Ольга Володарская - Мистика в жизни великих

И когда в 1812 году «нежданно Бонапартовы войска форсировали Неман», Александр испытал почти те же чувства, что и спустя век с лишним Сталин в июне 1941 года. Он растерялся. Но все же выпустил манифест, где призвал всех русских людей вести себя так, чтобы враг «встретил в лице каждого дворянина князя Пожарского, в лице каждого мещанина Минина, а в лице каждого крестьянина Сусанина». Не убоялся царь и назначить командующим Кутузова, которого он не любил и боялся, как это часто бывает у правителей по отношению к своим выдающимся полководцам. И когда в 1813 году Кутузов умер, оставив свою победоносную армию на границе России и Европы, император понял, что теперь у него на один страх меньше. Ведь славу победителя Наполеона льстивые царедворцы все больше приписывали самодержцу. Не зря потом появится Александрийский столп со словами: «Александру Первому благодарное потомство».

И вот Париж 1814 года. И Парижская опера, где два Александра сливаются у восторженного обывателя в одно понятие! Казалось бы, мечта императора наконец сбылась. Исчез источник постоянного страха в лице «корсиканского выскочки»! И даже знаменитые «сто дней» Наполеона ничего уже не в силах были изменить. Теперь Александр – освободитель Европы, благородный рыцарь без страха и упрека. Без страха ли? Да и без упрека ли тоже?

Идет Венский конгресс 1815 года. Решаются судьбы Европы. И, конечно, главная роль – у «освободителя» ее! Но возникает конфликт с канцлером Австрийской империи Меттернихом. Он носит такие острые формы, что Александр в запале вызывает австрияка на дуэль. Как дворянин дворянина! Вызывает и запальчиво кричит испуганным советчикам: «Дуэль, это решено!» А в итоге не решается на нее, находя для этого разные благовидные предлоги. Игра, одна только игра!

А вот пример другой игры. Император берет в Петербурге извозчика и едет к Зимнему дворцу. Совсем как мелкий столичный служащий. Извозчик не узнает царя и жалуется «барину» на обманы со стороны пассажиров: «Беда, барин! Как куда подъедешь, так бойся подворотен, они (пассажиры) обязательно туда шмыгнут, будь они хоть и генералы! И, вестимо, денежки с собой прихватят, а мне отвечать! Так что ты уж не обессудь, деньги-то дай сразу, а то не ровен час скроешься во дворце царском, вон дверей-то да подворотен здесь сколько!»

Александр платит извозчику в двойном размере, а потом просит того подождать. Вскоре извозчику выносят царскую шубу и еще много денег. И шикарный лакей говорит оторопевшему мужику: «Бери, бери, дурень! Царя ты вез. Он тебе и шубу жалует со своего плеча, и деньги возвращает за всех, кто тебе задолжал».

Но это – эффектные игры. А на деле бывший покровитель либералов снова возобновляет право помещиков ссылать крепостных в Сибирь без суда, отмененное им же в 1809 году. Он создает военные поселения, где свирепствует палочная дисциплина Аракчеева. Он опасается, что созданный им Венский Священный Союз европейских монархов не сможет предотвратить грядущих революций и социальных катаклизмов. А отсюда – подозрительность ко всякому инакомыслию, даже духовному.

И царь, много лет состоявший членом оккультных обществ, масонских лож, вдруг становится их гонителем, запрещает их! Причина состоит вовсе не в идейных разногласиях монарха с участниками духовных движений, а в том, что по уставу этих тайных обществ все члены обществ равны между собой и должны обращаться друг к другу: «Брат». А в российских тайных обществах состояли не только аристократы, но и купцы, и мещане, и даже три крепостных крестьянина, рекомендованные туда своими достойными господами! Общее число всех членов тайных обществ России не превышало и тысячи человек, но император испугался их после одного случая. Он, сам будучи членом одного из таких обществ, однажды столкнулся с тем, что ему возразили, сказав: «Брат, ты не прав!»

Император запретил эти опасные рассадники духовного равенства, боясь, что они станут пропагандировать и равенство социальное! Александр входил во все большее противоречие с самим собой. Идеалы юности просто начали воевать с его новыми идеалами. И все больше из пучины многих страхов выплывал главный страх – убийство своего отца! Разогнав мистические общества, царь впадает в еще больший мистицизм! Это заводит его в тупик. Венценосный рыцарь «со страхом и упреком» не находит себе места в собственной империи, столь победоносно закончившей войну с Наполеоном. И внезапно умирает в Таганроге 19 ноября 1825 года по старому стилю.

Говорят, что Александр вовсе не умер, а ушел в старцы, чтобы искупить страшный грех цареубийства и тем самым спасти всю монархию. Говорят, что и гроб Александра в Петропавловке оказался пустым. Но это уже совсем другая история. История старца Федора Кузьмича. А нас интересовала история царя.

Предание Востока гласит: если в мире рождается великий праведник или великий мудрец, то в Долине Священных Лотосов становится на один цветок больше.

Его называли Ксома де Кэрэш. Иногда Цома де Керез. Или Чома де Кёрёш. И можно было подумать, что речь идет о каком-то португальце или французе. А он был венгром. «Венгерец», часто упоминаемый Блаватской и Рерихами. Вот что, например, писала о нем Елена Петровна Блаватская в своей книге «Из пещер и дебрей Индостана»: «У всех свежо в памяти, а у нас тем более, как бедный венгерец, не только без средств, но почти нищий, отправился пешком в Тибет, чрез страны неизведанные, опасные, увлекаемый лишь любознательностью да желанием пролить свет на историческое начало своего народа. В результате вышло то, что были внезапно открыты неисчерпаемые рудники литературых сокровищ. В Тибете найдена неисчерпаемая литература на языке, о письменности которого не было ничего известно. Благодаря необыкновенному рвению Александра Ксомо де-Кэрэш, она им частью переведена, а частью анализована и выяснена. То, чего не могли бы добиться целые поколения ученых, то есть проникнуть в ламазерии Тибета и получить доступ к священной литературе этого вполне изолированного народа, того добился бедный странник, без средств и без протекции; быть может, и даже вероятно, только потому, что смотрел на диких монголов и тибетян, как на братий своих, а не как на низшую расу ».

Елена Рерих упоминает о нем в своем письме от 19.12.1939 года: «Свидетельства таких ученых, как Томас Воган, Цома де Кёрёз и др. не менее историчны, нежели все данные о Пресвитере Иоанне, Аполлонии Тианском, Беловодье и т. д.».

На одном из главных трудов своей жизни – «Тибетско-английском словаре» – он с гордостью указал не только свое имя: Александр Чома де Кёрёш, но и страну, откуда был родом: «венгр-секей из Трансильвании».