Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма

– Когда пригрожу – поздно будет. Я просто уведомляю. И могу добавить, что у меня исключительно чуткий сон.

Ликтор засмеялся:

– Чуткий сон тебе не поможет, и оружие тоже. Я тебя утешу, если получится, конечно. Ночевать будешь в комнате с приличным засовом, без окон. Запрешься – и мне до тебя вовек не добраться, разве что дверь высажу, но тогда ты меня достойно встретишь, правда? Только не меня тебе нужно бояться, а тех, кого никакие засовы не остановят. А таких здесь хватает. Меня обходят стороной, но пару раз сталкивался. А ты фигура новая, соблазнительная. Наверняка пожалуют.

– Даже так? Ну, показывай спальню. Для укрепления доверительных отношений.

Ликтор тяжело встал и жестом пригласил протодьякона следовать за собой.

Прихватив пистолет, Пантелеймон прошел за ним в комнату, где и в самом деле не было окон, а дверь запиралась на огромный засов, с которым вряд ли можно было справиться без автогена. Протодьякон, тем не менее, внимательнейшим образом исследовал помещение в поисках тайных лазов, простучал половицы и стены, заглянул под топчан.

Ликтор с ухмылкой наблюдал за его действиями с порога.

– Успокоился? – спросил он, когда больше выстукивать было нечего.

– Отчасти, – спокойно ответил Пантелеймон. – Что ж – теперь можно и чайку. Из одного чайника, разумеется.

– Я даже первым отведаю, – не стал спорить Ликтор. – И вовсе не чайник у меня, а самый настоящий самовар. Времен царя Гороха.

…К чаепитию приступили, когда уже совсем стемнело. Челобитных больше не удивлялся повсеместному отмиранию живых звуков. Он успел к этому привыкнуть.

Молодая луна заглядывала в окно бесстрастным червяком.

Ликтор всасывал чай из блюдца, держа его по-купечески. Протодьякон пил из железной кружки, обдумывая очередной вопрос. Хозяин опередил его:

– Хочешь, небось, спросить о моих успехах?

– Про что это ты?

– Про исследования свои, про что же еще.

– Ах, да, – Пантелеймон ударил себя по лбу, искоса глянул на собеседника. – Мы же коллеги, я и забыл под грузом сомнений. Конечно, я только этого и жду. Поделись, коли не жалко.

– Сарказм оценил. В смысле уфологии с тарелочками боюсь тебя разочаровать – за все время, что здесь просидел, не видел ни одного НЛО. Кольца видывал – примятую траву, но чтобы НЛО – нет, не довелось.

– Что, совсем ни одного? – недоверчиво прищурился протодьякон. Зачем этот клоун врет? Сообщения об НЛО в данной местности поступали в Секретную Службу из многочисленных независимых источников. Глупо отрицать очевидное.

– Я говорю именно об НЛО, – заметил Ликтор. – Вернее, о том, что под ними принято понимать, – о космических кораблях. Явления, конечно, существуют и наблюдаются, но это никакие не НЛО.

– Тогда что же ты видел?

– Чертей, – спокойно ответил Ликтор. – Тебе ли не знать!

Впервые за последние дни Челобитных испытал настоящее беспокойство. Почему этот косматый дьявол считает, что ему положено разбираться в чертях?

Может быть, кончить исследователя прямо сейчас, отказавшись от следственных мероприятий? Не его это дело – расследовать…

– Почему же я должен это знать?

– Потому что Секретной Православной Службе привычнее иметь дело с бесами, нежели с пришельцами, – невозмутимо ответил Ликтор.

Пантелеймона Челобитных нелегко было ошарашить и лишить твердой почвы под ногами, но Ликтору удалось это сделать.

До сих пор их беседа протекала гладко, напоминая игру в мяч, где игроки примерно равны и никто не одерживает верх. Но вот Пантелеймон пропустил подачу.

Удар был силен и заставлял по-новому взглянуть на ситуацию целиком, а к этому ликвидатор не был готов. Ликтор насмешливо наблюдал за ним, чуть склонив голову. При этом он не забывал прихлебывать чай и выглядел совершенно невозмутимым.

Когда пауза затянулась, хозяин вздохнул, полез в карман мешковатых штанов и вынул удостоверение, которое, видимо, специально и заранее положил туда, пока Пантелеймон обследовал спальню.

Это были стандартные «корочки» для внутреннего пользования. Для непосвященных в них не было ровным счетом никакой информации, они выглядели дурацкой игрушкой – фотография, имя-фамилия да двуглавый орел с крестом и мечом. Никчемность документа сводилась на нет защитой высочайшей степени, но выявить ее можно было лишь при помощи специальных тестеров, установленных во всех учреждениях Службы.

У Пантелеймона не было при себе такого тестера, и он не мог проверить подлинность удостоверения, но это было и ни к чему – даже если «корочки» не настоящие, Ликтор был всяко посвящен в само существование Службы, а этой информации в документе не было, и он никак не мог бы ее получить, если бы изготовил, ничтоже сумняшеся, подделку, скопировав документ какого-нибудь им же убиенного сотрудника. Разве что пытал бедолагу, но это вряд ли. Простачка или слабака сюда не послали бы.

На случай разоблачения у сотрудников была строгая инструкция, подразумевавшая самоуничтожение, и такое самоубийство – в отличие от прочих, бытовых – не считалось Церковью грехом.

Ну, если не самой Церковью, то Службой, а Служба зачастую преспокойно приравнивала себя к Церкви.

Удостоверениями дело, однако, не ограничивалось. Их не выдавали представителям низших звеньев, опасаясь привлечь внимание светских властей, – у скороходов, к примеру, не было при себе никаких документов. Однако надобность в какой-то идентификации существовала, и Служба предприняла в свое время дополнительные шаги.

Пантелеймон подобрал мяч и сделал ответную подачу.

– Засучи рукав, – приказал он.

Ликтор усмехнулся и не спеша закатал рукав рубахи.

На левом предплечье красовалась татуировка величиной с большую монету: кружок с квадратом внутри, внутри же квадрата – простенький крестик, могущий быть как православным, так и католическим.

Такие татуировки полагались всем и решали задачу так называемой первичной идентификации, облегчавшей общение сотрудников в миру. Конечно, эту меру защиты нельзя было назвать надежной, и в учреждениях Службы давно установили сверхсовременные сканеры, считывавшие данные с сетчатки, но такое было возможно далеко не всегда и не везде.

Поэтому наличие у Ликтора удостоверения в сочетании с татуировкой произвело на протодьякона должное впечатление. Впервые он усомнился в искренности Виссариона.

Начальство во все времена и в любых структурах по роду деятельности отличалось и отличается либо коварством, либо глупостью; третьего не дано. В глупости Виссариона уж никак нельзя было заподозрить. Скорее, он использовал Пантелеймона втемную.

Или, может быть, это был как раз тот случай, когда правая рука не знает, чем занята левая? Бардака хватает везде, и Секретная Православная Служба не исключение. Хорошо, если все объяснится головотяпством… Но только Ликтор торчит здесь уже не первый год, и было достаточно времени, чтобы разобраться.