – заметил Чекмазов, вылезая из ямы.

– А почему бы и нет? Ведь я и есть юродивый. Что еще остается калеке, как не насмешничать и кривляться. Однако, долго мы еще будем здесь оставаться? Где же знаменитые подземелья, где покоится Бессмертный? Потревожив эти кости, не совершили ли мы ошибку?

– Нужно копать дальше, – отозвался Чекмазов, – а что, собственно, нам остается. Давайте-ка, историк…

Егор без разговоров спрыгнул в могилу и заработал лопатой. Из ямы полетели комья глины. Между тем ночь достигла своего пика. Тьма обступила наших героев со всех сторон. Где-то прокричала ночная птица, совсем рядом ей откликнулась другая. Запах свежей земли смешивался с ароматами трав. С лугов потянуло сыростью. Катя зябко поежилась. Озноб почувствовали и другие участники раскопок.

– Холодно что-то, – шепотом произнесла Елена, – скорей бы уж кончилось…

– Полезай в яму, согрейся, – сказал Станислав.

Неясное тягостное чувство овладело всеми; ничего особенного не происходило, но напряжение росло. Само ли место было тому причиной, или события дня не давали успокоиться, но все были словно наэлектризованы.

– Посмотрите, как там раненый, – попросил Чекмазов Елену. Она склонилась над Вальком.

– Без изменений. В забытьи… Но до утра вряд ли дотянет.

Катя тоже подошла к носилкам, опустилась на колени. Провела ладонью по лицу брата.

– Странно он выглядит, – задумчиво произнесла она.

– Что же странного? – спросила Елена.

– Раны очень серьезные, а он как будто спит, не без сознания, а именно спит… И дышит ровно… Ничего не могу понять.

– Не агония ли это?

– Вовсе не похоже. Я много раз наблюдала агонию… Он словно под наркозом…

Из ямы раздался лязг и голос Егора:

– Что-то есть!

– Что именно?! – спросил подскочивший к могиле Чекмазов.

– Какая-то железная плита.

– Вылезайте, я сам посмотрю.

Старик спрыгнул в яму. Зашуршала осыпающаяся земля.

– Фонарик! – крикнул Чекмазов. – Действительно, здесь нечто вроде люка. Даже кольцо имеется. Сейчас я попробую его открыть. Не поддается, зараза!