Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

Надпись барахталась, словно кусок пенопласта в волнах, переворачиваясь из стороны в сторону. «Власть проявляется в специфических отношениях между социальными субъектами». Именно эти слова и плясали в полумраке каюты, повинуясь движениям пальца Захара. Зачем он запустил поиск на слово «власть»? Наверное, от нечего делать. Изнутри рвалось какое-то совершенно иррациональное желание куда-то бежать, действовать, перевернуть мир, в конце концов. Да хоть просто в носу поковырять с чувством, сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть в ожидании неизвестно чего.

Только дел не придумывалось. Даже в носу ковырять нужды не было – климатический контроль «Зодиака» пока что работал отлично, и в носу ничего не насохло.

Гертруда сказала, что Станислав теперь во власти Хозяина Тьмы. Точнее, не сказала – она тихо, но отчетливо истерически шептала, вытаращив красные от слез глаза и для убедительности дергая себя сжатыми в когтистую лапу пальцами за ворот бесформенной кофты.

Именно после ее слов он и отправил «Зодиаку» запрос о природе власти. Выходило, что Гертруда ошибалась. Власть зиждилась на отношениях. Тут предлагали не только социальные трактовки. Теологи что-то намекали на окружающий мир и высший Абсолют, но и у них тоже фигурировали отношения.

А с Хозяином Тьмы отношений не получалось. Никакой взаимности, только упреки и подозрения. Люди над ним не властны, он над людьми, похоже, тоже. Они не могли решить, чего хотят друг от друга.

А Грац и в самом деле вернулся оттуда сам не свой. Захара пугали его потерянный вид, какая-то неуместная глубокая скорбь, легшая тяжелым отпечатком поперек взгляда темных, глубоко посаженных глаз. Такими были сначала Клюгштайн, потом Лившиц. Их неадекватность проявлялась по-разному, но что-то общее, связывающее их в одну цепочку, прослеживалось именно во взгляде.

Захар еще там, в коридоре между носовым отсеком и лабораторным блоком, путаясь в болтающихся рукавах не надетого до конца скафандра, отдал «Зодиаку» приказ отслеживать поведение капитана и бить тревогу при малейших подозрениях на неадекватное поведение. Собственно, постоянный критический анализ действий капитана и так входил в повседневные обязанности «Зодиака», но здесь был вопрос не о легитимности власти, а о самой жизни капитана.

– Ты не желаешь поверить, – продолжала проникновенно шипеть Герти. Теперь она оставила в покое растянутый воротник и отчаянно трепала торчащие во все стороны волосы. – Мы все в его власти, он нас подмял под себя. Все. Но Грац – он сдался, Грац теперь на его стороне. Этому камню не нужны мы, ему не нужны никакие научные данные. Он хочет забрать наши души. Это же исчадие ада, как ты не понимаешь?!

– Ты никогда не казалась мне религиозной, – заметил Захар.

Гертруда усмехнулась. Зло и надменно.

– Ну давай, отведи меня к Грацу. Поможешь ему обработать мои мозги. Разумеется, он же врач, он знает, что нужно делать. Он уже довольно поэкспериментировал на остальных, так что после меня – когда наш доктор доведет до совершенства методику превращения людей в послушные игрушки космического камня – можешь довериться его рукам и сам. Вдруг тогда до тебя хоть что-нибудь дойдет!

– Перестань, – Захар отвернулся, сжав зубы. Ему надоела бестолковая болтовня Гертруды. Может, и в самом деле отвести ее к Грацу? Хотя на что он теперь способен – доктору и самому не помешала бы помощь. Вот только врач на корабле один. Есть еще «Зодиак», который…

– Мы можем свергнуть его! – замогильным шепотом прошипела женщина, ее глаза вдруг загорелись, в них, казалось, засветился огонек жизни. Одна беда, от этого огонька отчетливо веяло безумием.

Захар нахмурил лоб, пытаясь понять, о чем говорит Гертруда. Она перебила мысль, решение было совсем рядом, оно почти сформировалось, а теперь никак не получается вспомнить, о чем же он только что думал. Что-то о возможностях «Зодиака». Но чего он хотел добиться от псевдоразума? Нет, теперь не вспомнить.

Кибертехник тряхнул головой, пытаясь избавиться от бесплодных навязчивых мыслей, и повернулся к Герти.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы можем свергнуть его! – повторила женщина. Она улыбалась, в ее состоянии хватило бы маленького толчка, чтобы начать хохотать до тех пор, пока не закончится дыхание, без всякого смысла и повода. Герти пребывала на волосок от истерики. – Мы имеем право переизбрать капитана. Я и ты. Мы большинство, «Зодиак» обязан нас послушать.

Ах вот о чем она! Да, переизбрать капитана команда всегда имеет право. Но нужен повод для переизбрания, иначе любой конфликт на корабле будет заканчиваться анархией, рано или поздно ведущей к хаосу. А хаос в открытом космосе – стопроцентная смерть. Власть должна быть сильной, а сильной власти частенько приходится принимать не самые популярные решения. Конфликты неизбежны, и мозг корабля – в любом случае подчиняющийся человеку – не должен стать причиной раздора. Наоборот – правильно обученный нейрокибернетиками псевдоразум будет изо всех сил стараться удержать стабильность на борту.

– «Зодиаку» нужна причина, – напомнил Гертруде Захар.

– Команда не доверяет капитану!

– Этого мало. Если Зодиак оценит действия капитана как рациональные, субъективные мнения он учитывать не станет.

– Это Грац-то рационален? Его вояж к Хозяину Тьмы, разумеется, был верхом рациональности, тут уж ничего не скажешь!

В этом она права. Захар уже несколько раз смотрел выкладки «Зодиака» по психологическим данным Граца, но до конца в них не разобрался. В психологии не могло быть ничего однозначного, многие действия можно трактовать с разных позиций, и мозг корабля сомневался. Не исключено, что сомнений окажется вполне достаточно для низложения капитана.

Но нужно ли что-то менять, есть ли в этом смысл? Да и получится ли – ведь «Зодиак» будет оценивать рациональность действия не только капитана, психологические портреты тех, кто собирается голосовать, мозг корабля тоже изучит вдоль и поперек. И никакой уверенности, что Герти пройдет проверку.

Что уж греха таить, в собственной надежности он тоже не особенно убежден.

– Не нужно, Герти, – Захар попытался обнять ее, но женщина резко сбросила его руки с плеч и, вскочив на ноги, отошла в противоположный угол каюты.

– У меня впечатление, что ты живешь в каком-то ином мире, Орешкин. Ты всегда таким был. Ты и раньше плыл по течению, не пытаясь что-то изменить.

– Откуда тебе…

– Ты прав. Мне нет дела до твоих закидонов.

Последняя фраза покоробила Захара. Он считал, что они с Герти теперь… А что они теперь? Даже смешно, их и любовниками-то сложно назвать, так – переспали по случаю, от безысходности и безделья.

– Сейчас не время что-то менять, – сменив тон на официальный, сказал Захар. – Нам необходимо узнать…