Алексей Атеев - Демоны ночи

– Наверное, мы несколько переборщили, – предположила Лидия Михайловна. – Слишком много попыток для одного раза. Мы занимаемся вызыванием духов больше трех часов. Последний раз был самым коротким и самым неудачным. Но вы можете хоть что-то вспомнить?

– Не знаю. Все в каком-то красноватом тумане. Словно потоки крови… Но почему опять кровь?! Все время одно и то же. В каждом случае – только кровь.

– И все же, думаю, все это – искаженная реальность. А кровь?.. Но ведь это ваша тема! Вы каждый день сталкиваетесь с преступлениями, с их жертвами… Вот и результат. И, как мне кажется, сколько ни экспериментируй, результат будет один и тот же.

– Все понял, – сказал Павел. – Просто в подсознании живут кошматы окружающего мира. Нажмешь секретную кнопку, и они выскакивают, как чертики из табакерки. Но почему тогда такие странные совпадения? Почему они громоздятся вокруг меня? Впрочем, вопрос не к вам. Ладно. Я и так отнял у вас слишком много времени. – Он поднялся. Протянул руку за материалом.

– Я позвоню вашему главному, – поспешно, словно стесняясь чего-то, произнесла Лидия Михайловна.

Павел молча кивнул, попрощался и направился к выходу.

Дорогой он размышлял над произошедшим. Все стало еще более запутанным. Случилось ли все на самом деле? Эта дама сомневается. Возможно, она и права. А что бы сказала шаманка Катя? Зря он с ними поругался. Впрочем, почему поругался. Просто ушел. Мысли вновь перескочили на прошлые воплощения. Действительно ли в нем жили все эти личности? И Мосол, и казак, и расстрельщик… Допустим, так оно и было. И все трое только и делали, что убивали. Убивали просто так, походя. Не странно ли? Почему все они воплотились именно в него? А если все-таки психиатр права, и всплывшие откуда ни возьмись образы – просто плод фантазии? Но почему, почему?! Он ведь человек мирный, никогда никого не убивал, более того, в мыслях подобного не имел. «Как же не имел? – вмешался доселе молчавший внутренний голос. – А Скуратов – Поручик Голицын? Ведь ты же его заказал!»

«Но это просто шутка, – неуверенно возразил Павел. – Я лишь хотел проверить… Не может же на самом деле…»

«А если может? – возразил внутренний голос. – Если все-таки жизни Скуратова действительно угрожает реальная опасность? Какая разница: убил ли сам или использовал для этого чужие руки или голову. Суть-то одна. А мотивы?.. Так ведь и у этих не имелось никаких мотивов. Приканчивали человека на ходу, словно муху давили, и дальше топали. Возможно, в этом-то и разгадка. Ты обрек на смерть человека без каких-либо видимых причин. Просто потому, что тебе стало интересно: а можно ли лишить жизни с помощью потусторонних сил? Да! Ты и мысли не допускал, что это возможно. А если все-таки возможно? Что тогда?! Как отмоешься?»

Когда на следующее утро Павел явился в редакцию, то первое, о чем он узнал, было известие о смерти Поручика Голицына. Новость повергла его в шок. Самые страшные предчувствия неожиданно сбылись.

– Отмучился, бедолага, – сочувственно произнес фотокорреспондент Владимир Михайлович.

– Когда он умер? – содрогаясь, спросил Павел.

– Вчера. А хоронить будем сегодня. Прямо из конторы на кладбище свезут. Дома-то и места мало, да и вообще… Словом, часа через два прибудут.

– А от чего он умер? Диагноз-то какой?

– Говорят, двусторонняя пневмония. Воспаление легких то есть… А я думаю, надорвался.

– Надорвался?!

– Водочки много потреблял. Причем не закусывая. Вот организм и не выдержал. Конечно, может, и воспаление… Не знаю. Но сколько я его помню, никогда трезвым не был. Всю жизнь полупьян. А так – неплохой мужик. Беззлобный. Иной раз вроде просыпался. Зашумит, бывало. Руками замашет. А потом примет на грудь и успокоится. – Владимир Михайлович поморщился, будто откусил лимон, и закурил. – Увольнять его, говорят, хотели, – после паузы произнес он. – Однако не успели. Сам ушел.

Павел зашел в секретариат, вручил ответсеку материал, который сделал по заказу шефа. Тот поднял на него глаза:

– Слышал, дружок-то твой концы отдал.

Павел молча кивнул.

– Все одно, – задумчиво заметил ответсек. – Так, наверное, даже лучше.

– То есть?

– Ну, это… Все равно бы уволили, а без газеты куда ему? До пенсии, правда, немного оставалось… – Ответственный секретарь вздохнул и вновь опустил глаза на страницу материала, давая понять, что разговор окончен.

Павел зашел в свой кабинет. Здесь было тихо и как-то безжизненно. Стол Скуратова совершенно пуст. Лишь пустая пепельница сиротливо стояла на одном из углов. Даже традиционный запах застарелого табачного дыма почти не чувствовался.

Павел присел за свой стол и задумался. Итак, Поручик Голицын мертв. И причина этому… Неужели действительно он? А возможно, просто совпадение. Стечение обстоятельств. Здоровье у покойного было хлипкое, и алкоголь тому способствовал. А может, продуло. Вон фрамуга вечно отворена. Или дома просквозило. К тому же возраст.

Однако все эти доводы самому Павлу казались весьма слабыми. Как за несколько дней вполне здоровый, хотя и пьющий, человек сгорел без остатка? Нет, видно, в смерти Поручика Голицына имеется прямая его вина. Визит в квартиру со странным номером 1001 принес свои результаты.

Внезапно Павлу почудилось, что в кабинете, кроме него, присутствует еще некто. Ощущение это на первый взгляд выглядело вовсе нелепо, однако юноша явственно почувствовал: за спиной у него словно колеблется воздух. Вот слабое дуновение коснулось затылка, пробежало по волосам… Павел, превозмогая себя, обернулся. Никого. Просто нервы разгулялись. И ничего удивительного. Если учесть, что происходило с ним за последние дни, вполне возможны любые неожиданности. Видно, слабый сквознячок производил впечатление некоего присутствия.

В коридоре послышались громкие голоса. Павел отворил дверь и опешил. Два дюжих молодца проносили мимо двери гроб. Голова Поручика Голицына безжизненно подскакивала на набитой стружками подушечке. Павел напряженно вгляделся в мертвое лицо. Черты его, и без того испитые, еще больше обострились. Грязно-желтая кожа была покрыта бурыми пятнами, рот полуоткрыт, и в уголках черных губ пузырьками запеклась непонятная жидкость.

Гроб пронесли в конференц-зал и установили на табуретах. Рядом поставили два венка, а на укрытое белой простыней тело положили несколько чахлых гвоздик.

Павел стоял поодаль, не приближаясь к гробу, и разглядывал присутствующих. За последние несколько дней это были вторые похороны, на которых он присутствовал.

Собрались все находившиеся в редакции сотрудники. Физиономии у большинства были скорбно равнодушные, две-три немолодые женщины проронили несколько слезинок. Даже супруга усопшего, казалось, не особенно горевала. Смертельная усталость и безразличие читались на угрюмом лице.