Виктор Точинов - Темные игры – 3 (сборник)

Дело в том, что Савицкий не без оснований подозревал: майор подчиняется ему лишь номинально, а на деле надзирает за надзирающим... Вполне в духе родной конторы, никому до конца не доверявшей.

Но что-то на Новоросе пошло не так... Или кто-то из заговорщиков переметнулся, или в дело вмешался его величество случай, но Линевич со своими оперативниками и тремя десантниками Старцева забрал все вездеходы Корфа, неожиданно появился в Гагарине в разгар переворота, стремительным ударом захватил радиорубку и заперся в ней... Потери были с обеих сторон.

Запросы майора о помощи до «Ковчега» не доходили, от антенн вышки рубку успели отключить. Но сама радиорубка была, по сути, громадным сейфом высшей степени защиты. Выкурить оттуда Линевича и его людей не удавалось, манифест и требования лжекоммунистов не ушли в эфир, как то планировалось... Соответственно, тревогу альфа-двенадцать не объявляли и люди, позарез нужные Савицкому для успеха задуманного, оставались в анабиозных камерах. Пришлось импровизировать с оборванным на полуслове тревожным сообщением Малышенко.

А упрямцам в радиорубке отключили вентиляцию, заставив умирать от удушья.

Обо всех этих событиях и их подоплеке Савицкий не стал рассказывать низложенному начальнику, разговор у них не складывался, генерал упорно молчал.

— Ладно, Павел Егорович... Долго уговаривать не буду, дел по горло. Мы сейчас пишем Историю, причем в самом буквальном смысле. Так что сами выбирайте, кем останетесь на ее страницах... Отсюда, из вашего кабинета, есть два выхода. Там, — Савицкий кивнул на дверь, ведущую в приемную, — дожидается бригада специалистов по анабиозу. Если пожелаете — проснетесь лет через семьдесят в новом мире, причем проснетесь со славой героя, руководившего Исходом. К тому времени наверняка встанет вопрос об экспансии с Новоросы на другие планеты, тот же Грумант, буквально ломящийся от полезных ископаемых, станет целью номер один, и люди с вашим опытом будут ой как нужны. А вон там (кивок на дверь, ведущую в комнату отдыха) на столе лежит пистолет с одним патроном. Посмертную славу и в этом случае обещаю, но уже с другим финалом истории, с героической гибелью при подавлении мятежа неокомми. Кстати, их ячейку я не выдумал, боюсь, еще придется хлебнуть лиха с этой публикой... Короче, выбирайте. Не затягивайте.

Савицкий поднялся, вышел, не прощаясь.

Генерал задумчиво посмотрел на одну дверь, на другую... И тоже поднялся на ноги.

Древний револьвер лежал на столе Василия Семеновича в качестве пресс-папье. Тряхнуть стариной наган уже никак не мог: боек старательно сточен напильником, ствол просверлен и заткнут свинцовой заглушкой — эти изменения стали следствием визита участкового, заглянувшего по иному поводу и увидевшего необычное украшение письменного стола. Но выглядело старое оружие по-прежнему внушительно...

Работая над рукописью — над главной своей рукописью, — Василий Семенович любил брать наган в руки, рассматривать вмятинки и выщерблинки, полустертые клейма и едва видимый заводской номер...

Разглядывал — и вспоминал очень живо, как стал владельцем этого памятного сувенира.

Вспомнить было что...

Вот уже вторую неделю начальник отдела майор госбезопасности Лунин не появлялся в управлении. Вероятно, он был на фронте.

На чье имя писать рапорт, сержант госбезопасности Вася Дроздов не знал и спросил о том Яновского. Дроздов тоже рвался на фронт.

— Можешь отдать рапорт мне, — равнодушно сказал Яновский. — Можешь кинуть в мусорную корзинку. Все равно, пока дело не закроем, никто и никуда тебя не отпустит.

Волосы у Яновского были странного белого цвета, так что и не понять, седой он или же блондин, вконец выгоревший под жарким солнцем. По щеке змеился сабельный шрам, заполученный где-то в туркестанских песках, стягивал кожу, и оттого поначалу казалось, что капитан постоянно кривит губы в усмешке, насмехается над младшим коллегой. Но Дроздов со временем привык: такое уж у человека лицо, случаются и хуже лица.

— Поехали, — сказал Яновский, вдавив окурок «Казбека» в переполненную пепельницу. — Машина ждет.

Служебная «эмка» и впрямь поджидала их во внутреннем дворе. Сели — Яновский на переднее сиденье, Вася привычно на заднее. Поехали.

Не доезжая Звенигорода, обогнали армейскую мотоколонну, двигавшуюся к станции. Натужно ревели двигатели полуторок. Красноармейцы, сидя на деревянных скамьях рядами, держали направленные дулом к небу винтовки. Лица у всех хмурые, сосредоточенные... И молодые, совсем мальчишеские.

— Учебка здешняя, — повернувшись назад, произнес Яновский безжизненным голосом. — Пацаны недоучившиеся...

Васе еще острее захотелось на фронт. Закончат дело — и рапорт на стол Лунину, и пусть попробует не подписать.

...«Эмка» свернула в дачный поселок и остановилась перед небольшой, укрытой плющом дачей. На застекленной террасе быстро промелькнул чей-то силуэт, Вася даже не понял, мужчина там или женщина. Но в любом случае хозяева дома. Вернее, хозяйки... Да и где им еще быть — одна из сестер с подпиской о невыезде, другая только вчера выписалась из больницы и сейчас на постельном режиме.

Майор Лунин предупреждал: «Отец у них — полковник, герой Халхин-Гола. Так что вы поаккуратнее там, повежливее... Поначалу, по крайней мере».

Яновский вылез из машины, сделал знак шоферу: дескать, глуши мотор и жди. Подошел к ограде, покрытой зеленой краской, изрядно облупившейся. Рядом с калиткой краснела звезда, нарисованная совсем недавно. Яновский подергал калитку — заперта; просунул руку в щель между штакетинами, отодвинул засов. Оглянулся на Васю, тоже покинувшего «эмку» и с любопытством поглядывавшего по сторонам, и жестом пригласил заходить... Лишних слов он говорить не любил.

Хозяйка уже двигалась им навстречу по дорожке, вымощенной мелкой утрамбованной галькой. Высокая, светловолосая, симпатичная, на вид лет двадцати, но Вася из материалов дела знал, что зимой Ольге Александровой исполнилось восемнадцать.

Подошли, представились. Оба были в штатском, Яновский потянул из кармана удостоверение, но Ольга даже не взглянула.

— Вы, наверное, хотите поговорить с Евгенией? — спросила она. — Мне-то нечего больше добавить, три раза все по кругу в милиции рассказала...

— Мы, Ольга Яковлевна, не милиция, — жестко произнес Яновский. — И если у нас возникнут к вам вопросы, то мы вызовем вас на Лубянку и вы расскажете все в четвертый раз, и в пятый, и в шестой... Сколько потребуется.