Елена Обухова - Человек за чёрной дверью

– Да пока непонятно, – отмахнулся Соболев. – Он, вроде как, и из дома-то не выходил. Во всяком случае, не через входную дверь.

Он намеренно не стал рассказывать больше. Димыч, конечно, не тот человек, кто станет языком мести, но лучше бы еще раз все проверить, прежде чем распространяться о таких подробностях.

Игнорируя заинтригованный взгляд, Соболев выпрямился и вышел из комнаты, оставляя эксперта наедине с трупом, а сам направился к Велесову. Тот предпочел заниматься бумажками на приличном расстоянии, здесь можно было и покурить.

– Это не наш парень, – с места в карьер начал Соболев, готовясь, как всегда, спорить: со следователем они редко совпадали во мнениях.

Но не в этот раз.

– Определенно, – кивнул тот, не отрываясь от документов. – Слишком рано, пентаграммы нет, да и поза не та.

Соболев затянулся, не зная, что сказать теперь: это была его следующая фраза!

– Придется изучить другие варианты, которые нашел Нурейтдинов, – наконец сумел выдать он.

– Лишним не будет, но я бы не стал списывать это место со счетов, – спокойно возразил Велесов. – Все-таки Федоров нарисовал именно эту дверь. Если я прав насчет личности-посредника, пытающейся выдать личность-убийцу, то в нужный день ритуал с жертвоприношением будет проведен именно здесь.

– А если мы ошибаемся насчет Федорова? – не удержался Соболев.

– В смысле если он не убийца и не страдает расщеплением личности, а просто владеет даром предвиденья? – Велесов наконец заинтересованно посмотрел на него. Почему-то его юный вид и тонкая шейка больше не казались оперативнику смешными.

– В смысле если он не страдает никаким расщеплением личности, а просто убийца, – язвительно возразил Соболев. – Давай все же сверхъестественную лабуду оставим этому чудику из ИИН.

– Ты же сам спорил с этой версией, – напомнил Велесов, усмехнувшись.

– А теперь гадаю, не водит ли он нас за нос. Он неглупый мужик. К тому же со средствами и возможностями. Так что…

– Нам в любом случае нельзя списывать эти место и легенду со счетов, – вернулся к прежней мысли Велесов, снова утыкаясь в бумаги. – Во-первых, нас уже пытались сбить с толку убийством, совершенным раньше срока. Но теперь убийца понимает, что второй раз этот номер не пройдет, поэтому может пытаться сбить нас с толку иначе. Во-вторых, убийца мог быть здесь, готовить преступление, а этот парень просто попался ему под руку…

– Нет, не вяжется, – покачал головой Соболев. – Если это тот парень, то он был здесь еще на той неделе. Может быть, тогда он что-то и видел, но пропал только в воскресенье. Причем при весьма загадочных обстоятельствах.

– Так вот надо проверить, тот ли это парень, что он делал тут на той неделе, что мог увидеть и как именно пропал.

– Еще поучи меня, – хмыкнул Соболев, раздраженно качая головой и делая последнюю глубокую затяжку.

– Я знаю, что всегда могу положиться на твой профессионализм, – улыбнулся Велесов, не отрываясь от писанины. – Только не отмахивайся от фактов, какой бы лабудой они тебе ни казались.

– Это еще что значит?

Велесов вздохнул, посмотрел на него исподлобья и наконец тихо заметил:

– Это ведь может быть и городская легенда в действии. Там, если я правильно понял, что-то про черную дверь и про то, что призрачный убийца может настичь тебя где угодно.

– То есть ты действительно готов поверить в то, что этот парень попал сюда прямо через кладовку в своей прихожей? – нарочито возмущенно уточнил Соболев.

С возмущением даже немного переборщил и сам это понял: прозвучало довольно неестественно. Теперь Велесов мог догадаться, что он и сам не может выкинуть такую вероятность из головы. Абсолютно все внутри сопротивлялось ей, но какой-то тоненький голосок так и подзуживал: «Но кукла ведь тогда повернула голову…»

– Можно вопрос, Михаил Петрович? – Соболев поторопился сменить тему, пока следователь не развил предыдущую.

– Разве я когда-нибудь запрещал их задавать?

– Ты с самого начала готов был поверить в любую ересь. Ребят вон этих из института странного притащил… Ты ж вроде так-то адекватный мужик, не барышня впечатлительная, которая по гадалкам и магам ходит. Так почему?

– Но ты же тоже почти готов поверить, не так ли? – Велесов серьезно посмотрел на него. – Мне кажется, в чудовище на дне того колодца ты на какое-то время даже поверил.

Соболев сглотнул и машинально снова потянулся к пачке сигарет, но на полпути передумал.

– Да я за последние месяцы такого навидался, что уже не знаю, во что верить, – проворчал он.

– А я еще в детстве кое-что видел, – тихо признался Велесов. – Правда, чем больше времени проходит, тем больше сомнений появляется.

– И что же такое ты видел?

Велесов помолчал, внимательно разглядывая шариковую ручку, которую нервно крутил в пальцах.

– Меня в детстве летом вывозили в деревню к бабушке с дедушкой. Обычное дело, здесь недалеко, в общем-то. Последний раз я туда ездил, когда мне лет одиннадцать было. Так вот у нас там тоже была своя городская легенда. Ну… Или правильнее сказать – деревенская. В общем, была у нас своя утопленница. Что именно с ней случилось, я теперь уже не помню. То ли она от несчастной любви утопилась, то ли ее ревнивый любовник утопил… Неважно. Думаю, версии разные были, смотря кто и кому рассказывал. Когда я был совсем маленьким, бабка меня ею пугала, чтобы я на озеро один не бегал, а только под присмотром.

– Дай угадаю: утопленница тебя однажды за ногу схватила, и ты воды наглотался, чуть не утонул?

– Да нет, другая история приключилась. На ночь бабушка с дедушкой всегда плотно все окна занавешивали. Я как-то спросил зачем, но внятного ответа не получил. Только потом узнал, что в деревне все так делали. Якобы иногда по ночам утопленница та по улицам ходила. Ходила-бродила да в окна стучала, пыталась заглянуть. От нее и закрывались. Потому что, если ей в какой-то дом заглянуть удастся, к утру в нем кто-нибудь умрет.

– Только не говори, что ты ее видел, ты ведь жив, – хмыкнул Соболев с сомнением.

– А я и не сказал, что умрет тот, кто ее увидит, – серьезно возразил Велесов. – В ту ночь я проснулся от стука в окно. Сначала он был таким тихим, далеким. Видимо, стучали в окно с другой стороны дома. Потом стук стал приближаться, пока наконец кто-то не постучался ко мне. Я сначала испугался, а потом мне стало любопытно: кто это стучит. Подробностей про бродящую по деревне утопленницу я тогда не знал, поэтому когда стук повторился в третий раз, все-таки вылез из-под одеяла и отдернул занавеску.

Велесов замолчал, и Соболев с удивлением отметил, как он тяжело сглотнул, как побледнело его лицо. Даже сейчас, целую жизнь спустя, следователь испытывал ужас, вспоминая ту ночь.