Игорь Лесев - 23

– Миша, а где, собственно, еда?

– Так это, вот, – он стал тыкать пальцем то в батон, то в майонез, а колбасу и вовсе взял в руки, после чего пробовать ее стало решительно опасно.

– А зачем столько водки?! – второй вопрос, видимо, показался Мише глупым, он опять учащенно заморгал.

– И зачем вы взяли чекушку, если уже три бутылки есть?

– Э-хе. Хватало как раз, – тут Миша заулыбался, – на сдачу.

Действительно! На хрена сдачу брать?! Лучше проебать все сразу!

– А газету «Коммунист» вы зачем принесли?

– Так раздавали возле метро. Думаю, чего не взять. Смотри, Витек, какая широкая, весь пакет разом завернуть можно.

– Понятно, – я стал еще злее. Понятно было только то, что с «поесть» все накрывалось. – А знаете что, Миша? Разливайте водку.

Реакция бомжа была мгновенной. Непонятно откуда появились пластиковые стаканчики (проверять их на чистоту я не захотел, все равно только настроение испортится), тут же из угла была выволочена огромная картонная коробка (я так понял, это был стол), и Миша стал на ней все аккуратно раскладывать.

– Миша, мне только на донышке, – сказал я, после того как увидел, что бомж наполнил первый стакан до половины. «На донышке», по Мишиным меркам, получилось треть стакана.

Первые два подхода я закусывал батоном с майонезом. После третьего разлива мое брюзжание по поводу гигиеничности колбасы закончилось – она оказалась вполне сносной, ее я практически съел сам. Как-то совершенно незаметно я обнаружил, что под моими ногами стоит пустая первая бутылка водки, а на «столе» уже наполовину выпитая вторая. Я окосел сразу и серьезно. Чердак стал не таким грязным, вонь вокруг исчезла, а Миша оказался вполне сносным мужиком.

– М-миша! Спасибо вам за мое спасение! Вы, я не постесняюсь этого слова, мне как отец, как близкий товарищ! – Я стоял со стаканом водки в руке и толкал тост. – Я уверен, М-михаил, наше знакомство, наша настоящая мужская дружба на этом не закончится? – Миша уже выпил, но продолжал с удовольствием слушать мою ахинею, по крайней мере, сальная улыбка не сползала с его коричневого лица.

– Витюня! Да я тебя как увидел, тут же понял, ты – настоящий человек! А я, Витек, людей вижу сразу!

Я оглядел коробку. Батон уже закончился, оставалась только водка.

– Миша, мне надо ехать. Я опаздываю.

– Да куда, Витек! Еще ж не допили!

– Меня ждут.

– Женщина?

– Ж-женщина!

– Тогда надо ехать, Витек! Давай только за женщину выпьем. Стоя.

– Так мы и так стоя пьем.

Миша широко раскрыл свои голубые глаза:

– Тогда до дна.

– Ток мне совсем немножко. Я ведь к ж-женщине еду.

– Совсем на донышке, Витек, – и Миша снова налил мне треть стакана.

Выпив его до дна и запив глотком сладкой воды, я остатками непропитого ума понял, что это был лишний стакан. Мелкие предметы в глазах стали двоиться, а сам чердак стал как-то светлее и, если можно так сказать, веселее. Веселило все: пыль, летающая в полосках света, щебенка, гремящая под ногами, Мишин «загар», а особо весело стало оттого, что в рабочее время (формально я еще работал до 15 мая) я был не в конторе, а на чердаке.

– М-миша, дырка где – я имел в виду чердачный люк, но из головы вылетело, как он называется.

– Витюшка, я тебя проведу, – и Миша неровной походкой пошел за мной, при этом захватив с собою еще неоткрытую чекушку.

Мы с риском для жизни спустились с чердака по узкой лестнице и продолжили шумный спуск уже на лестничной площадке.

На втором этаже открылась дверь, и женщина в халате прокричала прямо мне в лицо:

– А ну марш отсюда, пьянь! Сейчас милицию вызову! Я неожиданно для нее остановился и выпалил:

– В-вызывай! Я помощник народного деп-путата!

– Витек, нам ниже, – Миша схватил меня за руку и потащил к выходу.

Сверху раздалось: «Алкаши!»

Выйдя во внутренний дворик, мы направились к арке, подпирая друг друга плечами.

– М-миша, а откуда вы все время знаете который час?

– У меня часы, Витек. Лучшие часы в Столице. Министр как-то ко мне подошел и говорит: «Продай». А я ему: «Нет, Миша не продается!»

– А министр?

– Чего?

– Какого министерства министр?

Но, похоже, Миша опять не понял вопроса:

– Да министр, говорю, из министерства подошел и говорит: «Продай часы». А я ему. – Миша стал повторять то, что я уже слышал.

Даже когда я в дымину пьяный, не люблю, когда люди откровенно врут. Министр, блядь, подошел. Ты хоть по телевизору видел тех министров?

– А где часы?

Я ожидал, что Миша сейчас скажет что-то вроде: «Потерял», – или: «На чердаке оставил», – но, к моему удивлению, он достал из пальто карманные часы на цепочке. Я взял их в руки и сразу же в них влюбился! Понятия не имею, где он эти часы достал, скорее всего, нашел, хотя правду Миша вряд ли скажет, наверняка что-то опять сочинит. Я стал их внимательно разглядывать. На серебристой крышке часов был незамысловатый, но красивый узор, похожий на солнце в кружевах. Открыв крышку, я убедился, что часы отменно работают, а сам корпус не имеет не только явных дефектов, но даже заметных царапин. Под стеклом красивым почерком была выгравирована надпись «Хозяину до смерти! Твоя А. Г. 23.04.63» Весьма странная надпись. Я это отметил даже в таком пьянющем состоянии. Время на часах показывало без двадцати три, я капитально опаздывал.

– Михаил, продайте мне эти часы.

– Миша не продается!

– Миша, – я достал бумажник из-за пазухи, карманов в трениках попросту не было, – здесь у меня чуть больше двухсот гривен. Забирайте все.

– Витек, Миша не продается! Ко мне министр подходил и говорил. – это я уже слушал третий раз.

У меня промелькнула мысль схватить часы (они и так у меня были в руке) и бежать, но я тут же ее отбросил. Это было бы слишком подло по отношению к такому опущенному человеку, как бомж Миша, который, фактически, меня сегодня спас. А потом пропил половину моих денег, и из-за него я одет теперь, как клоун.

– Поэтому забирай их так.

– Что? – я переспросил, услышав лишь конец его монолога.

– Я тебе дарю часы, Витек. Забирай.

Мы вышли на проспект, и, чтобы Миша не передумал, я махнул рукой проезжающему мимо такси.

– Пока, Миша! Спасибо! – я запрыгнул на заднее сиденье «Шкоды» и кивнул водителю, чтобы тот ехал.

– А деньги у тебя есть? – таксист недоверчиво глядел на меня в зеркальце салона, рассматривая мой внешний вид.

– Есть, родной. Мы из театралки, не пугайся, – и я весело подмигнул таксисту. Через заднее окно я увидел как Миша отхлебнул из чекушки. Интересные люди, эти бомжи. – Давай к Голосиевскому парку. И побыстрее, я опаздываю.

Часы показывали без десяти три. Беспечная обезьянка обычно долго не ждет.

Она уже стояла возле памятника. Невысокого роста полноватая девушка с огромной красивой грудью. Пожалуй, именно из-за груди я с ней и встречался. И так ни разу с ней и не переспал. Собственно, из-за этого три раза я Веру и бросал, а потом, в душевых кабинках, часто жалел об этом. Впрочем, недостатков у нее хватало. Помимо явной полноты и недостаточного роста, это и средней привлекательности лицо, и вьющиеся волосы, и академическое занудство университетской отличницы. Но грудь перекрывала все.