Дарси Коутс - Призраки дома Эшберн [litres]

– Я не понимаю, – Эдриенн обхватила руками чашку. Кофе был уже чуть теплым, но она не могла заставить себя его допить. – Если убийство действительно было таким чудовищным, а преступление осталось нераскрытым, почему об этом не разлетелась молва? Об этом могли быть написаны книги. Или это попало бы в список «десяти нераскрытых убийств», которые так популярны в интернете. Люди любят такие загадки.

Грег издал тихий и полный раздражения звук. Подняв руку, он принялся загибать пальцы:

– Ну, начнем с того, что, когда Эшбернов убили, интернета не существовало даже в мечтах. Новости расходились медленно. Ипсон был маленьким городком, а его жители не прилагали особых усилий для сохранения своей истории. А те списки, о которых ты говоришь? Не думай, что они включают в себя все нераскрытые преступления, которые заслуживают внимания. Черт возьми, я вообще сомневаюсь, там есть хоть небольшой процент от их общего числа. Они просто повторяют самые известные истории. Сколько сотен тысяч тайн существует в этом мире? О скольких из них вы услышите, а сколько оставите гнить в папке с висяками в каком-нибудь полицейском участке из двух человек?

У Эдриенн не было ответов.

– Вот именно, – сказал Грег, кивая так, словно выиграл спор. – Чтобы история распространилась, люди должны о ней услышать. Слухи о резне в Эшберне так и не дошли до большого мира, не получили огласки, а ее место в первой десятке заняло какое-нибудь убийство в городке, где были настоящие журналисты. – Он вздохнул и пожал плечами. – А теперь позвольте мне закончить мой рассказ. Осталось совсем немного, обещаю.

– Как вы знаете, Эдит была единственной из семьи Эшберн, которая выжила в резне. Она спряталась в кладовке – вероятно, туда запер ее кто-то из родителей – и отделалась всего несколькими царапинами. Когда ее нашли, она была не в себе. Полиция пыталась допросить ее, но она не говорила ни слова. «Шок», сказал мой дед. Думаю, в наши дни это назвали бы посттравматическим синдромом. Она слышала, как умирает ее семья, а потом два дня просидела в шкафу без света, в то время как близкие разлагались всего в нескольких метрах от нее самой.

Острая сжимающая боль поднялась в груди Эдриенн, когда она мысленно представила себе эту сцену. Несколько человек в толпе начали что-то бормотать – кто-то в шоке, кто-то в гневе – но Грег продолжал, будто никого не слыша.

– Поскольку Эдит была единственной выжившей, ее, естественно, подозревали в убийстве, но довольно быстро оправдали. Для начала, ей тогда было всего восемь. Шкаф был заперт снаружи, а это означало, что по крайней мере еще один человек остался в живых, чтобы спрятать ее там. На следующую же неделю ее отправили к дедушке и бабушке, а трупы семьи сложили вместе и похоронили, и дело с концом. В конце концов, это событие настолько стерлось из памяти людей, что они больше не запирали двери на ночь, и перестали прятать оружие под подушками. И вот мы здесь, почти сто лет спустя, и кто-то пытается утверждать, что Эшберны умерли от холеры. Конец.

– Ты осел, Грег, – лицо болтливой дамы исказилось от гнева. – Прямо настоящий шок-жокей.

Высокий худощавый мужчина прокашлялся.

– Вообще-то термин «шок-жокей» в данном случае применим только к радиоведущим.

Говорливая дама была слишком взбешена, чтобы ответить. Она повернулась, бросила недопитый кофе в мусорное ведро и выскочила из кофейни. Грег поднял руки, как бы говоря «что тут поделаешь» , затем тоже поднялся.

– Надеюсь, я не испортил тебе впечатление от дома, – сказал он Эдриенн. – Не беспокойся, Эдит все переделала, когда вернулась сюда. Новые полы, новые стены, многое. Так что, если увидишь какие-то пятна, это, скорее всего, не кровь, – он подмигнул. – Возможно.

Толпа расходилась. У Эдриенн сложилось впечатление, что некоторые из них хотели бы поговорить с ней, но история Грега, должно быть, оставила такое неприятное послевкусие у всех, что они не хотели ничего больше, чем уйти и стереть ее из своей памяти. « Может быть, Грег был прав , – подумала Эдриенн, пока допивала холодный кофе, игнорируя бурление в желудке. – Может быть, некоторые истории слишком ужасны, чтобы их рассказывать».

Эдриенн вздохнула, выходя из кафе. Солнце опустилось гораздо ниже, чем она ожидала. Времени на поиски ответов больше не оставалось, но если она поторопится, то успеет вернуться в Эшберн до заката.

История Грега не выходила у нее из головы, в особенности, образ юной Эдит, запертой в коробке без окон, в то время как ее семью убивали снаружи. Приступ гнева до тошноты скрутил ее желудок. Она поняла, что ненавидит город за то, как жестоко он относился к ее двоюродной бабушке. Изгнание, слухи и даже это мерзкое пари о том, как скоро Эдит умрет, словно шипы врезались в ее сознание. Эдит явно была нездорова, и, быть может, у нее был вспыльчивый и упрямый характер, но общество должно было быть добрее к ней. Эдит явно было нелегко жить в доме, где умерла ее семья.

Тогда зачем она там жила?

Вопрос возник из ниоткуда, но Эдриенн не смогла на него ответить. Грег сказал, что Эшберны были богаты, и у Эдит явно были близкие, если ее воспитывали дедушки и бабушки. Так почему же она решила вернуться в Эшберн?

– Эдди!

У нее даже были деньги, чтобы полностью отремонтировать дом. А если подобная переделка столь истощила ее состояние, она могла бы продать имение и переехать в другой город, в дом поменьше.

– Эдди! Пожалуйста, подожди!

Эдриен резко остановилась. Она была так поглощена разгадыванием своей загадки, что не услышала ни голоса, ни звука шагов. Повернувшись, она моргнула и увидела Сару, которая, прижимая к груди папку, бежала к ней по улице.

– О боже, прости, я не слышала тебя!

– Все в порядке! В порядке, – Сара запыхалась, согнулась пополам и хрипло дышала. – О, ничего себе. Я и не подозревала, что настолько не в форме. А Джейн хочет в следующем месяце заняться пилатесом. Это меня просто добьет.

Эдриенн рассмеялась и похлопала Сару по плечу, пока та переводила дыхание.

– Все в порядке, отдышись. Но, пожалуйста, поторопись, солнце уже близко к закату.

– Я уже почти отчаялась тебя найти, – Сара выпрямилась и убрала пряди волос с раскрасневшегося лица. – Я думал, ты уже ушла домой.

– Ты поймал меня как раз вовремя. Что случилось?

Сара все еще задыхалась, но в то же время казалась взволнованной.

– После того как ты ушла, я не могла перестать думать о тех газетах и вырезках. Поэтому я спросила Пэм, не помнила ли она, спрашивал ли о них кто-то. Она работает в библиотеке… по-моему, дольше, чем я живу. Она удивилась, но ответила, что да, почти десять лет назад за ними приходила Эдит.