Дэн Симмонс - Песнь Кали

– Слишком старый,– буркнул служитель. Однако мой друг сделал несколько быстрых шагов в угол. Он наклонился, чтобы заглянуть в лицо. Поднятый белый кулак трупа скользнул по задранной рубашке и голому животу Санджая.

– Брат Самар! – воскликнул Санджай, почти всхлипнув, и сжал застывшую руку.

– Нет-нет,– возразил служитель морга и высморкался в полу своей грязной куртки– Он поступил только вчера. Слишком свежий.

– Тем не менее это мой бедный брат Самар,– сдавленным голосом произнес Санджай. В его глазах я увидел неподдельные слезы.

Служитель пожал плечами и полистал блокнот. Ему пришлось просмотреть несколько бланков.

– Не опознан. Привезли во вторник утром Найден голым на Саддер-стрит… Сходится, а? Предполагаемая причина смерти – перелом шеи в результате падения или удушения. Вероятно, ограблен из-за одежды. Предполагаемый возраст – шестьдесят пять лет.

– Брату Самару было сорок девять лет,– сказал Санджай. Он вытер глаза и снова закрыл нос рубашкой.

Служитель опять пожал плечами.

– Джайяпракеш, почему ты не ищешь сестру Камилу? – обратился ко мне Санджай.– Я договорюсь насчет перевозки брата Самара.

– Нет-нет,– возразил служитель.

– Нет?! – удивленно воскликнули мы с Санджаем в один голос.

– Нет.– Человек, нахмурившись, заглянул в свой блокнот.– Вы не можете увозить тело, пока оно не будет опознано.

– Но я же только что его опознал. Это мой двоюродный брат Самар,– возразил Санджай, по-прежнему сжимая шишковатый кулак трупа.

– Нет-нет. Оно должно быть официально опознано. Это нужно сделать на почте.

– На почте? – переспросил я.

– Да-да. Там находится Бюро по розыску пропавших без вести и неопознанным телам городской администрации. Третий этаж. После того как будет подтверждено опознание, нужно заплатить в городскую казну двести рупий. То есть по двести рупий за каждого опознанного любимого человека.

– Ого! – воскликнул Санджай.– За что это двести рупий?

– За официальное опознание и его оформление, естественно. Затем вам надо сходить в управление муниципальной корпорации на Ватерлоо-стрит. Для посетителей они открыты только по субботам.

– Но это же целых три дня! – воскликнул я.

– А зачем нам туда идти? – поинтересовался Санджай.

– Чтобы заплатить сбор в пятьсот рупий, естественно. За их транспортные услуги.– Служитель вздохнул.– Итак, прежде чем выдать тело, я должен получить справку об опознании, квитанцию об уплате за опознание, квитанцию об уплате сбора и, естественно, копию вашей лицензии на перевозку усопших.

– А-а-а,– произнес Санджай. Он отпустил руку брата Самара.– А где мы возьмем такую лицензию?

– В Бюро лицензий при администрации штата неподалеку от Радж-Бхава.

– Естественно,– сказал Санджай.– И стоит это…

– Восемьсот рупий за каждого усопшего, которого вы желаете перевезти. Существует и ставка за групповую перевозку, если количество превышает пять единиц.

– И это все, что нам нужно? – спросил Санджай, и в его голосе я услышал нотку, знакомую мне по тем случаям, когда он бросался на стенку или лупил бирманских детишек, устраивавших беспорядок во дворе и на лестнице.

– Да-да,– подтвердил служитель.– Не считая свидетельства о смерти. Это я сам могу сделать.

– Ага,– выдохнул Санджай.– По какой цене?

– Всего лишь пятьдесят рупий,– улыбнулся служитель.– А потом еще плата за хранение.

– Хранение? – переспросил я сквозь рубашку.

– Да-да. У нас все переполнено, как видите. Плата составляет пятнадцать рупий за место в сутки.– Он заглянул в блокнот.– Хранение вашего брата Самара обойдется в сто пять рупий.

– Но ведь он пробыл здесь всего один день! – воскликнул я.

– Верно, верно. Но, боюсь, нам придется считать за всю неделю, поскольку для него использовалось специальное оборудование, так как он… м-м-м… находится уже не на первой стадии. А теперь поищем вашу кузину Камилу?

– Это же будет нам стоить почти две тысячи рупий! – взорвался Санджай.– За каждое тело!

– Да-да,– с улыбкой кивнул служитель.– Надеюсь, что торговля коврами в Варанаси в наше время дает неплохой доход?

– Пошли, Джайяпракеш.– Санджай повернулся к выходу.

– А как же сестра Камила? – воскликнул я.

– Пошли! – резко бросил Санджай и потащил меня из комнаты.

Возле морга стоял белый грузовик. Санджай подошел к водителю.

– Покойники,– спросил он.– Куда они идут?

– Что?

– Куда деваются невостребованные покойники, когда их отсюда увозят?

Водитель сел прямо и нахмурился.

– В инфекционную больницу Найду. Большинство. Там от них избавляются.

– Где это?

– По Аппер-Читпур-роуд.

Нам целый час пришлось добираться туда в трамвае по запруженным машинами улицам. Старая больница была переполнена людьми, надеявшимися на выздоровление или ожидавшими смерти. Длинные коридоры, заставленные кроватями, напомнили мне морг. Сквозь оконные решетки залетали птицы и прыгали среди смятых простыней в надежде найти завалявшиеся крошки. По обшарпанным стенам ползали ящерицы, и я увидел какого-то грызуна, скрывшегося под кроватью, когда мы проходили мимо. Усатый врач-интерн преградил нам путь.

– Вы кто?

Санджай, застигнутый врасплох, назвал наши имена. Я видел, что он лихорадочно думает, пытаясь состряпать какую-нибудь подходящую историю.

– Вы ведь насчет трупов? – требовательно спросил врач.

Мы моргнули.

– Ведь вы репортеры? – допытывался врач.

– Да,– согласился Санджай.

– Черт. Мы знали, что это выплывет,– буркнул врач.– Но это не наша вина!!

– Почему же? – поинтересовался Санджай.

Он достал из кармана рубашки старый, потрепанный блокнот, в котором вел учет выплат Союза нищих, записывал наши счета за прачечную и делал списки покупок.

– Не хотели бы вы сделать заявление? Он лизнул кончик сломанного карандаша.

– Пойдемте сюда,– бросил врач.

Он провел нас через тифозное отделение в примыкающую к нему кухню и вывел на улицу мимо мусорных куч. За больницей на несколько акров раскинулось пустое поле, поросшее сорняками. Вдалеке виднелись джутовые навесы и крытые железом крыши расползающихся трущоб. В зарослях сорняков стоял ржавеющий бульдозер, к которому прислонился старик в мешковатых шортах, вооруженный старинным шомпольным ружьем.

– Эй! – крикнул врач.

Старик подскочил и вскинул ружье.

– Вон там! Там! – закричал врач и показал рукой на сорняки. Старик выстрелил, и звук выстрела эхом отразился от высокого здания позади нас.

– Дерьмо! Дерьмо! – завопил врач и быстро наклонился за большим камнем. Из травы на звук выстрела подняла голову серая собака с выступающими ребрами и посмотрела в нашу сторону. Тощее животное развернулось и, поджав хвост, пустилось наутек, держа в зубах что-то розовое. Врач швырнул камень, который пролетел лишь половину расстояния, отделявшего нас от собаки. Старик возле бульдозера возился с затвором ружья.