Александр Варго - Льдинка

Лана засмеялась, убирая с лица грязную прядь волос. Из горла шли странные хрипы, и дышать становилось труднее. Неужели у нее началось воспаление легких?!

Тысячи сверкающих точек, как алмазная крошка, аллюром носились перед глазами, затем все вокруг стало почему-то красным. Девушке казалось, что все члены ее тела охватывает приятная истома, чувство было сродни тому, как если бы она пришла после работы домой и, надев свой любимый халатик и тапочки, с наслаждением опустилась в мягкое кресло. Руки уже не сводило судорогой, наоборот, им было тепло и комфортно. Она словно медленно плыла по озеру…

Лана сползла с «Бурана» прямо в снег и привалилась спиной к передней лыже снегохода. Она засыпала, и ей снился сон. Словно она опять с Антоном, рядом Тима и Яна. Они плывут на маленькой, уютной лодочке по спокойному озеру, необычайно прозрачная вода искрилась в солнечных лучах, она была такой чистой, что позволяла разглядеть стайки рыб, пугливо снующих туда-обратно. Тима с Яной весело смеются, она тоже улыбается, как вдруг по озеру пошла легкая рябь. Лица ребят становятся тревожными, и эта тревога передается Лане. Лодку начало крутить на месте, словно она попала в мощный водоворот. Небо стремительно темнеет, сильный ветер треплет одежду и волосы.

«Помогите!» – хочет крикнуть Лана, но из горла вырывается лишь комариный писк. Лодка переворачивается, и все оказываются в воде. Воронка увеличивается, затягивая в свой темный зев ее друзей. Лана наконец кричит, кричит так, как не кричала никогда в жизни, буквально деревенея от ужаса, – лица ее друзей медленно плавятся, как горячий воск, они издают какие-то нечеловеческие вопли, их волосы седеют прямо на глазах, и одного за другим их поглощает пучина. Лана тихо плачет, держась за лодку, не замечая, как из-за туч снова выглянуло солнце, а озеро успокаивается. Она плачет и видит, как сквозь толщу воды (на этот раз мутной и дурно пахнущей) на нее, не мигая, смотрит женское лицо. Губы, растянутые в жестокой ухмылке, раздвигаются, обнажив огромные волчьи клыки, а Лана проваливается в беспамятство, и последняя ее мысль не оставляет и тени сомнения, что ее друзья в беде…

Сквозь багровую пелену она услышала грохот. Потом еще. Что это? Салют?

Лана улыбнулась потрескавшимися губами и потеряла сознание. Возле нее в полуметре издыхал волк, вывалив из окровавленной пасти язык, похожий на красную тряпку.

Из-за деревьев показались две фигуры. Первая, увидев бесчувственное тело Ланы, бросилась к девушке. Это был мужчина, довольно высокий, с усталым лицом, на котором пробивалась щетина. Из охотничьего карабина все еще вился дымок.

– Господи, слава богу, – пробормотал он, осторожно приподнимая голову. Пальцами нащупал пульс на шее, потом крикнул спутнику:

– Валера, срочно звони на базу!

– Угу, – пробасил тот, доставая небольшую «мотороллу».

– Ланка, держись, – прошептал Евгений. Его племянница жива, и он был чрезвычайно рад этому. Но где остальные ребята? Подруга Ланы и двое парней?

Он быстро снял с себя куртку и стал укутывать бесчувственную девушку.

Поужинав, другая группа путников во главе с Артуром стала готовиться к ночлегу. В одной палатке разместились Злата, Артур и норвежец, Костя и Антон в другой.

Антон, безмерно уставший за весь день, мешком рухнул на спальный мешок и едва нашел в себе силы залезть внутрь, после чего моментально уснул. Он спал, и ему снилась какая-то эротика, вроде как развлекается он с девушкой с обалденной внешностью. Она такая вся расфуфыренная, лифчик трещит от сисек, материя рвется от сосков, и пахнет от нее какими-то ягодами, клубникой, кажется. И в самый ответственный момент Антон просыпается, где-то в подсознании поймав себя на мысли, что отчасти столь приятный сон был явью… А открыв глаза, чуть не закричал.

Этот Костя, чтоб он треснул, привалился прямо к нему и… целовал его, причем взасос! Антон сразу определил, что этот новоиспеченный пидор не спит и делает это осознанно, мерзко слюнявя ему губы и подбородок. Кроме того, он чувствовал, что Костя пытается открыть «молнию» на его спальнике, очевидно, с целью более близкого знакомства с его членом, который, признаться, все еще стоял колом, очевидно, продолжая витать в сладострастных грезах.

Антон мигом вспотел, невзирая на минусовую температуру в палатке. Ну, товарищи, это уж слишком. Насколько он знал, в семидесятые годы Уголовный кодекс весьма сурово карал лиц, занимающихся мужеложством, по-простому гомосеков, и он громко сказал:

– Константин, едрить тебя за ногу, чего это ты делаешь?

Костя резко отпрянул и заискивающе зашептал:

– Антош… прости. Пожалуйста, не шуми…

Антош?! Ядрена вошь! Он бы его еще «лапулей» назвал, мудозвон вафельный!

Антон приподнялся и тихо, но внятно и по слогам произнес:

– Если ты еще раз ко мне хоть пальцем прикоснешься, я оторву твой х… и затолкаю тебе же в зад, ты хорошо меня понял?

Даже в темноте он видел, как испуганно блеснули его глаза.

– Прости… я думал… ну, знаешь, что… тебе понравится.

Огромным усилием воли Антон сдержал себя, чтобы не придушить его.

– Если хочешь выпустить пар, воспользуйся своей рукой, – бросил он с отвращением и, отодвинувшись как можно дальше от него, поглубже залез в спальник.

– Антон…

– Чего тебе?

– Ты никому не скажешь? – голос Кости дрогнул, и в Антоне шевельнулось что-то похожее на жалость.

– Нет.

Костя вздохнул и отвернулся. Через пять минут он уже сладко посапывал, а Антон еще долго не мог уснуть. Он лежал весь в поту и матерился про себя, все еще дрожа от брезгливых воспоминаний.

В соседней палатке тоже не спали. Точнее, спал только Артур. Крепким сном здорового ребенка. Норвежец открыл глаза и несколько минут прислушивался к мерному дыханию молодого человека. Он медленно повернул голову, пытаясь разглядеть женщину. Она повернулась к нему спиной, с головой завернувшись в спальный мешок. Мужчина плотно сжал губы. Эта женщина, Злата, не нравилась ему. Более того, она внушала ему какой-то неосознанный страх. Ну да ладно, время дорого, и не затем он прибыл сюда, чтобы валяться в палатке и считать прыгающих баранов… Хорошо бы взять с собой ружье. Но об этом не могло идти и речи, этот проклятый юнец не расставался с ружьем ни на минуту, даже срать ходил с ним в обнимку, как карапуз с любимой игрушкой.

Он плавно раскрыл «молнию» спальника. Затаив дыхание, пополз к выходу, наткнувшись у выхода на рюкзак Артура. Блондин знал, что в нем имеется керосинка, запасы еды, кое-какие инструменты, веревка, фонарь и еще много чего полезного. Он захватит это с собой, на память, так сказать. Плюс спальный мешок. Губы в заживающих болячках тронула кривая улыбка. Наивные идиоты. Если бы они не спасли его, он бы без колебаний перерезал им глотки, но… они сами сдохнут здесь. Жаль, конечно, что монета осталась у этого плешивого мудака, но он уже свыкся с этой мыслью. Если ему повезет, скоро он будет богат. Сказочно богат.