Вики Филдс - Умирать не больно [litres]

И если я немного подожду, – думал он, – я увижу его лицо.

– Мы можем не говорить об этом? – спросила Камилла, пытаясь звучать смело, но в тоне все равно сквозили жалость и стыд. Аспен видел, что ей неловко, видел, что она то и дело опускает взгляд и смотрит на свои колени, обтянутые коричневой шерстяной юбкой, а иногда принимается теребить кончик тяжелой косы, перекинутой на грудь. Аспен понимал Скалларк, но он так же знал правила и знал Альму: та будет давить, пока не добьется своего, пока не узнает самые сокровенные секреты – те, которые боишься обсуждать даже с самим собой.

– Нет. – Как Аспен и думал, доктор Сивер была непоколебима. – Мы должны говорить об этом. Потом тебе станет легче, Камилла.

Девушка кивнула, сдаваясь, а Аспен ощутил себя до жути неловко, потому что не хотел бы очутиться на месте подруги. Хотя именно это сделал с Айрленд – заставил ее вывернуться перед ним наизнанку.

– Папа сильно выпивает, – глухо произнесла Скалларк, тяжело сглатывая и избегая смотреть на доктора Сивер. Аспен был в курсе ситуации, но слышать признание из ее уст было неприятно. – А когда выпивает, словно становится другим человеком.

– А твоя мама?..

– Она боится его. Очень сильно боится, – пробормотала Камилла. Она шумно втянула воздух и убрала за ухо волосы, выбившиеся из косы. Когда Аспен случайно заметил на ее шее длинный рубец, у него на руках волосы встали дыбом.

Доктор Сивер вздохнула, откидываясь на спинку кресла. Ее красная помада ярко контрастировала с черной рубашкой, застегнутой на все пуговицы. Эта помада навеяла Аспену воспоминания о матери, и он поежился: думать о ней ему хотелось в последнюю очередь.

– Скажи, она обращалась в полицию?

– Нет, отец убьет нас, если кто-то обо всем узнает!

– Но ведь ты сказала мне, верно?

– Но ведь это правильно?! – Скалларк резко подняла голову, и Аспен увидел в ее глазах неподдельный страх. – Господи, доктор Сивер, вы ведь никому не расскажете о нашем разговоре?!

Альма поднялась на ноги, обошла стол и присела в кресло, стоящее рядом со Скалларк. Взяла девушку за руки и доверительно произнесла:

– Ты правильно поступила, Камилла, решив обо всем мне рассказать, но ты должна совершить еще один правильный поступок. – Голос Альмы стал приглушенным, но тем не менее не утратил властных ноток. – Ты обязательно должна подумать о том, что я сказала. Все зависит от тебя, ясно? Вас с мамой могут защитить лишь в том случае, если вы позволите это сделать.

Скалларк вскочила, вырывая свои руки из хватки доктора Сивер, и расправила свою юбку. Альма поднялась следом, сменив позицию и опустившись на краешек стола, наблюдая за тем, как на лице девушки смешались облегчение и недоверие. Она переживала, что сказала лишнего, и в то же время радовалась, что разделила боль с кем-то еще.

– До встречи завтра, милая, – прервала ее мысли доктор Сивер.

Аспен мгновенно напрягся, приготовившись, что через секунду-другую увидит маньяка, убившего Сьюзен. Тот стоял сейчас за дверью и впитывал до капли историю Скалларк.

Если здесь я, – подумал Аспен, возбужденно сжимая кулаки, – значит, и эта тварь тоже поблизости.

– Камилла, пожалуйста, пригласи следующего в кабинет.

– Да, – с очевидным облегчением кивнула девушка, затем приоткрыла дверь. – Привет. Проходи, пожалуйста.

Аспен сделал несколько решительных шагов к двери, желая увидеть преступника, но тут кое-что произошло.

ТУК-ТУК-ТУК!!!

Аспен открыл глаза и резко сел. Живот скрутило от раздражения и злости, даже голова закружилась. Он ведь мог увидеть убийцу Сьюзен. Он бы проник к нему в сознание, понял, почему тот творит эти ужасные вещи, смог бы сказать обо всем Дориану. Ответ был бы найден, если бы не какой-то идиот, которому срочно понадобилось прийти в гости, – Аспен глянул на часы, – в одиннадцать вечера . Парень подумал о Кае Айрленд, но тут же отмел всяческие мысли, ведь она не знает его адреса и не стала бы появляться здесь так поздно. И кроме того, она все еще злится.

Тук-тук-тук.

Аспен подлетел к двери и раздраженно распахнул ее со словами:

– Еще раз… – От изумления он задохнулся. – Патриция?..

Столько лет он ее не видел… И вот теперь прошлое предстало перед ним в образе красивой худощавой женщины, одетой в светло-коричневое пальто и деловой костюм.

– Аспен, почему так долго? – проворчала она, и по его спине тут же прошел мороз. – Ты собираешься меня впустить?

Это реальность. Это не очередной кошмар, – понял Аспен, потому быстро взял себя в руки и хладнокровно произнес:

– Нет!

– Ну же, не будь ребенком! – Женщина отпихнула его с дороги и деловито прошла в квартиру, топая по паркету каблуками. Аспен яростно захлопнул дверь и щелкнул замком.

– Зачем ты пришла?!

Патриция присела на диван, изящным жестом отложила сумочку и закинула ногу на ногу.

– Я твоя мать…

– Эй-эй-эй, – прервал ее Аспен, на грани того, чтобы заткнуть уши, как детстве.

– Аспен, у меня настали тяжелые времена… – опять начала Патриция, но он уже не слышал. У женщины, которая вышвырнула его из своей жизни, настали тяжелые времена?

Она не знает, что это такое.

– И что? – безжалостно спросил он.

– Аспен, мои родители умерли, – со вздохом ответила она и выдержала паузу. – Они возвращались из Хейдена на автомобиле, и отец не справился с управлением, а потом…

Грудь Аспена сдавило, а перед глазами появились странные ярко-желтые пятна.

Что?..

Мои родители, – сказала Патриция, будто его они никак не касались. Но бабушка с дедушкой были единственными, кто о нем заботился. Ведь он… видел их в конце мая, пару месяцев назад, и тогда эти ребята были полны сил и сарказма. Как такое возможно? Какая еще автомобильная авария?..

У него зашумело в ушах, поэтому он расслышал лишь последние слова Патриции:

– … Будет пресса, Аспен. – Она, оказывается, приблизилась и теперь положила свою ладонь на руку сына, будто желая приободрить, утешить. – Ты должен там быть.

Он моргнул, немедленно беря себя в руки.

– Собираешься превратить все в очередной фарс?

Она всегда была такой, всегда, сколько он себя помнил. Патриция. Известная телеведущая, женщина с прекрасной репутацией, дочь богачей. Ее руки пахли дорогим кремом – запах из детства. Он помнил, как она читала ему сказки про волка, помнил, как готовила ему домашнее мороженое. Но этих воспоминаний было слишком мало. Лучше всего Аспен запомнил, как смотрел на нее через стекло, когда она сидела в студии. Она всегда была за стеклом. Пусть так и остается.

– Аспен… ты обязательно должен быть на похоронах, это не обсуждается! – заявила она безапелляционным тоном, затем смягчилась и провела холодными пальцами по небритой щеке сына. Всмотрелась в его лицо. – Тебе вновь снятся плохие сны?