Антон Березин - Гадский гаджет [litres]

– Что ж, сейчас ты испытаешь на мне всю силу моего королевского гнева! – напыщенно начал Люциус. – Ибо…

Тут стоит заметить, что в этом обычно заключается беда всех отрицательных героев. Они очень любят поговорить. Вместо того чтобы просто сделать свое гнусное и черное дело, они обязательно должны сказать перед этим долгую и прочувственную речь. О том, какие они замечательно плохие и как они низко пали в своих черных делах. И, конечно же, не забудут при этом красочно и во всех деталях описать мучения, которые предстоит испытать положительному герою, над которым они сейчас будут долго издеваться и измываться. И, как правило, они так увлекаются своими пламенными речами, что это дает время положительному герою придумать, как ему избежать описываемых будущих его мучений, и просто элементарно успеть сбежать.

Именно так случилось и на этот раз. Пока Люциус увлеченно описывал, что именно он сейчас сделает с этим гадким «Гадским гаджетом», Зеркало прошептало Телефону:

– Отползай! Отползай!

Повторять ему не пришлось, и Телефон, тихонько жужжа, пополз на виброзвонке. Подальше от нависшего над ним королевского сапога. Увидев портьеру, низко свисавшую с потолка, он заполз за нее и облегченно вздохнул. Но похоже, радоваться было рано. Потому что за портьерой уже кто-то был…

– Гоша, не надо этого делать! Я тебя очень прошу! Ну, пожалуйста!

Катя умоляюще протянула к Гоше руки. Но Гоша лишь упрямо покачал головой. В который уже раз. До этого он не поддался на уговоры ни Тима, ни Кота, ни даже умудренных многовековым опытом Кузьмича и бабушки Агафьи.

– Ну скажите хоть вы ему! – в отчаянии обратилась Катя к Ниптолеуму, в задумчивости восседавшему на троне. – Может, хоть ваше королевское слово убедит его!

Ниптолеум со вздохом покачал головой:

– Вряд ли. Насколько я понимаю, уж если Гоша что-нибудь решил, то сделает это обязательно. Чего бы это ему ни стоило.

– Это точно, – кивнул Кузьмич. – Гоша у нас упрям, как…

Но заметив укоризненный взгляд Кати, запнулся и смущенно закончил:

– Как… как, не знаю кто, упрям!

– Я хочу это увидеть! – твердо сказал Гоша. – Я просто обязан это увидеть.

– Ну, что я могу сделать? – развел руками Ниптолеум. – Я просто не могу, не имею права отказать в этой просьбе законному наследнику престола. Но в первую очередь сыну, потерявшему своих родителей и желающему знать, как же все это произошло на самом деле.

– Ты не передумал? – с надеждой в голосе спросил он Гошу.

Но Гоша отрицательно покачал головой.

– Ну что ж, тогда пойдем со мной, – сделал Ниптолеум Гоше приглашающий жест.

– А вас я попрошу остаться, – остановил он пошедших было за Гошей остальных. – Это слишком личное.

И со вздохом добавил:

– И слишком тяжелое.

И они с Гошей скрылись в глубинах дворца…

– Измена, государь! – прохрипел охранник и рухнул на пол.

Из его спины торчала стрела.

– Черная, – отшатнувшись, с ужасом прошептала королева, не сводя глаз с неподвижного тела. – Они уже здесь!

Как будто в подтверждение ее слов в коридоре раздалось бряцание оружия и гулкие шаги бегущих людей.

– Все пропало, – закрыла лицо королева.

– Ничего не пропало! – отрезал король и вскинул руку.

Сорвавшийся с его ладони огненный шар устремился к двери. Словно испугавшись, дверь тут же с грохотом захлопнулась, а засовы на ней дружно задвинулись. Шар немного повисел перед дверью, затем с легким хлопком исчез, рассыпавшись дождем искр.

– Это их все равно не остановит, – грустно покачала головой королева.

– Но задержит. И даст нам какое-то время, – возразил ей король.

– Время на что? – сквозь слезы посмотрела на него королева.

– Хотя бы на то, чтобы спасти нашего сына и тебя, – не оборачиваясь, сказал король, накладывая еще одно охранительное заклятие на дверь, уже трещавшую под тяжелыми ударами нападавших.

Гоша, не шевелясь, смотрел на разворачивающееся перед ним полупрозрачное, призрачное действо, произошедшее много-много лет тому назад. Как будто смот-рел какой-то жуткий фильм, где в главных ролях выступали его родители. Которых он никогда не видел, но сейчас почему-то узнавал каждую черточку их родных лиц. Наверное, у него защемило бы сердце от любви к родителям, которые ценой своей жизни сохранили его жизнь. Но как известно, у скелетов не бывает сердец…

– Бездельники! Лентяи! Разгильдяи! Ничего поручить нельзя! Простейшее дело – прирезать во сне короля с его женушкой и их щенком, и то не смогли по-тихому провернуть. Все самому приходится делать! Все самому… – проворчал человек в роскошных одеждах, брезгливо отряхивая каменную крошку с кружевного воротничка.

Кулаки Гоши непроизвольно сжались. Он откуда-то твердо знал, что этот человек – его дядя, убийца его отца и матери и нынешний правитель королевства, Люциус Восьмой. И твердо знал, что он ненавидит его так, как не ненавидел еще никого. Правда, до этой минуты Гоша вообще никого не ненавидел. Потому что на самом деле просто не мог этого сделать. Ведь до этой минуты он не знал, что такое ненависть…

Он вошел в королевскую спальню через еще дымящееся отверстие в окаменевшей двери с оплавленными краями и усмехнулся:

– Всегда ты был, братец, излишне добр и доверчив. Даже свои самые заветные заклятья при мне произносил. Сам верховный маг, Асгопариус, тебе на это пенял. А ты, вот дурачок, отвечал: «Это же брат мой! Как я могу ему не доверять?» Не мог понять, что доверять нельзя никому. Только самому себе. Да и то далеко не всегда… Ну, и куда же ты подевался, братишка, вместе со своим королевским отродьем?

А «королевское отродье» стояло, смотрело на это и то сжимало, то разжимало кулаки в бессильной ярости. Теперь Гоша понимал, почему Ниптолеум так не хотел, чтобы он увидел все это. Видеть это было очень тяжело. Но еще тяжелее было видеть и не мочь ничего сделать. Не мочь предотвратить того, что неумолимо приближалось.

– Но я должен, – упрямо твердил себе Гоша. – Должен досмотреть все до самого конца. Во имя своих родителей. Во имя того, за что они погибли…

Скрипнула потайная дверь в стене, и из открывшейся темноты со свистом вылетела черная стрела, вонзившаяся прямо в горло короля. Но даже несмотря на смертельное ранение, король сумел выхватить меч и нанести удар туда, откуда прилетела стрела. Судя по вскрику и последовавшему за ним хрипу, удар оказался смертельным. Это дало несколько секунд для спасения королевского сына.