Джо Лансдейл - Дорога мертвеца. Руками гнева

— Шея сломана, верно? — уточнил Калеб.

— Да. — Док пригляделся к синяку на шее Ната и глубокой рваной ране под ним.

— Думаю, работа пса, — сказал Мерц.

— Точно, — сказал Калеб. — Тогда Фостер расплющил псу рыло, смял его в комок, засунул в бак, сам прыгнул следом вниз головой и сломал шею.

— Ну, — сказал Мерц, — пес же мог его укусить.

— Заткнитесь оба, ладно? — сказал Док. — Из-за вашей болтовни я не слышу собственных мыслей. Возможно, пес укусил уже мертвое тело.

— Оттого и шея сломана, — не унимался Мерц.

— Это смог бы сделать кто-то очень здоровый, — сказал Док. — По-настоящему могучий человек, чтобы так разделаться с псом. И кому не составило бы труда сломать шею Фостеру.

— Видал я раз черномазого, который бился на кулаках, вот он вполне смог бы, — сказал Калеб.

— В этих местах? — спросил Док.

— В Канзас-Сити, — ухмыльнулся Калеб.

— Я, кстати, рассчитывал избавить Мэтта от лишней работы. Так что, Калеб, сделай одолжение, прогуляйся. А то здесь все тобой провоняло.

Калеб снова оскалился и приподнял шляпу в шутливом приветствии.

— С удовольствием, Док. И я тебя не забуду.

— Надеюсь, в своих молитвах, — сказал Док.

Когда Калеб вышел, Мерц заметил:

— Не стоит задевать Калеба. Мерзкий тип, и злопамятный.

— Да пошел он.

Док еще раз внимательно осмотрел шею.

— Что мне не дает покоя — это рваная рана, — сказал он. — Подобную мог бы оставить безумец.

— Безумец?

— Мерц, доводилось видеть больных бешенством?

— Нет.

— Жуткая штука. Поражает мозг, больной одновременно не выносит света и мучается от жажды. И начинает кусаться, как собака. Притом безумие удесятеряет силы.

— По-твоему, такой бешеный укусил Ната?

— Не утверждаю… Но на собачий укус это не похоже. Впрочем, сказать по правде, на человеческий тоже. Просто пытаюсь рассуждать вслух.

— Но если не человек и не зверь, кто остается?

Док ухмыльнулся:

— Зубастые растения.

— В общем, по-моему, это собака, — сказал Мерц.

— А если слушать Калеба — кто сплющил собаку и запихнул ее в бак, когда Нат был мертв? Но, исполняя свой замысел, некто неимоверно сильный мог убить Ната следом за собакой. Мог свернуть Нату шею и укусить его, тем более одержимый бешенством.

— Думаешь?

— Просто рассуждаю вслух. Я составлю заключение о смерти. Скажем, сломанная шея, потеря крови. Обстоятельства смерти неизвестны.

Док надел шляпу и вышел.

Дэвид сделал все, как велел Преподобный: набрал коротких прутьев и поместил их вдоль дороги со стороны леса. Он воткнул каждый дюйма на два в почву, оставив торчать сверху три дюйма.

С того места, где через дорогу, спиной к деревьям, на другой стороне стоял Преподобный, расстояние для пистолетного выстрела было довольно велико, особенно по такой мелкой и смутно различимой цели.

Закончив приготовления, Дэвид присоединился к Преподобному, который держал револьвер в опущенной руке. Встав рядом, он не сразу сумел различить прутики.

— Вы-то хоть их видите? — спросил Дэвид.

— Сынок, я еще не настолько одряхлел.

— А пуль нам хватит?

Преподобный взглянул на Дэвида.

— Их даже больше, чем нужно.

Запустив руку в карман сюртука, он достал две коробочки с патронами.

— Хватит для небольшой армии, но нам столько стрелять не придется.

— Вы, ребята, собрались стрелять или болтать, пока прутики не завянут? — Эбби собрала остатки пикника и сложила в повозку.

— Замечание по делу. — Преподобный улыбнулся Эбби.

«Боже, — подумал он, — я давно не был так счастлив».

Он с трудом отвел взгляд от Эбби, которая была великолепна — с руками за спиной и блестящими глазами наблюдая за происходящим.

— Ладно, сынок, — сказал Преподобный. — Это револьвер военно-морского образца, 36-го калибра, модель 1861 года. Переделанный из капсюльного под унитарный патрон.

— А не проще было купить новый? Папаша говорит, 45-й — штука что надо.

— Мне этот больше по вкусу. С оружием дело совсем не в калибре. А в том, в чьих оно руках.

Он медленно взвел курок, поднял револьвер и выстрелил. Один прутик пропал.

Так повторилось пять раз — и не стало еще пяти прутиков.

— Хорошая стрельба, — сказал Дэвид. — Но больно медленно.

— Я учу, как правильно стрелять, а не как быстро доставать револьвер.

— Но я и этому хочу научиться.

— Тогда воткни новые прутики.

Дэвид отправился исполнять поручение. Пока он был занят, Эбби и Преподобный молча смотрели друг на друга. Не было нужды говорить, когда им просто было хорошо.

Дэвид вернулся к Преподобному.

— Моя очередь?

— Почти. — Преподобный зарядил револьвер и заткнул его за кушак.

А потом выхватил. Дэвид едва успел разглядеть движение. Рука Преподобного словно расплылась в воздухе — и вот револьвер уже нацелен, взведен и грянул первый выстрел — и первый прутик исчез; курок снова взведен — второй выстрел, потом еще и еще, пока в воздухе не повисло облако едкого дыма. Все прутики были скошены под корень.

— Господи Боже! — сказал Дэвид.

— Сынок, следи за языком. В отличие от нас, Господь не такой уж любитель меткой стрельбы.

— Черт, вы не хуже, чем Дикий Билл Хикок.

— Пожалуй, лучше, — серьезно сказал Преподобный.

— А можно теперь я? Хочу попробовать.

— Пока только стрелять, без лихого выхватывания.

Дэвид кивнул. Тем временем Преподобный зарядил револьвер.

— А как же кобура? Наверное, она пригодилась бы, чтобы быстрее доставать? — спросил Дэвид.

— Это всё бульварные книжки. Хикок, например, носил кушак. Когда мушка спилена, — Преподобный продемонстрировал, что мушка плавно сглажена, — можно не бояться зацепа. Кобура имеет свойство захватывать револьвер. Кушак или просто ремень лучше — пойди приготовь новые прутики.

Дэвид помчался за новыми мишенями. На сей раз он набрал целую горсть и воткнул прутики в ряд. Он пересчитал их — одиннадцать.

Бегом вернулся к Преподобному.

Преподобный протянул ему револьвер.

— Когда будешь готов, возьми покрепче и направляй точно палец. Целиться не нужно. Представь, как ты выпрямляешь палец и наводишь на мишень. Так ты вернее попадешь. Мягко нажимай на курок.

Дэвид поднял револьвер, взвел курок и выстрелил. Пуля попала в край дороги.

— Ты слишком старательно целишься. Нужно как бы слиться с револьвером. Он должен стать частью тебя, твоим железным пальцем.

— Можно засунуть его за ремень и выхватить?

— Разве что хочешь лишиться мужского достоинства.

Дэвид обдумал услышанное.

— Намекаете, я могу отстрелить себе хер?

— Вот именно.

Эбби прыснула.

— Простите, мэм, — сказал Дэвид. — Я совсем про вас забыл.

— Всё в порядке, — сказала Эбби.

Дэвид снова направил револьвер через дорогу, взвел и выстрелил. Он повторял это, пока барабан не опустел. Ни один из выстрелов не поразил цель, но они ложились все ближе.