Алма Катсу - Голод [litres]

Но вдруг в шатер, не спросясь, не предупредив, сунул голову Льюис Кезеберг.

– Идем. Доннер тебя зовет.

Еще недавно Доннер, желая поговорить, пришел бы к Стэнтону сам. Возможно, даже бутылку виски с собой прихватив. Когда отношения их изменились, с чего бы? Поди разбери…

Точивший нож, Стэнтон оторвал взгляд от точильного камня, уложенного на колено.

– До завтра это не терпит?

Кезеберг влажно блеснул в полумраке гнилыми зубами.

– Сначала послушай зачем, а после сам рассуди. Он там расспрашивает мальчишку-индейца, только что выбравшегося из леса, а краснокожий говорит, будто состоял проводником при Эдвине Брайанте.

Стэнтон вмиг вскочил на ноги и вышел наружу. В амбаре, указанном Кезебергом, он обнаружил горстку людей, кольцом окруживших тощего, смуглолицего парнишку, сидевшего на тюке сена, закутавшись в засаленную попону так, что на виду оставалась одна только голова. Глянцевито-черные волосы мальчугана грязными, слипшимися прядями ниспадали на плечи. Должно быть, это и есть тот самый индеец, нанятый Брайантом в проводники перед отъездом из форта Ларами. Пайют-христианин, сирота, воспитанный миссионерами… да, Стэнтон о нем слыхал, но прежде его ни разу не видел. Казалось, он слишком юн, чтобы водить путников по неизведанным землям.

– Где Эдвин?

Эти слова сорвались с языка сами собой. В ответ мальчишка лишь покачал головой, и Стэнтон едва не бросился на него с кулаками.

– Он рассказал нам, что Брайант решил идти дальше один, а от его услуг отказался, – пояснил Доннер.

Глубоко засунув руки в карманы, он беспокойно расхаживал по амбару, от стены к стене. Очевидно, Доннеру в эту историю тоже не верилось.

Рид, подступив к мальчишке вплотную, крепко сжал в пальцах его подбородок.

– Брайант не отпустил бы тебя просто так. Чем ты, парень, ему насолил? Обокрасть пытался? Отвечай, да не лги.

Краснокожий откинул со лба прядь волос.

– Я ничего не крал, клянусь.

– Но он тебя не отпускал. Тут ты соврал, верно? Ты просто сбежал. Струсил.

Мальчишка снова поник головой, пробормотав что-то нечленораздельное. Рид оглянулся на остальных.

– Ну что ж, осталось только решить, что делать с ним будем.

– Здесь оставим, что же еще? – откликнулся Доннер, остановившись перед Ридом. – С собой взять его мы не можем.

Стэнтону снова вспомнились стертые едва не до мяса запястья одичавшего старателя, заключенного Бриджером в импровизированную тюрьму. Неужто им хватит совести так запросто оставить мальчишку в руках Джима Бриджера?

– А отчего бы не взять? – возразил Кезеберг. – Трус или нет, здешние земли он знает, а проводник нам не повредит. Пускай-ка он к Гастингсу нас ведет! Вот и будет ему наказание за то, что бросил белого человека в глуши.

Пожалуй, мысли разумнее Стэнтон от Кезеберга еще не слышал.

– Работать на вас вы меня не заставите, – отрезал мальчишка.

– Не бойся, у нас все без обмана, – сказал Рид. Да, друг друга они с Кезебергом терпеть не могли, но предложение Кезеберга ему, очевидно, пришлось по душе. – И еще ты сам слышал: здесь тебе оставаться нельзя, а податься особо некуда. Либо с нами пойдешь, либо ступай пешком в форт Ларами.

Мальчишка оглядел пленителей одного за другим. На миг Стэнтону показалось, что он сейчас вскочит и бросится наутек.

– Нет, идти с вами вы меня не заставите. Этот путь… там, впереди, нечисто. Там вас ждут злые духи. Вам не пройти. Сгинете.

«Злые духи»… Стэнтону разом вспомнились вещие сны и талисманы из веточек да шнурков, которые таскала при себе Тамсен, думая, что никто этого не видит. Тайком от всех. Тайком от него.

Неделю назад, после последней их встречи, он обнаружил под подушкой мешочек сушеных трав. Сгорая, травы испускали удушливый дым – сладковатый, кружащий голову.

Присев на корточки, Стэнтон взглянул парнишке в глаза.

– Послушай-ка. Как тебя звать?

Во взгляде парнишки мелькнула настороженность.

– Томас.

Имя казалось знакомым: вероятно, Стэнтон слышал его в форте Ларами.

– Томас… Значит, так: с утра ты первым делом отведешь меня туда, где оставил Эдвина Брайанта.

Мальчишка оцепенел от ужаса.

– Не выйдет, сэр. Туда не один день добираться. Я даже не знаю, где он сейчас.

Очевидно, обратно в глушь его на аркане теперь не затащишь…

На плечо легла рука Доннера.

– Не стоит впустую волноваться о Брайанте. Кто-кто, а он-то не пропадет. В индейцах и их обычаях он разбирается – будь здоров, и в горах тамошних вернее нашего останется цел.

Поднявшись, Стэнтон стряхнул ладонь Доннера с плеча.

– Эдвин там сам по себе, и с пути, скорее всего, сбился. Не вправе мы его бросить.

– Но вспомни: он же оставил нас , отправившись вперед верхом? – парировал Доннер. – По-моему, Брайант свой выбор сделал давно. А у меня, Стэнтон, забот без него достаточно. Он один, а здесь, в обозе, восемьдесят восемь живых душ, и за всех я в ответе. Нет, если хочешь, езжай, ищи Брайанта, однако индеец останется с нами.

В глубине души Стэнтон понимал: да, Доннер кругом прав. Даже если удастся сколотить поисковую партию, обоз ждать не может: и без того вон сколько дней зря потеряно.

К тому же писем от Брайанта нет. Ни писем, ни хоть каких-либо известий.

Тут Стэнтону вспомнилась Мэри Грейвс, неловко, спиной вперед, отползающая от обидчика, вспомнилось, как подпрыгнул в руке револьвер, когда он выпустил пулю в безумца… а чем обернулось бы дело, не случись его рядом?

Вспомнил он и о Тамсен – об изящном изгибе ее губ.

Вспомнил и о громогласной Пегги Брин, всю дорогу поддразнивавшей его, и о бледных, тоненьких пальцах крошки Дорис Вольфингер.

Вспомнил о бессчетном множестве ребятишек, чьи имена не успели отложиться в памяти даже за столь долгий срок.

Да, теперь ему сделалось яснее ясного: ехать за Брайантом он не вправе. Как знать, что может случиться с другими, если он не вернется?

СПРИНГФИЛД, ШТАТ ИЛЛИНОЙС, МАРТ 1846 Г.

– Vertraust du mir? Ты веришь мне? – спросил Якоб Вольфингер молодую жену, Дорис, лежа бок о бок с нею на узкой кровати в ночь накануне отъезда.

Уезжать из родной Германии в такую даль, к жениху, которого в жизни не видела, а общалась с ним только по почте, разумеется, было страшно. Однако, оказавшись в Америке, Дорис с облегчением обнаружила, что Якоб Вольфингер, хоть возрастом и много старше, на вид вполне симпатичен, а, служа всего-навсего приказчиком у местного богача, помогая хозяину управлять множеством предприятий, стал еще состоятельнее, чем писал в письмах… а самое главное, самое поразительное – у Якоба была мечта.

Да, Калифорния находилась страшно далеко от тех американских городов, о которых Дорис доводилось слышать – от Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, – но именно поэтому казалась землей невероятно диковинной, чуть ли не сказочной, и долгое путешествие не пугало Дорис ничуть. Ей только недавно исполнилось девятнадцать – можно сказать, вся жизнь впереди.