Алма Катсу - Голод [litres]

Обернувшись, Стэнтон обнаружил позади девушку… как же ее? Да, Мэри Грейвс. Резкие черты лица, рост для девицы необычайно высок. Вблизи он ее раньше не видел. Глаза исключительные – серые, точно ранний рассвет…

– То есть вы – дочь Франклина Грейвса? – уточнил он, хотя прекрасно об этом знал. Конечно, он замечал ее прежде, однако она неизменно держалась с семьей, в окружении родителей или орды галдящих, требующих ее внимания ребятишек.

– Да, – отвечала она. – По крайней мере, одна из дочерей.

Трескотня женщин стихла. Оба, словно бы сами того не сознавая, неспешно двинулись прочь, к сосновой рощице на краю лагеря.

– Надеюсь, вы, мистер Стэнтон, не сочтете мой совет слишком бесцеремонным, но… не обращайте на них внимания.

Юбки ее трепетали на каждом шагу, пригибая к земле высокие степные травы. Шагала она широко, чуть вприпрыжку, отчего очень напоминала юную статную кобылку благородных кровей.

– Они вас просто поддразнивают. Замужним женщинам не нравится, когда мужчина сам по себе. По-моему, холостяки их раздражают.

– Чем же холостяки могут их раздражать?

– Наверное, это одна из неразрешимых тайн мироздания, – со смехом ответила Мэри.

– У Эдвина Брайанта – с Эдвином вы ведь знакомы? – имелась теория на этот счет. Он полагает, будто решение не жениться выглядит сродни упреку.

Мало-помалу оставшийся позади пикник превратился во что-то вроде миниатюрного цирка, в смутную рябь движения и красок, а затем от него остался лишь заунывный стон скрипки Хэллорана, доносившийся сзади с дуновением ветра, да звонкий, заливистый детский смех. Если уйти вдвоем слишком далеко, среди поселенцев наверняка пойдут слухи, но Стэнтона это не волновало ничуть – лишь бы убраться подальше от этих баб, пока не ляпнул того, о чем после будешь жалеть.

По-видимому, Мэри Грейвс возможные сплетни тоже не беспокоили.

– Упреку в адрес женщин или института брака? – спросила она, сдвинув брови.

Стэнтон задумался. Ее бойкая, непринужденная манера разговора пришлась ему по душе. Многие женщины мусолят слова во рту, точно кусок сахара, до тех пор, пока первоначальная мысль окончательно не утратит форму.

– Наверное, и того и другого.

– Некоторые женщины могли бы счесть это оскорбительным… но я так не думаю. Не всем же суждено жить в браке, – задумчиво проговорила Мэри. – Кстати, вы знаете, что Левина Мерфи выдала дочь четырнадцати лет замуж за человека, с которым была знакома всего четыре дня? В одном моя сводная сестрица права: достойных невест в обозе осталось не много.

Стэнтон покачал головой.

– То есть они говорили о вас, мисс Грейвс?

Сказано это было больше в шутку, однако девушка вмиг помрачнела, и шутка Стэнтона неожиданно для него самого исполнилась глубочайшей серьезности.

– Мой жених не так давно умер. Поэтому наша семья и едет на запад, – пояснила она.

Казалось, на лицо Мэри опустилась густая вуаль.

– Прошу прощения, – протянул Стэнтон. – Значит, оставляете дурные воспоминания позади?

– Что-то вроде. Наверное, то же самое можно сказать почти о каждом в обозе.

Говорила она по-прежнему как ни в чем не бывало, однако за безупречной маской нарочитой беззаботности скрывалось искреннее огорчение.

– Да, в этом вы правы… и все же прошу простить меня, – повторил Стэнтон, охваченный диким, против всяких приличий, желанием взять ее за руку.

– Ничего страшного. Я не слишком хорошо его знала.

Выходит, огорчена она чем-то другим?

Но, стоило Стэнтону подумать об этом, Мэри Грейвс поспешно прикрыла губы ладонью.

– Ужасную вещь я сказала, не так ли? Вечно говорю, чего не следует…

– В этом мы с вами схожи, – с улыбкой заверил ее Стэнтон. – Вот только придется вам теперь всю историю рассказать.

Девушка склонила голову, поднырнув под нижнюю ветку невысокой сосны.

– Боюсь, история не слишком-то хороша. И, правду сказать, ужасно обыкновенна. Уверена, вы ее слышали много раз: верная чувству долга, дочь согласилась на брак по расчету, пойти за богатого, чтобы отец смог расплатиться с долгами.

– Тогда вам, возможно, еще повезло, если все так обернулось, – сказал Стэнтон, но, вмиг осознав, что несет, поспешил продолжить: – Надеюсь, в мужья вам, по крайней мере, подыскали человека приятного.

– Со мной он держался довольно любезно. Все вокруг пророчили нам счастливую жизнь. Однако… кто знает?

Негромкий, мелодичный, ее голос внушал желание, чтоб она говорила, говорила, не умолкая.

– Что же случилось?

Мэри задумалась.

– Если вам не хочется рассказывать, то…

– Нет-нет, все в порядке, – заверила она, сорвав с ближайшей сосны веточку и рассеянно растирая меж пальцами хвою. В воздухе явственно повеяло сосновой смолой. – За две недели до венчания он с друзьями отправился охотиться на оленей и случайно попал под пулю. Друзья принесли его домой, однако помочь ему никто не сумел. На следующий день он скончался.

– Ужасно, – выдохнул Стэнтон.

Мэри повернулась к нему. Выражение ее лица оказалось знакомым: девушке не давало покоя чувство вины.

– А знаете, что в этой истории хуже всего? Друг, подстреливший его, был вне себя от горя. Просто с ума сходил. А я… да, смерть жениха потрясла меня, но я едва прослезилась. Хотите знать истинную правду, как на духу? Мне, мистер Стэнтон, сделалось легче. Будто камень свалился с плеч, – с горькой, кривой улыбкой призналась она. – Выходит, я – законченное чудовище, разве нет? Мне бы расстроиться, пожалеть… если не бедного Рэндольфа и его родных, то хоть отца. Без денег, ради которых устраивался этот брак, отец разорился дотла. Пришлось нам продать все, что имели. Начинать все сызнова на том же месте, вновь добиваться уважения тех же самых людей отец в себе сил не нашел, и я исподволь натолкнула его на мысль о переезде в Калифорнию. Теперь, что бы с нами ни произошло, что бы ни ожидало моих родных в Калифорнии – богатство ли, нищета, – за все это в ответе я, и только я.

– Вы – и чудовище? Вздор. По-моему, вы – особа исключительной откровенности, – сказал Стэнтон.

Девушка снова заулыбалась.

– Возможно. А может, мне просто потребовалось хоть кому-нибудь исповедаться в совершенных грехах.

Отвернувшись от Стэнтона, Мэри Грейвс направилась дальше.

– Вы всегда так откровенны с людьми малознакомыми? – спросил Стэнтон, двинувшись следом за ней.

Лагерь остался так далеко позади, что голоса и музыка сделались почти не слышны.

– Я все еще в трауре. А когда ты в трауре, люди позволяют говорить с ними о чем заблагорассудится, вы не замечали?

На миг оглянувшись, Мэри подняла бровь. Ее профиль оказался продолговатым, четким, словно вырезанный скальпелем.

– Ну а теперь ваша очередь, – объявила она. – Ведь вы, мистер Стэнтон, не просто так до сих пор не женаты. Расскажете отчего?