Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма

– Неужто на тебя думают?! – с невинным видом осведомился протодьякон. В голосе его звучала плохо скрываемая ирония. Впрочем, не слишком уверенная.

– Не знаю, думают ли, но Полина по общему признанию считалась ведьмой. А я крутился рядом – этого достаточно. И многим ведомо, что я соприкасаюсь с нечистью, – а в научных ли целях или каких других, это никого не заботит! Народ довольствуется самим фактом соприкосновения.

– Но разве ты не крутился? Что ты вообще делал в лесу, как нашел ее?

Ликтор снова пожал плечами, на сей раз удивленно:

– Работал я. Будто сам не понимаешь. Знаешь, чему посвящен мой нынешний труд? Взаимодействию Луны и нечистой силы. Здесь прослеживается не обязательная и не самая прочная, но явная связь. Очень трудная тема.

– Ну, допустим. Отчего же все-таки пожар? Странное совпадение. Сначала убивают дочку, а за ней – все семейство.

– Кто его знает. Улик у меня никаких нету, и я не исключаю случайного совпадения. Такое бывает. Но ты прав, что насторожился. У нас уже случались самовозгорания на ровном месте, без причин.

– Причины-то всегда есть.

– Оно конечно, да только они далеко не всегда видны. Это то, что люди называют чудесами, а ученые люди – психиатр Юнг, например, – синхронистичностью. Надо же хотя бы подобрать название, если не можешь объяснить явление. То, что поименовано, уже не кажется таким страшным и непостижимым.

– Ну, хорошо. – Протодьякон решил отложить разбирательство с пожаром. – Сказывай дальше.

– Это всегда пожалуйста. На чем я остановился? – Ликтор наморщил лоб, густые брови сошлись к переносице. – Ах, да. Я говорил про контрпропаганду. Сам понимаешь, что с места в карьер такими вещами не занимаются. Мне следовало сперва осмотреться, примелькаться, завести знакомства. Народ здесь, повторим еще раз, очень скрытный, все незнакомое и новое принимает в штыки. Пассивное сопротивление на грани саботажа. Считают, что ученые люди приваживают нечистую силу, норовят разворошить муравейник. Может быть, в чем-то они и правы: до меня в этой Зуевке перебывало много любознательных и отчаянных дуралеев. Кто их знает, чем они занимались… Кто-то мог и всерьез наступить гадам на хвост. Настоящие уфологи и прочие, занимающиеся паранормальными явлениями, – они же как дети! Играют со спичками, а то и с живым огнем. Ну, да этого мы уже никогда не узнаем. Первые дни я только и делал, что наблюдал, да пытался наладить связи. Формально наладил, но стоило копнуть поглубже – и все замыкались. В конце концов, я плюнул на соседей и отправился по лесам; первая вылазка у меня состоялась. И в эту, первую же, вылазку мне, – он горько усмехнулся, – повезло. Я, скажу откровенно, не думал, что так уж сразу нарвусь на неприятности, вот и не взял с собой ничего, помимо рамки. Вообрази – даже оружия не взял, понадеялся на Господа Бога нашего. – Ликтор перекрестился, и протодьякон невольно повторил его действие. – Впрочем, оно мне и не пригодилось бы. Уже на подходе, сразу за околицей рамка завертелась, как уж на сковороде. Я решил держаться до последнего – ты же знаешь наше правило…

Челобитных рассеянно кивнул. Он сразу понял, о каком правиле идет речь.

Это правило гласило: при столкновении с малопонятными явлениями следует в первую очередь исключить физические причины, сколь бы фантастическими они ни являлись; к физическим причинам относятся и набившие оскомину пришельцы, снежные люди и т. д. То, что факт их существования не бесспорен, еще не является его опровержением. И только в случае, если таковые причины отвергнуты полностью, можно расценивать наблюдаемое как явление мистического толка, требующее соответствующих обрядов и процедур. Или как пресловутую юнговскую синхронистичность. Странно было слышать все это из уст лица, подозреваемого в дьявольщине.

Почему Виссарион ничего не сказал? На что рассчитывал? Не ждал, быть может, от Ликтора откровенности и самораскрытия? Возможно, но это ничего не объясняет и только запутывает. Ладно, послушаем дальше.

– Магнитное поле, – резонно предположил протодьякон. Он изрек эту гипотезу не без важности.

– Разумеется. Я тоже так решил, да и сейчас не исключаю. Но одно другому не мешает… Как бы там ни было, но столь мощное воздействие моментально выбило у меня из головы и сепаратизм, и контрпропаганду. Есть, оказывается, дела и поважнее. Я предпринял необходимые меры защиты – ну, тебе они ведомы тоже. По стандартному протоколу. Сам ничего не чувствовал, но рамка не унималась. Потоптавшись на месте, я решил на время забыть и о ней, пошел дальше. Углубился в лес версты на две, и, пока шел, ничего нового не происходило. А потом меня сморило. Присел, привалился к сосне и задремал. Мне показалось, что придавил от силы час, а выяснилось, что поболе… Насколько, как ты думаешь?

– Сутки как минимум, – предположил Пантелеймон.

– Точно. Откуда знаешь?

– Со мной то же самое случилось в Крошкино.

– И не растолкали тебя? – Ликтор изобразил удивление. – Вот же твердолобый народ. Лежит человек – и ладно. А он, быть может, уже и помер…

– Некому было толкать. Я ночевал в хате, что с краю… В пустой. Прибыли поздно, ломиться в жилые дома было неловко. Ты не бывал ли там часом? – Протодьякон остро взглянул на коллегу.

– Приходилось, – ответил Ликтор, не моргнув глазом. – Не там ли, где покойничек лежит? Мумия мужеского пола?

– Лежал , – поправил его Пантелеймон. – Что про него думаешь? Или знаешь доподлинно?

Ликтор ответил на вопрос вопросом:

– Почему – лежал?

– Потому что я его кончил. Применил спецпатрон.

– Тьфу ты! – раздосадованно плюнул тот. – Ну кто тебя просил, скажи на милость? Тебе это поручали, что ли?

– А что такое? – с невинным видом осведомился Пантелеймон. – Он шлялся по деревне и пугал местное население. Нежить в ее классическом варианте. Уничтожить зомби – разве это прегрешение?

– На него еще при жизни навели порчу, – сердито сказал Ликтор. – Он был моим агентом – единственным, кого удалось привлечь к делу. Отправился в лес и вернулся уже сам не свой, а вскоре помер. Но я успел подвергнуть его спецобработке. Пси-техника. Протокол номер четыре.

– Владеешь? – неприятно поразился протодьякон. Это была большая редкость даже среди сотрудников Секретной Службы.

– Кое-что умею. Я не был уверен, конечно, что он восстанет. Но допускал такую возможность. И он был для меня передатчиком, у нас наладилась связь. Своего рода телепатия, но больше на эмоциональном уровне.

– Так ты меня видел и ждал, вот оно что…

– Не то чтобы видел, но знал, что кто-то явился по мою душу… Но мне-то что? Я чист перед Службой и Господом, мне нечего таиться.

Ликтор ничего не скрывал и не отрицал, охотно посвящал протодьякона в вещи, которые, по мнению последнего, он должен был скрывать. Это обескураживало. Это выбивало из-под ног почву.