Алексей Атеев - Демоны ночи

Шеф произнес небольшую речь, в которой он отметил высокий профессионализм покойного журналиста, его несомненные заслуги в освещении человеческих пороков и безотказность в работе.

Слова эти, по мнению Павла, звучали фальшиво, тем паче что не далее как три дня назад тот же редактор говорил в адрес Поручика Голицына совсем другое. Больше никто ничего не сказал. Чувствовалось: все с нетерпением ждут конца тягостной церемонии. Он не заставил себя ждать. Те же могучие хлопцы подхватили гроб и сноровисто поволокли его к выходу из здания. Дальше все было как обычно: автобусы, бесконечный поток машин, рядовое кладбище где-то на окраине. Павел в ряду других бросил в могилу пару горстей мерзлой глины, потом выпил полстакана теплой водки, и ему неожиданно полегчало. На поминальном обеде он добавил еще и почувствовал себя совсем в порядке. Смерть Поручика Голицына отошла куда-то в сторону и показалась вовсе незначительным событием. Павел на время даже забыл, почему коллеги собрались в обшарпанной, наполненной запахами дешевой еды столовой, по какому поводу выпивают и закусывают. Глупая расслабленная улыбка бродила по его румяной физиономии, он то и дело потирал пухлые ручки, словно провернул некое хлопотное, но весьма полезное для собственного блага дельце.

Народу на поминках, по-видимому, оказалось меньше, чем рассчитывали, поэтому водка лилась рекой. В результате наш герой изрядно набрался. Он плохо помнил дальнейшие события. Вроде с кем-то горячо спорил, доказывал, убеждал… Но в чем? По какому поводу? Все расплывалось в алкогольном тумане.

Как добрался до дому, как поднялся в квартиру, оставалось непонятным, но очнулся он среди ночи на своей тахте, причем раздетый и заботливо укрытый одеялом. Самочувствие было среднее, только очень хотелось пить. Павел сбросил одеяло, поплелся на кухню, налил из чайника воды и жадно, взахлеб, выпил ее. Потом вновь наполнил стакан, но, сделав пару глотков, поперхнулся и закашлялся. Вода потекла по подбородку, закапала на пол. Пить вдруг расхотелось, зато накатила тошнота. Он поспешно отставил недопитый стакан и бросился в туалет, склонился над унитазом, и его вырвало. Сразу стало легче. Павел утер ладонью рот, вновь пошел на кухню, допил воду, а потом отправился в свою комнату. Дорогой он бросил взгляд на светящийся циферблат настенных часов. Было почти два. Он улегся на тахту и закрыл глаза. Но сон уже не шел. Павел ворочался с боку на бок, пытался считать, потом стал вспоминать названия городов на букву «А». Все бесполезно. Голова оставалась ясной.

Мысли неторопливо перебирались с одного на другое, пока не сосредоточились на событиях сегодняшнего дня. Всплыли подробности похорон, заснеженное кладбище, люди, стоящие у свежей, незасыпанной могилы, гроб, стоящий на двух табуретах. Минуты прощания. Жена Людмила вдруг громко и истерично, словно желая соблюсти обряд, картинно зарыдала. Прозвучало даже: «На кого ты нас оставил!» Потом она поцеловала усопшего супруга в холодный лоб. Ее примеру никто не последовал. Гроб заколотили, и ребята из похоронного бюро мгновенно опустили его на дно могилы.

«Лежит сейчас Поручик Голицын меж четырех досок, и ничто его не колышет», – меланхолично подумал Павел.

Не успел он мысленно произнести эти слова, как почувствовал, что в комнате не один. Ничего, казалось, не изменилось. Та же сонная тишина. Тот же неверный луч луны пробивался сквозь неплотно задернутую штору. Однако вон в том углу… Что там? Почему мрак в нем гуще, чем в других?

Морозец пробежал по телу нашего героя. Дыхание стало судорожным. Лоб похолодел. Хотя в последнее время он несколько притерпелся к общению с потусторонними силами, однако до сих пор не смог к нему привыкнуть. К тому же он не был уверен, что видит нечто, лишь неясные ощущения создавали подобное чувство.

Павел старался не смотреть в подозрительный угол, однако взгляд против воли следовал в том направлении.

Стало еще темнее, видно, луна зашла за тучи.

«Чудится, – решил Павел. – Результат чрезмерной дозы алкоголя». Он отвернулся к стене и смежил веки. Однако ощущение, что рядом присутствует еще кто-то, не проходило. Напротив, оно стало еще явственнее.

Павел, не в силах превозмочь себя, перевернулся на другой бок и взглянул во тьму. Ему показалось: он увидел неясные очертания человеческой фигуры.

– Кто тут? – шепотом спросил Павел.

Тишина. Лишь в ванной мерно капает вода из неплотно закрытого крана. Звук этот в обычное время вовсе не слышен, но теперь он – как удары молотка. Или это сердце колотится? А если встать, включить свет?..

Он попробовал пошевелиться – ничего не получилось. Руки и ноги одеревенели, словно их сковало ледяной стужей. Даже голова застыла на подушке, точно стянутая стальным обручем. Только губы еще могли шевелиться.

– Кто тут? – повторил наш герой. Он переживал такой страх, что чувствовал, как на макушке шевелятся волосы. Ни встреча с демонами, ни недавние бдения на кладбище не вызывали такого ужаса, какой он переживал сейчас. Ему казалось: вот-вот лопнет сердце. Тогда рядом с ним были другие люди, сейчас же он один. К тому же не ясно, кто или что находится рядом.

Время словно остановилось. Даже вода в ванной как будто перестала капать.

«Это сон, – вдруг понял Павел. – Сон, и ничто иное! Сейчас он кончится. Ну, может, не сейчас, позднее, но рано или поздно прекратится. Главное, относиться к происходящему как ко сну. И тогда…»

Нечто во тьме шевельнулось.

«Сон, – повторил Павел. – Конечно, сон!» И тут он ясно различил: перед ним стоял… Поручик Голицын.

– Ну, здравствуй, Пашеко, – негромко произнес он.

– Э… а… – Язык у Павла вовсе не слушался.

– Что скажешь в свое оправдание? – продолжал призрак.

– Вы… мне… снитесь, – наконец нашел в себе силы произнести три слова наш герой.

– Может, и снюсь, а может, и нет. Но не в этом дело. Зачем, скажи, пожалуйста, ты меня со свету сжил? Что я тебе плохого сделал? Ведь только хорошее… Учил, воспитывал…

– Но я… это… не хотел. Я думал – шутка. Не верил.

– Шутка? А оказалось все вполне серьезно. И Людка вдовой осталась. Где она теперь замену найдет? А я – какой-никакой, пусть и алкаш, но все ж мужик. Людку мне больше себя жалко. А все ты! Эксперименты проводить вздумал. Ну вот и провел.

– Прошу… э-э… прощения. Конечно… я понимаю… Не вернешь… – Эти бессвязные словеса вырывались изо рта Павла.

– Поздно оправдываться, – произнес призрак. – Назад возврата нет. Да, собственно, я и не особо горюю… Людка только… Ну да ладно. Не думай, что я пришел обличать. Хочу просто предупредить. Вокруг тебя собралось такое… Слов даже нет. И чем дальше, тем хуже. Вот взять хоть меня… Понятно, ты не сам додумался меня извести. Научили, вернее, подучили. Но дальше-то что? Знаешь? То-то же! – констатировал дух, хотя Павел молчал. – Дальше будет еще страшнее. Если ты, конечно, не примешь меры.