Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма

– Мутация?

– Нет, не мутация. Мутации тоже должны накопиться, а мы имеем дело с принципиально новым качеством, иным состоянием. Тут Божий промысел, и ничто другое. Впрочем, называй, как хочешь, это второстепенный вопрос терминологии. Потом, после изгнания из Эдема, началось вырождение… А что до волков, то снадобье мое лишь возвращает человеческую особь на низшую ступень эволюции, все это в особи давным-давно, с рождения заложено. Человек становится волком, но не полностью, он сохраняет ряд людских качеств и в придачу приобретает новые. В нем обостряется присущая животным способность к так называемым паранормальным действиям. К телепатии, например, но это – ерунда, ради телепатии не стоит городить огород. Животные теснее контактируют со сверхъестественным, чем люди. А в сочетании с человеческой ипостасью они приобретают особое умение не только воздействовать на это сверхъестественное, но еще и подчинять его себе. В том числе – нежить и нечисть. Настанет день, когда и ангелы подчинятся…

Ликтор внимательно посмотрел на протодьякона, которого начала бить мелкая дрожь.

– Отходнячок… Ничего, скоро пройдет. Меня поначалу колотило и ломало так, что думал: Богу душу отдам. Как это говорится у нынешней молодежи? «Колбасило» и «плющило». А потом отпустило разом, будто и не было ничего.

Челобитных автоматически кивнул. Мысли его разбегались и тормозили, запутавшись хвостами.

– Ну что? – подмигнул ему Ликтор. – Раздумал меня убивать?

– Пожалуй, – пробормотал протодьякон. Чувства его продолжали оставаться двойственными, хотя разум однозначно противостоял бородачу.

– Смотри, не зарекайся. Но хотя бы повремени. Мы еще с тобой на дело не ходили. Погоди, вдвоем мы быстренько оприходуем всю округу, а потом и дальше двинемся… Бесы наглеют, ты сам убедился. Надо преподать им хороший урок.

– Дальше – это куда?

Ликтор неопределенно пожал плечами. Теперь уже было без разницы, что отвечать; он видел: протодьякон вполне созрел, чтобы проглотить любую ахинею!

– Начнем с крошкинцев… Если Бог не выдаст, а свинья не съест, – доберемся до Иркутска, ну а там… Оставим наместников, а сами рванем в центр.

Он позабыл, что только что угрожал бесам, а теперь завел речь о живых людях.

На самом деле у Ликтора не было столь вызывающих амбиций, покамест он вполне был готов довольствоваться приятным существованием в Зуевке. Но высказав мысль об экспансии, он вдруг поймал себя на мысли, что и верно – отчего бы нет?

Поставив себе на службу весь бесовский легион, он сможет потягаться и с самой Службой! Не то чтобы она так уж сильно ему мешала, но двум медведям не ужиться в одной берлоге. Рано или поздно ему придется решать этот вопрос.

Инквизиция вынуждает Виссариона засылать в Зуевку агента за агентом – соответственно, и провал следует за провалом. Если только в этом нет его личной инициативы. Но по-любому это не может продолжаться вечно, Виссарион же не всесилен. Придет время, когда в нем окончательно разуверятся и припрут к стене…

Тогда можно ждать чего угодно – хотя бы массированной акции, вторжения не одиночек, но целых боевых групп. Можно скрыться в лесах, но это бегство, поступок слабого, и если кто-то бежит, то, в конечном счете, его все равно настигают. С них станется и лес зажечь, и химией его обработать.

Готовь сани летом. Надо их упредить. Этого ликвидатора не стоит, пожалуй, ставить на место Макарыча. Зачем размениваться на такие пустяки? Это даже смешно и нелепо – Макарыч. Пускай стучит из самой цитадели. Но прежде надо завершить посвящение, приобщить агента к настоящему делу.

…Занимался рассвет. Небо над угрюмым лесным массивом побледнело, испуганные звезды поблекли, и то же самое произошло и с луной, постепенно входившей в силу. Робко пискнула какая-то живность, пролетела муха. Ближе к околице заголосил петух.

Ликтор усмехнулся: все эти россказни о петухах и их способностях к экзорцизму – абсолютный бред. Ни разу еще не было, чтобы петух своим криком помешал ему или той нечисти, с которой он вступал в общение.

Протодьякон, понятно, считал иначе, на лице его обозначилось облегчение. Да, старые установки так сразу не вытопчешь… Ему, конечно, не по себе от недавнего вынужденного соседства с демоном, да и вообще на беднягу свалилось слишком много чудес. Для него привычнее и естественно цепляться за дикие суеверия…

Сам Ликтор оставался человеком науки.

– Ну, довольно, полюбовались – и будет, – Ликтор решительно встал. – Ступай-ка поспи чуток, почти всю ночь колобродили.

Протодьякон помотал головой:

– Выспался уже, хватит.

– Что ж, больше и глаз не сомкнешь никогда? – усмехнулся Ликтор. – Ты же боец, лучший из лучших, – правильно? А тут засбоил. Ступай, говорю тебе. Покуда я рядом, тебе ничто не грозит.

– У тебя камеры понаставлены, – кивнул Пантелеймон. – Только монитор накрылся.

– Не твоя забота. Налажу запасной, я – человек хозяйственный.

«Человек?!» – машинально переспросил его Пантелеймон, но вслух ничего не сказал.

Рассудив, что Ликтор говорит дело, и не видя непосредственной опасности для себя, он вернулся на свое разоренное ложе и через полминуты уже забылся сном.

На сей раз он спал безмятежно и пробудился только к полудню.

Пробуждение показало протодьякону, что Ликтор, похоже, проникся к нему полным доверием.

Ибо Ликтора нигде не было видно, Пантелеймон остался один.

То есть он волен был беспрепятственно хозяйничать в избе, обыскивать ее, заглядывать в закутки, с которыми еще не ознакомился.

Челобитных чувствовал себя разбитым и невыспавшимся. Все тело ломало, голова налилась тяжестью. Болели челюсти, не забывшие ночной трансформации; солнце, пробивавшееся в окошко, раздражало своим пыльным светом и слабым отвратительным теплом.

Иллюзия порядка в горнице разрушалась тем обстоятельством, что и не было, в общем-то, ничего, что можно было привести в беспорядок. А так – обычное свинство с крошками и пятнами-лужицами на столе.

Долг побуждал Пантелеймона наплевать на доверие – точнее, злоупотребить им и все-таки подвергнуть жилище Ликтора тщательному досмотру.

Но первым делом он убедился, что хозяин и вправду ушел. Вышел во двор, заглянул в сараюшку, в сортир – никого. Выглянул на улицу – полное безлюдье.

Уверившись в своем одиночестве, протодьякон вернулся в дом и сразу направился к сундуку. Внимательно изучил его, прежде чем открыть: искал волоски да нитки, специально оставленные хозяином на случай досмотра. Ничего такого он не нашел, откинул крышку – действительно: внутри, рядом с первым, расстрелянным, находился второй монитор.

Подивившись запасливости и технической оснащенности Ликтора, протодьякон извлек оба монитора и долго рассматривал, вертел. Ничего особенного он, как и ожидалось, в мониторах не обнаружил. Изучил процессор – с тем же результатом. Знакомство с файлами отложил на закуску. Посмотрел, куда ведут провода, спустился в подпол.