Михаил Тырин - Кладбище богов

Скалы справа становились все ниже, а потом и реже. Появились пустынные глинистые пляжи.

– Рогатая скала! – сообщил желтый, показывая на берег. – Нам туда.

– Знаю, – кивнул Лисин, а карлик удовлетворенно угукнул.

Приметная скала с раздвоенной вершиной возвышалась среди нагромождения камней в сотне шагов от берега. Желтый выдернул из воды свой двигатель-«фонарь» и развернул плот. Через минуту он ткнулся в берег.

– Как договаривались, наемник! – весело оскалился желтый. – Мы свое дело сделали.

– Молодцы… – пробурчал сержант и полез в кошелек. – Как договаривались, – сказал он и выдал приятелям по хрустальной монетке. Те воодушевленно закивали.

– А это – премия за качество. – И он дал им еще по монетке. – Спасибо, что выручили, парни.

Ошалевшие от неслыханной щедрости помощники не нашлись что сказать. Лисин поднял Ашоли на ноги и, не тратя слов на прощание, поволок его к рогатой скале.

Не прошли они и дюжины шагов, как Ашоли оживился.

– Отпусти меня. Отпусти, умоляю.

– Ага, щас… – буркнул сержант.

– Да какая тебе разница?! Ты же наемник, за деньги работаешь! Я дам тебе деньги, дам!

Лисин чувствительно встряхнул его, Ашоли закашлялся и на время замолчал.

У подножия скалы сержант усадил пленника на сухую, покрытую трещинами глину, не забыв проверить прочность узла. Сам он занялся своей одеждой – принялся поочередно снимать вещи, выжимать и раскладывать на сухих теплых валунах. Огнемет и пояс с ножом и приспособлениями он положил подальше.

– Отпусти меня, – вновь заговорил Ашоли. – Моей вины ни в чем нет, и вообще, это не твоя игра, слышишь?

Лисин молчал, занимаясь своей одеждой.

– Ты сам не знаешь, во что ввязался, наемник! Твоя собственная жизнь здесь просто пыль, ты сам – бессильная кукла. Тебе бежать отсюда надо, быстро и далеко, ты понял меня, тупица?

Лисин выпрямился и медленно обернулся. Так же медленно приблизился к полицмейстеру и сел напротив, сложив ноги по-турецки. Правой рукой он собрал в горсть несколько мелких камешков.

– Ты понимаешь, что твоя тупость тебя же и погубит, наемник?! – горячо заговорил Ашоли.

Лисин несильно размахнулся и швырнул в голову пленника небольшой круглый камешек. Тот отскочил ото лба, звонко щелкнув.

Ашоли вздрогнул и застыл с открытым ртом, изумленно глядя на сержанта.

– Ты… ты рехнулся?! – выдавил он наконец.

И тут же получил в голову еще один камешек. Не сильно, но чувствительно.

– Да ты просто послушай меня!.. – Снова щелчок по голове.

– Понятно… – Он рассыпался нервным смехом. – Решил наказывать меня за каждое слово…

И снова камень отскочил от его макушки. Ашоли наконец замолчал, уставившись себе под ноги. Лисин выждал некоторое время и вернулся к своей одежде.

Однако выдержки полицмейстера хватило от силы минут на десять. Сначала он напряженно думал, шевеля губами, – видимо, изобретал способ переубедить несгибаемого конвоира. Вдруг его глаза блеснули.

– Ладно, – проговорил он. – Раз уж ты не хочешь мне отвечать, я сам… – И он настороженно уставился на Лисина. – Ну, кидай свои камни!

Тому было уже лень воспитывать подопечного, он решил просто его игнорировать.

– Напоследок открою тебе одну тайну, наемник. Ты ведь слышал про событие, которое готовится в столице мира? Про запуск Роториума слышал, да?

Лисин молчал.

– Конечно, слышал. Роториум, он же роторный центр, древняя энергетическая станция, которую только сейчас решили запустить, не советуясь с Темной гильдией. Ты так и будешь молчать?

Выждав пару секунд, он продолжил:

– Так вот, знай. Роториум погубит столицу. Есть заговор. Есть хитрый и масштабный план. Запуск роторов станет самым ужасным событием в Вантале за последние триста лет. Уже есть средства, чтобы в одночасье перекинуть с другого конца мира огромную армию. Столицы не станет, а ее жители погибнут страшной смертью. И Великой Академии, как ты понимаешь, тоже не станет! Будет хаос, будет голод, безвластие и череда страшных войн. Все просчитано, план почти идеален. Скажешь, тебе это все равно?

Лисин продолжал упрямо молчать, только губы сжались плотнее. Он терял терпение.

– А знаешь, зачем я тебе это рассказываю, наемник? А затем, что теперь мы связаны этой тайной, как цепью! За мной охотились именно потому, что я знаю про заговор. Теперь и ты о нем знаешь. Тебе не удастся скрыть это от ведунов, они видят нас насквозь. Тебя ждет та же судьба, что и меня. В лучшем случае – это смерть.

Лисин резко обернулся:

– Ну, ты все сказал?

– Нет, не все. – Ашоли сверлил его глазами. – У тебя теперь только один способ спасти свою жизнь – бежать отсюда со всех ног. Но сначала отпустить меня, потому что я тебя покрывать не стану, если попаду к темным.

Лисин молчал, презрительно разглядывая Ашоли. Тот вдруг взбесился:

– Ну, что ты пялишься на меня?! Чертов кретин, разве ты не понял? К тебе приближается смерть! К нам обоим приближается смерть, а мы сидим и ждем ее! Развяжи мне руки, я дам тебе деньги, ты будешь жить в достатке и безопасности! Неужели этого мало?

Лисин холодно усмехнулся:

– Ты даже себе не смог устроить безопасность, чудик. Зачем тогда другим обещаешь?

– Да я!.. – Пленник вдруг осекся – в руке у Лисина появился новый камешек, на этот раз довольно увесистый.

– Больше ни звука. А то устрою тебе такую овуляцию напоследок, что… – Он снова усмехнулся и отбросил камень.

Ашоли замолчал, порывисто дыша. Глаза его бегали, на лице проступили красные пятна. И вдруг он застыл, увидев что-то за спиной Лисина. Губы его задрожали.

Сержант осторожно, не теряя бдительности, обернулся. В десяти шагах от него между камнями неслышно гарцевали на взмыленных крилах два всадника. Оба – гурцоры, с оружием, в традиционных масках. Несколько секунд им понадобилось, чтобы осмотреться и убедиться в отсутствии нежелательных сюрпризов. Затем один из них махнул кому-то рукой.

Из-за скалы медленно выкатился самоход на огромных, в человеческий рост, колесах. Он двигался почти бесшумно, слышен был только шорох сухой глины под колесами. В кабине, напоминающей по форме старинный утюг, распахнулся люк.

Оба гурцора спешились и помогли выбраться из кабины третьему – очень высокому и богато одетому, в маске, украшенной тонкими серебряными узорами.

Ашоли за спиной Лисина сдавленно всхлипнул.

Но высокий гурцор подошел почему-то сначала к Лисину и застыл, внимательно разглядывая его.

– Поразительно, – сказал он наконец и, приподняв маску, чуть склонился над сержантом, словно над букашкой, которую хочется изучить получше.

Лисина словно парализовало. Он смотрел в неподвижное лицо, будто бы сделанное из черной смолы, и целый ураган леденящих чувств и ассоциаций проносился в его душе. Два узких темных глаза были окнами в какой-то совсем другой мир, где правили боль и страдания, где в мировых пожарах гибли миллионы неповинных существ, где не было места надежде и справедливости.