Максим Макаренков - Дни стужи [litres]

– Согласен. Иноки тоже молчат, но доверия к ним у меня чуть больше, чем к майору. Да и то, что Старшой про грызню между службами наговорил, тоже заставляет к майору и его людям присмотреться. Опять же – как это они так четко на стрелка вышли, а?

– Аргумент, Стас, аргумент, – Иван кидал бетон и обломки кирпича с размеренностью хорошо отлаженной машины, – а еще, знаешь, как сейчас наши окрестности из Верхнего мира смотрятся?

– Вот ты и скажи, нечего подкалывать. Я человек простой, мне Яви хватает.

– Город весь накрыт полупрозрачным маревом. Оно подрагивает, будто желе, и стреляет черными сполохами. И над всем этим постепенно вытягивается огромный такой… хобот, что ли. Уходит куда-то вбок и скрывается в тучах. И тучи эти сюда гонит.

Стас присвистнул:

– Сдается мне, что когда мы выберемся, то узнаем много нового.

– Угу. И эти новости нам очень сильно не понравятся.

Очень хотелось забрать Уголька, но показываться там, где их хорошо знали, не стоило. Пробирались по пояс в снегу, наведя самый простенький морок – на более основательное прикрытие сил уже не было.

– Ваня, а тебя ничего не удивляет? – отдуваясь, спросил Стас, оборачиваясь и глядя назад. Там до сих пор ветер гонял над развалинами серую пыль.

– Ага. Поблизости никого. – Иван остановился, всмотрелся в сумерки. Выбраться удалось только к вечеру, и вот-вот должна была вступить в свои права ночь.

– Именно. Где доблестная полиция? Где порубежники? Что, черт побери, вообще происходит?

Узнать, что же произошло, получилось только гораздо позже, когда они добрались до жилых мест, отряхнулись и ввалились в круглосуточно открытый постоялый двор. И только успели выпить по чашке горячего чаю и сжевать неожиданно вкусный пирог с ливером, как вежливые, но явно напряженные порубежники подошли к столу и спросили документы. Самострелы патрульные держали уверенно, стальные наконечники смотрели точно в центр груди.

Стас очень медленно поднял руки и тихо сказал:

– Парни, а проводите-ка нас к Старшому, только тихо.

Парни оказались сообразительные, провели напарников сразу к дежурному смены, который Стаса помнил, а потому затолкал друзей в каптерку, приказал не высовываться и ушел.

Пока шли по двору, Стас ошалело крутил головой, но вопросов не задавал. Дерево во дворе штаба выворотило взрывом, сам штаб основательно прокоптило, окна третьего этажа глядели пустыми проемами. Кусок стены угловой комнаты выбило, и Стас охнул – как раз там сидела дежурная смена слухачей.

Сейчас он слушал Старшого и, сдерживая злость, крутил в руках нож. Иван сидел на продавленном диване неподвижно и, казалось, полностью ушел в себя. На самом деле это было не так. Он ловил каждое слово.

– Что же это, я поверить не могу, среди бела дня! – кипятился Стас. Было отчего. Подобной наглости не ожидали. Порубежников спасло то, что нападение началось как раз в пересменок, – бодрствовали сразу две смены, а третья еще не успела устроиться на отдых. И, конечно, то, что на ногах был Старшой, который успел буквально выдернуть из спальни жену и закинуть в подвал. Три минуты спустя в окно их домика влетела граната.

Нападавшим удалось выбить подогнанным древним грузовиком ворота и на несколько минут занять двор штаба.

– Они знали, точно знали, где у нас что! Прицельно били по окнам связистов, по оружейке, по моим окнам! – монотонно хлопал могучей ладонью по столешнице Старшой. Доски прогибались, стол поскрипывал.

Долго боевики не продержались. Порубежники быстро перегруппировались и ударили так, что нападавшие откатились, а в тыл им врезались подоспевшие патрули, которые окончательно рассеяли боевиков по близлежащим переулкам.

– Похоже, для них главное было шороху навести, – успокоившись, сказал Старшой. – А еще – обрубить нам связь. Видимо, кровь из носу нужно было похоронить сообщение, которое мне доставили незадолго до нападения.

– Что за сообщение? – внимательно посмотрел на Старшого Стас.

Старшой колебался – оно и понятно, служба. Но махнул рукой и рассказал.

Друзья слушали молча, только Иван разок присвистнул в своей раздражающей манере.

– Разговор свой с Шаманом помнишь? – повернулся к другу Стас. – Вот, похоже, и еще один подарочек они подобрали.

Теперь уже Старшой вопросительно смотрел на друзей. Пришлось Ивану рассказывать.

Разговор затягивался.

В дверь стучали, адъютант уже в голос орал, что Старшой занят, потерпите же вы! Дверь тихонько затрещала – похоже, бедолагу к ней крепко прижали, задушенным голосом он сипел, что пущать не велено.

Старшой крякнул, подошел к двери, распахнул, коротко рявкнул.

Закрыл дверь, вернулся и снова сел за стол.

Иван закончил рассказ.

– Так, подытожим, – Старшой забарабанил пальцами по столу. – Судя по тому, что в Москве творится, да и по сообщению из Ярославля, противник у нас мощный, и он перешел к активным действиям. Самое поганое, что у него есть пособники в самых верхах.

В дверь застучали. Колотили мерно и настойчиво.

Старшой снова прошел через комнату. На пороге выслушал гонца, молча кивнул, потом бросил кому-то:

– Дай мне еще десять минут.

И в который раз запер дверь.

– Пока мы с вами отбивались, был взрыв и пожар в здании полиции. Да, в главном, – предупредил он вопрос Ивана, – погибло два человека, угадайте, что выгорело?

– Что тут гадать, архив и выгорел, – пожал плечами Стас.

Старшой отрицательно мотнул головой:

– Не-а. Кабинеты групп, которые занимаются Говоруном и убийством Загорцева. Вот прямо сейчас доложили. Разумеется, полиция на ушах, просит подмоги.

– Старшой, ты ж понимаешь, что это значит? У нас не просто крот, а целая стая, – выпалил Стас.

– Понимаю, Стас, понимаю, – похлопал его по плечу Старшой, – потому и рассказываю все как на духу. Решим так: вы занимайтесь тем, чем должны. Чем именно, даже спрашивать не буду, чтоб из меня не вынули, случись беда. Связь держим через Федула, я ему сейчас все объясню. Похоже, кроме вас верить можно инокам Особого приказа, во всяком случае пока. Они мне про Ярославль весточку отправили. Если что узнаете, сообщайте, будем вместе думать, что делать.

И, выглянув в коридор, рявкнул:

– Федул! Бегом ко мне!

Вошедший порубежник не успел даже рот открыть, увидев Стаса.

– Потом пообнимаетесь! Сейчас проводишь его в мою личную каптерку, понял? Пусть берут, что надо. Одежку потеплее да поудобнее выдай, а то им на улицу не выйти. Всё, други, бывайте.

Старшой открыл неприметную дверь, что притаилась между шкафами, и друзья двинулись вниз по узкой лестнице вслед за Федулом – снаряжаться.

Старшой не обманул – снарядили их так, что можно было отправиться и в хороший трактир, и в засаду посреди заснеженного леса или, что вернее, среди ночных засыпанных снегом домов.