Филип Дик - Целитель Галактики [litres]

Да и никто из оказавшихся в Глиммунге двинуться по собственному желанию был уже не в силах, а могли они лишь думать да созерцать. То было странным состоянием, и Джо оно показалось чертовски неприятным.

И всё же… всё же Джо вновь ощущал беспредельный прилив сил. Силы его суммировались с силами каждого из участников Проекта и с несказанной силой самого Глиммунга. Джо был абсолютно беспомощен, но в то же время он был сверхсуществом, возможности которого не поддавались даже приблизительной оценке.

Глиммунг и находящиеся внутри его существа погружались в глубину океана.

– Где мы? – с дрожью в голосе вопросил Харпер Болдуин. – Я ни зги вокруг себя не различаю. Здесь лишь тьма сущая. А вы, Фернрайт, видите хотя бы что-нибудь?

Глазами Глиммунга Джо увидел стремительно вырастающий перед ними силуэт давно затонувшей Хельдскаллы.

Глиммунг двигался весьма быстро – очевидно, он всё же всерьёз воспринял предъявленный ему ультиматум. Достигнув Храма, Глиммунг попытался было его обхватить, попытался уже заключить его в свои мощные объятия, разорвать которые вряд ли кому затем было бы по силам.

И вдруг из Хельдскаллы поднялся и встал перед ним неясный силуэт, и Глиммунг замер в оцепенении.

Пронизывая насквозь, Джо захлестнуло смятение Глиммунга. Из его мыслей Джо заключил, что путь им преградило Туманное Существо, которое вовсе не погибло давным-давно, как то прежде предполагалось.

– Квестобар, – тихо произнёс Глиммунг. – Ведь ты же давным-давно мёртв.

– Конечно, мёртв, – охотно согласилось Туманное Существо. – И как и всё мёртвое на этой планете, всё же до конца не умер, а обрёл здесь, в Маре Нострум, новую сущность. – Существо подняло руку и направило длань прямо на Глиммунга. – Если поднимешь Хельдскаллу из глубин на сушу, то вернёшь к жизни царство Амалиты, но тем самым поднимешь на свет божий и царство Борели. Ты к этому готов?

– Да, – без промедления ответил Глиммунг.

– Поднимешь Хельдскаллу в том виде, в каком она пребывает сейчас? Поднимешь её вместе с её обитателями? Вместе с нами? С теми, кто её уже давненько заселил?

И Глиммунг опять немедля ответил:

– Да.

– Но, подняв её, ты уже не будешь единственным доминирующим существом на этой планете.

– Да знаю я это. Знаю.

Молниями разум Глиммунга пронзали мысли, но теперь в них не было даже и тени страха.

– И, зная всё это, ты всё же намерен поднять Храм?

– Он обязательно должен быть поднят, – провозгласил Глиммунг. – Отсюда, из царства тлена и тьмы, туда, где стоял прежде.

Туманное Существо, отступив, произнесло:

– Мешать тебе более не стану.

Глиммунга наполнила радость, и он устремился к Хельдскалле, и все находящиеся в нём, конечно же, в едином порыве устремились вместе с ним. Все вместе заключили они Храм в несокрушимые объятия, и тут Глиммунг в восприятии каждого из участников Проекта принялся стремительно меняться, становясь таким, каким был прежде: сильным, бесстрашным, мудрым.

И вместе они без дальнейших заминок взялись за Храм. Храм тут же под их натиском поддался, и Глиммунг снова принялся меняться – на сей раз изменился облик, и он превратился в огромное существо женского пола.

Затем обратное развитие претерпел и Храм, и в щупальцах Глиммунга принял он вид ещё не родившегося ребёнка – плода, спящего тельца, спелёнутого тугими нитями, образующими вокруг него прочный кокон.

Глиммунг без видимых усилий поднял Храм над водой, и, узрев его в неярких лучах вечернего солнца, все участники Проекта разом издали восторженный вопль.

«Странные же преобразования произошли, – подумал Джо. – И все они, похоже, оказались откатом в прошлое».

– Вы поняли всё совершенно верно, – подтвердила его размышления Глиммунг. – Наконец-то состоялся давно мною ожидаемый регресс во времени. Дело в том, что когда-то мы были единым двуполым существом, но часть меня многие, многие годы была подавлена, а теперь я наконец-то обрела себя полностью и стала такой, какой и была прежде, и Храм, как это и должно, опять сделался моим ребёнком.

Под колоссальным весом ребёнка-гиганта просел огромный участок суши, и в море с крутого берега рядом принялись осыпаться здоровенные комья песка, но Глиммунг по этому поводу не выказывала ни малейших признаков тревоги и в конце концов выпустила Храм из рук, хотя и сделала это с явной неохотой. В мозгу у неё постоянно крутилось: «Я – это он. А он – часть меня».

Раздался оглушительный удар грома, и хлынул дождь. Крупные, тяжёлые капли вскоре насытили влагой пространство вокруг Храма, и на песке образовались извилистые русла от него к Маре Нострум.

Храм меж тем постепенно приобретал первоначальный вид, и очертания ребёнка-гиганта мало-помалу уступили место добротным конструкциям из камня, бетона и базальта, и глазам предстали воздушные башенки и как бы парящие над землёй готические арки, а в многочисленных красно-золотых витражах сооружения отразились пробивающиеся сквозь облака то тут, то там лучи заката.

– Великий ночной рыболов добился-таки своего, – с удовольствием подытожила работу Глиммунг. – Теперь всё снова на своих местах, и можно наконец-то и отдохнуть…

– И нам пора идти, – продолжил на свой лад её мысли Джо. – А вам – счастливо оставаться.

– Да! – единодушно зашумели остальные участники Проекта. – Скорее же отпустите нас!

Глиммунг замерла в растерянности, и её мысли в отчаянии неистово заметались:

– Нет же, нет! Сейчас я обладаю великой силой, но если отпущу вас, то вновь уменьшусь, скукожусь, стану почти ничтожной.

– Но мы же с тобой изначально договорились, – возразил Джо. – Так сдержи же собственное слово – отпусти нас!

«Что правда, то правда, – мысленно согласилась Глиммунг. – Слово я своё дала, но подумайте сами, разве не лучше будет и для каждого из вас остаться частью меня? Так вы проживёте тысячи лет, и никто из вас никогда не будет вновь одинок. Только представьте себе – тысячи лет жизни, и ни единой минуты жизни той в одиночестве, в каком вы влачили своё существование прежде».

– Пусть каждый решает за себя, – предложила Мали Йоджез. – Пусть каждый выскажется.

– Правильно, – поддержала её Глиммунг. – Высказывайтесь по очереди каждый сам за себя, и те из вас, кто пожелает остаться внутри меня, останутся, а тех, кто предпочтёт отделиться и стать вновь самостоятельными одинокими индивидуумами, я отпущу.

«Я остаюсь», – немедленно мысленно решил за себя Нерб К’оол Дак.

«И я», – энергично подумал ракопаук.

Перекличка продолжалась, и когда пришёл его черед, Джо уверенно заявил: «Я хочу на волю. Так отпусти же меня».

Глиммунг содрогнулась.

«Джо Фернрайт, – подумала она. – Ты же лучший из всех! Ты мне нужен более других. Так неужели не останешься?»