Наталья Тимошенко - Правда или желание

Никита встретился взглядом с Яной, и в глубине ее прозрачно-голубых глаз увидел отражение своих: она тоже не понимала, что происходит. Она сорвалась, она знала это. Испугалась так, как только может испугаться человек, смотрящий в глаза смерти. И не понимала, каким образом смерть отпустила ее.

Никита сгреб ее в охапку, прижал к себе, и Яна охнула. Он вспомнил, в каком положении связаны руки за ее спиной.

— Я сейчас, погоди, — торопливо заговорил он, разворачивая ее спиной к себе.

Руки все еще тряслись, пальцы не слушались, но ему удалось справиться с веревками. И теперь уже Яна вцепилась в него так крепко, словно боялась, что сейчас реальность изменится и она снова окажется там, по другую сторону кирпичной стены.

— Что… что произошло? — наконец смог спросить Никита.

— Я не знаю. — Яна не плакала, Яна все еще была в ужасе. Физически — здесь, но мыслями — еще там. — Я не удержалась, я упала. Я точно упала! И последнее, что я помню, это как поняла, что сейчас умру, и подумала, что не хочу этого. Не хочу этого так сильно, что все готова отдать. А потом… потом вдруг ты дернул меня назад, и я оказалась здесь.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и ждала ответа, но ответа у Никиты не было. И вместо того, чтобы что-то сказать, он внезапно наклонился к ней и коснулся губами ее губ. Всего на мгновение, чуть более длинное, чем то, за которое мир перевернулся с ног на голову. Он не дал ей времени ни ответить на поцелуй, ни оттолкнуть его, ни даже осознать того, что сделал. В следующую секунду отстранился, но только лишь для того, чтобы снова сжать ее в объятиях и наконец выдохнуть.

Он не ошибся, когда предположил, что первый хозяин демона призвал его для исполнения желаний. Никита не знал, что именно загадывал первый хозяин, что загадывали другие, кому время от времени демону приходилось служить. Но он точно знал, что загадала Яна.

Все дальнейшее Яна помнила словно сон. Сон, в котором один эпизод может быть совершенно не связан с другим, в котором из одного места попадаешь в другое, минуя дорогу. Она все еще стояла в объятиях Никиты, практически повиснув на нем, и думала лишь о том, что никогда еще не видела смерть так близко. Так близко и так… неотвратимо. Даже когда ты стоишь на рельсах и на тебя несется поезд, у тебя есть шансы. Ты можешь отпрыгнуть, машинист может остановить состав. Но когда ты падаешь вниз с десятого этажа, только чудо может спасти. Потому что законы физики уже бессильны. И даже внезапный поцелуй Никиты не занимал ее мысли, потому что какое дело до поцелуя человеку, который минуту назад должен был умереть?

Яна слышала шум вокруг, крики, маты. Видела лежащую вниз лицом Светлану и сидящего на ней сверху человека вдвое больше нее. Видела ворвавшихся следом за группой захвата Лосева и Сашу, видела пыхтящего, но все-таки поднимающегося со всеми следователя. И даже отстраненно сочувствовала его спине. Не сопротивлялась, когда Саша подошел к ним и забрал ее у Никиты. Просто молча сменила одни объятия на другие. И даже не поняла, кто именно набросил на нее теплую куртку. Почувствовала, как кто-то невидимый — должно быть, Никита или Алексей — забрал у Светланы из рук браслет и надел на ее запястье.

— Петр Михайлович, мы должны отдать Яне и медальон, — донесся до нее голос Никиты. Что ответил следователь, она не расслышала, но Никита повторил тверже: — Петр Михайлович, у нее нет нескольких дней! У нее даже одной ночи нет! Она сегодня уснет и может не проснуться, понимаете?

— Черт с вами, — после недолгой паузы ответил Воронов. — Медальон был утерян во время освобождения заложника. Улик и без него хватит.

А затем что-то металлическое скользнуло ей на грудь и так и осталось висеть поверх одежды. Саша помог ей спуститься вниз и усадил в машину, где она наконец согрелась и уснула. Как ехали домой — не помнила совершенно и даже не знала, почему он отвез ее к Лере, а не к себе. Она просто рухнула на диван и снова уснула.

Когда проснулась, за окном то ли светало, то ли темнело. По крайней мере, солнца не было, хотя небо оставалось ясным, а в комнате был полумрак. Яна чувствовала себя отдохнувшей, поэтому быстро добралась до душа и долго стояла под упругими струями, смывая все произошедшее. Только боль в спине и заложенное горло напоминали, что ей ничего не приснилось. Да браслет и медальон, которые она положила на полку возле зеркала, добавляли подробностей.

Когда Яна проснулась, в квартире стояла тишина, а когда выключила воду — услышала приглушенные голоса. Лера вернулась с гостями? Хорошо, что Яна взяла с собой одежду, выходить в одном только полотенце было бы неловко, среди голосов она ясно различила мужские.

Оказалось, вся компания была в сборе. Лера с помощью Никиты снимала куртку и страшно разозлилась, когда он попытался помочь ей развязать шнурки на ботинках, Саша и Леша держали в руках огромные белые пакеты, из которых упоительно пахло едой, и терпеливо ждали, пока эти двое покинут тесную прихожую и позволят им раздеться.

— Кремнев, убери руки от моих шнурков, иначе я тебя укушу, честное слово, — ворчала Лера, пытаясь пнуть Никиту ногой, как нашкодившего щенка.

— Врач сказал, что тебе нельзя наклоняться, — напомнил Никита, быстро стаскивая с нее ботинки.

— Врач тут я, — напомнила Лера.

— Вот и выполняй рекомендации коллег.

— Что здесь происходит? — нахмурилась Яна, подходя ближе.

— О, ты уже проснулась, — только и сказал Саша. — Как самочувствие?

— Отлично. Так что происходит?

— Лера сбежала из больницы, — сдал свояченицу Алексей.

— Я не сбегала, я выписалась, — поправила его та.

Яна только сейчас смутно припомнила, как Саша вчера по дороге домой рассказывал ей, что Светлана напала на Леру и та получила сотрясение мозга. Очевидно, не настолько сильное, чтобы не проявить характер.

— Вот мы и решили собраться, — добавил Саша.

Никита и Лера наконец разделись и прошли внутрь, позволив ему и Алексею поставить пакеты и тоже снять верхнюю одежду.

— Вообще-то, это была моя идея, — снова поправила Лера. — Мне же нужно узнать все подробности, как вы там развлекались, пока я протертые супы ела.

Яна быстро запихнула постельное белье в шкаф, освободив диван, и помогла расставить на небольшом журнальном столике все контейнеры с едой, за которые, как выяснилось, заплатил Саша, заявивший, что ему приятно радовать друзей такими мелочами. На Янин взгляд, сумма, которую он выложил за это пиршество, не была мелочью, но у Саши взгляд был другим. И, как вскоре оказалось, сумма за еду была действительно мелочью по сравнению с тем, на что он еще потратился.

— Это тебе, — сказал он, протягивая Яне нарядно упакованную коробочку. — Подумал, что будет кстати.