Алексей Атеев - Код розенкрейцеров

– Я тут, – мгновенно отозвалась хозяйка, видимо, давно наблюдавшая за сценой.

– Анисья Трофимовна, принесите мне немедленно жбан бражки.

– Никак запил? – удивленно сказала хозяйка, обращаясь к Людмиле. – А я думала, только простые так-то бесчинствуют, а и образованные тоже горазды.

– Бражки! – повелительно крикнул Егор.

– Сейчас, милок. Уведи-ка детей, Люда.

– А что вы хотите делать? – испуганно спросила жена историка.

– Как чего? Протрезвлять буду. Дело привычное. Могу, конечно, и не вмешиваться, но тебя жалко. Он, видишь ты, куражиться вздумал.

– Я кому сказал! Я тут хозяин!!

– Ты, ты, золотой, пойдем, налью тебе.

– А ты – готовься! – обернувшись, сказал Егор Людмиле и двинулся следом за Анисьей Трофимовной.

– Вот сюда, в сарайку, – указала она, – там я тебя и угощу. Ты подожди малость.

Ничего не соображающий историк проскользнул в дверь сарая и стал ждать.

Внутри было темно, пахло мышами и сеном.

– Ты где? – услышал он наконец.

– Здесь, – произнес он, стараясь говорить как можно грубее.

– Выпить еще не передумал?

– Хочу!

– Ну, раз хочешь, получи.

Крепкий удар чем-то тяжелым и твердым свалил его с ног. Олегов больно ударился боком о какую-то железку.

– Жрать, значит, желаешь? Ну, так жри! – хозяйка навалилась на него своим долгим костистым телом и сунула под нос какую-то тряпку. Запах ударил несчастного аспиранта не хуже, чем копыто лошади. Он дернул головой и замычал.

– Давай-давай, – приговаривала хозяйка, тыча ему тряпкой в лицо. Запах аммиака мгновенно привел Олегова в чувство.

– Ох! – простонал он.

– Ну, как, очухался?! – ласково поинтересовалась хозяйка.

– Отпустите меня, – взмолился Егор.

– Да вставай, нечего по чужим сараям валяться, еще чего подумают… Забирай, – крикнула она куда-то в сторону. На зов явилась Людмила, подхватила Егора под острый локоток и повела домой.

– Я своего завсегда так лечила, – сказала ей в спину Анисья Трофимовна. – Тот тоже, как что, за вожжи хватался. Первая его баба смирная была. Вот он и привык куражиться. Только со мной не покуражишься. Ты, Люда, как чего – меня зови, для его же пользы.

Получив, так сказать, афронт, горячий аспирант мгновенно успокоился и присмирел. Гнев еще бурлил в нем, но нашатырный спирт в сочетании с увесистым кулаком взывал к осторожности. Поэтому Егор только скрипел зубами, но и этот звук производил на близких достаточно сильное впечатление.

– Мама, я боюсь! – шептала дочь.

– Не трусь, Катька, – успокаивал ее братишка. – Я снова Анисью Трофимовну позову, если он…

– Тише! – одернула детей Людмила. – Прекратите эти глупые речи. Сейчас мы его уложим спать, а завтра он снова станет прежним папой.

– Ненавижу, ненавижу! – угрожающе шипел Егор, однако покорно позволил довести себя до кровати и уложить.

Пробуждение принесло невыносимые страдания. Олегов открыл глаза и прислушался. В доме царила полнейшая тишина. Он застонал и спустил ноги с кровати. Голова раскалывалась, мучительно хотелось пить.

– Воды, – чуть слышно произнес он пересохшими губами. Получилось нечто невнятное. – Воды, – повторил он более отчетливо. Но никто не откликнулся, не подал умирающему от жажды кружку с водой.

Олегов кое-как поднялся, нетвердой походкой доплелся до стола. Он был пуст, только посредине лежал лист бумаги, на котором было что-то написано. Олегов подался в сени, где, как он помнил, стояло ведро с водой, зачерпнул полный ковш и пил, пил до изнеможения. Мысли стали проясняться. Он вдруг вспомнил, что вчера вытворял. Не все, конечно, а лишь отдельные фрагменты. Наиболее отчетливо в памяти зафиксировался плач дочери. Он напряг мозги. Ребенок, точно, плакал и кричал: «Папа, папа, что ты делаешь?!» А что он делал? Кажется, пытался драться. А потом?.. В сознании всплыли какие-то неясные образы… Что-то такое, в высшей степени омерзительное. Он вернулся в дом, взял записку и стал читать:

«Вчера ты вел себя безобразно, – писала жена. – Я даже не знала, что ты на такое способен. И, что хуже всего, дети все видели. Такой отец нам не нужен. Мы уезжаем домой, а ты живи здесь и пей сколько угодно».

– Как, живи здесь?! – недоуменно сказал Егор. – Что происходит?

Он скомкал записку, швырнул ее в угол… Этого просто не может быть! Как же так?!

Олегов, несмотря на упадок сил, выскочил во двор и стал лихорадочно озираться, но и здесь было пусто.

«Пугают, – соображал он, – или правда?» Спросить хозяйку, но и с хозяйкой были связаны какие-то неприятные моменты. Это он помнил. И все-таки ничего не оставалось, как пойти к ней на поклон.

– Анисья Трофимовна? – позвал он, увидев, что хозяйка копается в огороде.

– А-а, золотой, – хозяйка подняла голову и насмешливо посмотрела на Егора, – проспался?

Он кивнул.

– А похмелиться не хочешь?

– Нет-нет! – замахал руками Егор. – Что вы! А где мои?

– Похмелиться тебе нужно обязательно, – со знанием дела сказала хозяйка, – иначе сердце можно надорвать. Жила там лопнет, и каюк! С похмелья всегда жила натянута, поэтому и сердце трепещет, а выпьешь граммульку – и отпустит. Давай бражки налью? Ты же вроде охотник до бражки?

Как только Анисья Трофимовна произнесла проклятое слово «бражка», Егор сразу все вспомнил: и свои вопли с требованием рокового напитка, и последующее избиение, и нашатырь… Это было ужасно!

– Я вчера, кажется… – смущенно начал он.

– И хорош же ты, золотой, был, – подтвердила хозяйка. – Прямо не ожидала. Изверг рода человеческого. Страшно смотреть было. Я думала, всех перекалечишь. – В голосе Анисьи Трофимовны звучал откровенный сарказм. – Так что прими, враз полегчает. А твои-то, – она махнула рукой в направлении станции, – ушли они, золотой. Люда сказала – домой, мол, поехали. От него, изверга, подальше. А то, что видят дети? И, знаешь, золотой, она права. Непотребство-то, оно и есть непотребство. Погоди, сейчас…

– О-о! – завыл Егор.

Вернулась хозяйка, держа в руках полулитровую банку с мутной жидкостью.

– Давай, – сунула она банку в руку Егору. – И выть не стоит. С каждым мужиком такое-то случалось. И вашего брата понять можно. От скуки все, от безделья…

– Что же делать?! – стонал Егор. – Что делать?!

– А выпить, – просто сказала разумная женщина.

И Егор подчинился. Он с отвращением начал пить вонючую теплую жидкость.

– До конца, – заявила Анисья Трофимовна.

Егор из последних сил допил. В голове его сразу же зашумело, приятная слабость растеклась по телу, на душе как будто полегчало.

– Пока хватит, – заключила многомудрая хозяйка, – иди погуляй по лесочку, подыши воздухом. Расходиться тебе нужно. Поскачешь, попрыгаешь и в норму войдешь. Ты, наверное, есть хочешь?

Егор отрицательно замотал головой.