Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

– Ага.

– Вот видишь! Значит, я прав. Если бы ты читала книги по спиритизму, то знала бы, что у медиума всегда имеется контактер – человек, с которым он работает, через которого проецирует свои видения. Так вот такими контактерами с самого раннего детства явились твой брат и моя сестра. Возможно, они были необходимы для развития Дара. Ведь не сразу же мы начали ощущать его, а уж пользоваться им и подавно не в один день научились. Своеобразный симбиоз. Вторая деталь. Нас четверо, а четверка у розенкрейцеров – сакральное число.

– Я тебе, знаешь, что скажу, – досадливо произнесла Катя. – Ни в каких розенкрейцеров я не верю. Вся эта мистика и оккультизм недоступна моему пониманию. Насчет медиума и контактера я еще готова допустить, но все это средневековые бредни…

– Постой, не торопись. Давай я тебе дорасскажу. Число «четыре» символизирует четыре стихии – огонь, воду, ветер и землю. Другими словами, это четыре темперамента – холерический, сангвинический, меланхолический и флегматический. Обычно любая личность в той или иной степени соответствует определенному темпераменту. Сестрица – холерик, я – флегматик, ты – сангвиник, брат твой – меланхолик.

– Тоже мне, меланхолик, – засмеялась Катя.

– Погоди, дай закончить. Четыре земные стихии составляют одно целое… – он запнулся.

– Ну и куда же ты клонишь?

Станислав почесал затылок.

– Вот именно. Не можешь четко объяснить, что к чему.

– Пока не могу, но, думаю, очень скоро все так и объяснится.

– Ты же сам говорил: у бомбы два запала. И, как я понимаю, оба должны уничтожить нас.

– А если это решающая проверка наших способностей? Последнее испытание? Знаешь, как щенков бросают в воду, чтобы научить их плавать: или поплывет, или утонет, так и нас…

– Строить предположения не имеет смысла. Нужно что-то делать. Иначе мы утонем, так и не научившись плавать. Другими словами, учить будет некого. Мое мнение – нужно обязательно найти этого загадочного старика-рыболова и расспросить его как следует.

– Ты, конечно, права. Возможно, не стоит лезть в отвлеченные материи, нужно спасаться. Они скорее всего уже поняли, что не убили нас. Поэтому наверняка повторят свою попытку.

– Вот именно!

– И что ты предлагаешь?

Катя поморщилась.

– То же самое я хотела спросить у тебя.

– Значит, четкого плана мы не имеем. Тогда нужно бежать.

– Куда?

– Хотя бы в это Забудкино.

– Думаешь, они туда не доберутся?

– Конечно, доберутся. Но там мы будем хотя бы все вместе.

– А вместе мы – сила. К тому же где-то поблизости бродит старик с удочками. Значит, решено: сегодня же отправляемся туда!

– Легко сказать! А работа, дом?

– Это твои проблемы. Я думаю, вполне решаемые.

– А ты как туда доберешься? На коляске?

– Мне поможет нянька. Да и сестра тоже.

– Захочет ли она поехать?

– А ее никто спрашивать не собирается.

– Где же мы будем жить?

– Снимем дачу. Какие проблемы… Впрочем, все, скорее всего, решится за день, два…

– Быстро у тебя получается. Но сегодня вряд ли успеем.

– Тогда завтра утром. Итак, решено?

– Решено, – неуверенно сказала Катя. – Но что я скажу мужу?..

– Мне ли тебя учить. Придумаешь что-нибудь.

Возвращение блудного мужа произвело в семействе Олеговых грандиозное впечатление. Он отсутствовал на даче больше недели, и Людмила никак не могла объяснить детям, почему его все нет и нет. «Папе нужно работать над диссертацией», – говорила она, но ребятишки чувствовали: что-то тут не так.

Людмила и сама пребывала не в своей тарелке. Минутная слабость могла поломать жизнь не только ей, но и детям. Она страшно жалела, что повела себя необдуманно и призналась мужу в измене, но еще больше жалела она, что наговорила лишнего. То, что призналась – во всяком случае честно по отношению к нему, но зачем было называть его занудой – корила она себя. Зная характер мужа, Людмила в общем-то не сомневалась в примирении. Однако не так скоро, да и сцена встречи превзошла все ее ожидания.

Нужно заметить, что Егор не ограничился коньяком, выпитым с доброй и умной библиотекаршей. Возвращаясь домой, он остановился у пивного павильона и принял две кружки; и там же с неким незнакомым гражданином оприходовал чекушку водки. После этого он некоторое время без всякой цели гулял по городу, купил детям подарки: какие-то сладости, слипшиеся конфетки – подушечки, пастилу, соевый шоколад и прочую ерунду. Напоследок он приобрел бутылку коньяка. Вызвано это было оригинальной, с его точки зрения, идеей изобразить, что он запил. Идея сия, опять же по мнению Егора, убивала сразу двух зайцев: во-первых, объясняла его появление на лоне природы в нетрезвом, так сказать, состоянии и, во-вторых, демонстрировала серьезность намерений в смысле запивона. Он довольно ясно представлял, какой эффект произведет его появление подшофе, и, надо сказать, не ошибся. Остается только добавить, что Олегову очень хотелось спать, но он изо всех сил крепился, понимая, если заснет – опоздает на поезд. И только в вагоне он рухнул в объятия Морфея. А тут и Валек подоспел, и лишился несчастный историк своего чудо-оружия в виде бутылки коньяка. Однако неугомонный рогоносец не успокоился. Явившись на порог дачи, он устроил демонстрацию силы. Отголоски его выступлений и услышали Коломенцев и Валек.

– Что с тобой? – спросила жена под радостные вопли детей «Папа приехал!».

Олегов хотел сурово посмотреть на нее, но неожиданно для себя икнул.

– Ты, кажется, выпил? – поинтересовалась Людмила. Она могла бы этого и не спрашивать. Поскольку густой дух перегара перебивал даже сельские ароматы. Однако вопрос привел в действие механизм осуществления плана мести.

– А что мне остается делать? – слезливо спросил Егор. – Ведь я… – он забыл эту часть монолога, а сколько раз повторял про себя, – …ведь я… страстотерпец. Неделю пью, вторая пошла…

– Неделю?! – изумилась Людмила.

– Увы, – развел руками Егор, – пропил почти все наше состояние, вот на последние купил… – Он полез в свою котомку, долго там рылся, при этом большая часть содержимого выпала на землю. – Где-то была… – произнес он растерянно, имея в виду бутылку, – наверно потерял… ну ничего, сейчас к хозяйке схожу.

– Никуда ты не пойдешь! – сердито сказала жена.

– Женщина, молчи! Ибо лучшая из них змея!.. Ницше сказал: «Идя к женщине, бери с собой кнут!!!» – заорал вдруг он, вспомнив совет доброй библиотекарши. – Где тут кнут! Васька, тащи кнут! – крикнул он сыну.

– Кончай паясничать! – резко сказала Людмила.

– Папочка! – заплакала дочь, – что они с тобой сделали?

– Все кончено, милая, – заныл Олегов, наклоняясь и слюняво целуя дочь. Ребенок в ужасе отпрянул. – Мне нужно выпить, – сумрачно произнес Егор. – Анисья Трофимовна?..