Брайан Кин - Черви-Завоеватели [ЛП]

Совсем как я. Боже, я этим гордился. Он хотел летать.

Птица. Она попыталась взлететь, а потом...

Засвистел чайник, напугав меня. Я налил в кружку горячей воды и насыпал ложкой несколько кофейных кристаллов. Я не мог унять дрожь в руках.

Что, черт возьми, это была за штука? Это выглядело как...

Инстинктивно я знал, что моя семья мертва. Я не могу вам этого объяснить, кроме как сказать, что если вы когда-нибудь тоже это чувствовали, то точно знаете, о чем я говорю. Я просто знал, что они мертвы – ужасное, душераздирающее чувство. Однако с Бойдом это было больше, чем просто интуиция. В самом начале, еще до того, как штормы обрушились на Америку, я видел репортаж о приливных волнах, которые накрыли Японию. Он там базировался.

Теперь она находилась на дне недавно расширенного Тихого океана, и в течение долгого времени не будет больше японских радиоприемников, автомобилей, телевизоров или мультфильмов.

С другими членами моей семьи это было просто чувство знания, узел напряженной уверенности, который поселился у меня в животе и отказывался отпускать. Это было похоже на застрявшую в горле персиковую косточку.

Это ужасно – пережить своего супруга. Но еще ужаснее пережить своих детей и внуков. Родитель никогда не должен жить дольше своего ребенка. Эта боль неописуема. Как я уже говорил ранее, я старался не думать об этом. И все же утром сорок первого дня я освежил свою память, снимая струпья и заставляя раны кровоточить. Я должен был это сделать.

Это был единственный способ перестать думать о том, что случилось с малиновкой...

И еще кое-что. Тварь, которая съела птицу. Она была похожа на червя, за исключением того, что ни один червь не мог быть таким большим. Это было невозможно.

Конечно, как и погода, которая у нас была. И я был слишком стар, чтобы не перестать верить, особенно когда увидел это собственными глазами.

Могу ли я доверять своим глазам? Я задумался об этом. Что, если червь был ненастоящим, что он мне привиделся? Может быть, мой разум угасал. Это меня напугало. Для человека моего возраста слабоумие гораздо страшнее, чем гигантские черви.

Я сидел там в тусклом свете, потягивая растворимый кофе из грязной кружки и страстно желая никотина. Прохладный воздух врывался в приоткрытое окно. Снаружи продолжал идти дождь. Туман накатил, потом рассеялся, потом снова опустился.

Я просидел там все утро. На самом деле, большая часть моих дней проходила именно так. Больше делать было нечего. Иногда я пробовал радио на батарейках, но пустые помехи всегда вызывали у меня беспокойство, поэтому я снова отключал его. Здесь, в горах, никогда не было хорошего радиоприема. Погода только ухудшила ситуацию, как в грузовике во время моей злополучной поездки в Реник. Станция AM в Роаноке оставалась в эфире примерно до четвертой недели. Марк Берлиц, постоянный сторонник теории заговора на станции и крайне правый ведущий ток-радио, в одиночестве дежурил рядом со своим микрофоном. Признаюсь, я слушал с каким-то ужасным восхищением, как здравомыслие Берлица медленно рушилось от лихорадки. Его последняя передача закончилась выстрелом в середине "Больших шаров в Коровьем городке", старой блюграсс-песни "Texas Playboys" (позор, так как мне всегда нравилась их музыка). Песня закончилась через две минуты, затем наступила тишина. Насколько я знал, я был единственным слушателем, услышавшим самоубийство ди-джея, за исключением, может быть, сумасшедшего Эрла Харпера, который регулярно слушал шоу и звонил на него примерно каждый вечер.

После этого я сам рассматривал самоубийство как вариант, но вскоре исключил его. Это не только был грех, но я также сомневался, что у меня действительно хватит смелости пройти через это. Конечно, ни за что на свете я не смог бы сунуть в рот одно из охотничьих ружей и нажать на спусковой крючок. И я боялся, что если попробую вызвать передозировку обезболивающего, то окажусь парализованным или что-то в этом роде – парализованным, но очень живым. Одной мысли о том, чтобы лежать там, не в силах пошевелиться, и просто слушать дождь, было достаточно, чтобы убедить меня не пытаться это сделать. Но в то утро я снова подумал об этом, прежде чем снова отбросить эту идею.

Утро продолжалось, а дождь все шел и шел. Я дурачился с одним из журналов с кроссвордами, которые дети подарили мне на прошлое Рождество. Когда достигаешь моего возраста, твои родственники не знают, что купить тебе на Рождество и день рождения. Поскольку мне нравились кроссворды, они решили подарить сборник с кроссвордами. Меня это вполне устраивало. Это определенно лучше, чем ещё один свитер или пара носков.

Я полчаса приклеивал ластик к карандашу, затем снова вцепился в него зубами и принялся грызть, все время пытаясь придумать слово из четырех букв, обозначающее согрешение . Я знал с пересечения, что в нем была "е" в середине, но будь я проклят, если смог бы понять, что это было за слово.

Кофе был горьким, и мне захотелось вместо него немного зеленого чая. Затем я сел так внезапно, что книга с кроссвордами упала на пол.

Чай, чайная ягода! Я знал людей, которые бросали курить, вместо этого жуя листья чайной ягоды. Она росла по всей Западной Вирджинии, и я часто собирал красную чайную ягоду, растущую в лесу за моим домом, в лощине.

Проклиная себя за то, что не подумал об этом раньше, я надел дождевик и вышел на заднее крыльцо. На кухне было две двери – одна вела наружу, к навесу для машины, а другая выходила на заднее крыльцо. Так как заднее крыльцо было ближе к опушке леса, я вышел через него.

Может быть, если бы я выбрал другую дверь и посмотрел, что было на навесе для машины, позже все могло бы сложиться по-другому. Может быть, я бы и не писал этого.

Но я в этом сомневаюсь. В тот момент я совсем забыл о малиновке. Единственное, на чем был сосредоточен мой разум, это мысль о том, чтобы найти несколько листьев чайной ягоды, чтобы пожевать их.

Я шлепал по двору. Мое дыхание затуманило воздух передо мной, и через несколько минут мои пальцы и уши похолодели. Туман решил задержаться здесь на некоторое время. Он охватывал все. Я мог видеть, может быть, на пятнадцать или двадцать футов, но после этого все было скрыто белым туманом.

Медленно – отчасти из-за погоды, в основном из-за моего возраста – но я добрался до края леса и ступил за деревья. Под лиственным пологом растительность была в лучшем состоянии; деревья защищали ее от постоянного ливня. Дождь барабанил по верхушкам деревьев и капал на меня. Мокрые листья и сосновые иголки прилипли к моим ботинкам, и я шел очень медленно, чтобы не поскользнуться. Не хотелось бы лежать здесь, в лесу, со сломанным бедром.

Несколько деревьев были вырваны с корнем, но большинство все еще стояло твердо, их корни отчаянно цеплялись за губчатую почву. Я заметил, что у некоторых из них на стволах рос странный белый грибок, похожий на тот, что я видел раньше на малиновке. Это был не мох, по крайней мере, не тот, который я когда-либо видел на деревьях. Он больше походил на плесень, волосатый, пушистый и какое-то нездоровый, даже зловещий.