Ребекка Шеффер - До мозга костей [litres]

В любом случае, если охранники Рейес появятся без руки Ниты, клиент, который, похоже, достаточно богат, чтобы иметь собственных телохранителей, разозлится. И эти телохранители могут прийти и увидеть, что так задерживает Рейес.

Ните нужно больше времени. Ей нужно, чтобы охранники Рейес перестали все вынюхивать прямо сейчас.

Те люди хотели получить руку. Предположительно, женскую – но как они узнают, кому принадлежала эта рука?

У Ниты появилась плохая идея, но она могла сработать.

– Мы позвоним Рейес, – высоким голосом сказал Лоренцо, и Нита услышала звуковой сигнал нажатия кнопки на телефоне.

Она высунулась за дверь и попыталась подать сигнал Ковиту. Он не видел ее – его взгляд в это мгновение приводил в ужас охранника. И, видимо, у Ковита хорошо получалось, так как Лоренцо напрягся от едва сдерживаемого страха.

Черт. Ей нужно все-таки как-то привлечь его внимание.

Нита посмотрела на свою руку. Был один способ. Неужели она хотела это сделать? Нита не горела желанием доставить Ковиту удовольствие, но, задумавшись, поняла: сейчас Ковит не причинит ей вреда, они нужны друг другу, чтобы выбраться отсюда.

Поэтому Нита включила болевые рецепторы в одном пальце – только в одном, ведь она бы не справилась с уровнем боли, который ей пришлось бы вынести, включи она их во всем теле.

Но и это было больно.

Стиснув зубы, чтобы не заскулить, Нита согнулась и прижала мизинец к животу. Она проверяла каждый ноцицептор, чтобы убедиться, что палец все еще работает. Казалось, что его погрузили в лаву и он медленно расплавляется.

В другой комнате раздался резкий вдох, за которым последовал голос Ковита:

– Хороший план. Пойду проверю телефон, может, сообщение пришло.

Нита отошла от двери, и в нее проскользнул Ковит. Палец Ниты пульсировал.

Ковит натянуто улыбнулся и, казалось, подавил дрожь.

– Я так понял, ты хотела привлечь мое внимание?

– Они пришли сюда, чтобы забрать мою руку или руку Миреллы, – ее продали. Они не уйдут отсюда без нее, как бы ты ни старался.

Рука Ковита скользнула в карман к выкидному ножу.

– Другого пути нет?

Нита схватила его за руку, чтобы остановить. Его кожа, как и ее, была липкой от пота, и она быстро убрала ладонь. Ковит посмотрел на Ниту и поднял одну бровь.

– Я пойду за рукой. – Нита открыла жалюзи, висевшие на окне второго этажа, отодвинула москитную сетку и посмотрела на землю. Затем выдохнула. Прыгать не слишком высоко – к тому же она сможет залечить любое повреждение от прыжка. Она повернулась к Ковиту. – Я доберусь туда и возьму телефон Рейес. У нее же есть твой номер, верно? Позвоню, когда буду возвращаться, и ты притворишься, что звонит Рейес, а потом отдашь им руку. А пока тяни время.

Ковит моргнул, затем нахмурился.

– Где ты возьмешь руку?

Нита просто посмотрела на него.

И тут Ковита осенило. Его глаза расширились.

– О-о, – выдавил он.

– Ковит? Пришло сообщение? – позвал голос из коридора.

Дверь начала открываться, но Нита уже нырнула в окно, чтобы отправиться за рукой Рейес.

Нита мчалась по джунглям.

Каждый раз, когда под ногой хрустела ветка или волосы цеплялись за листья, она вздрагивала, боясь, что ее услышат охранники. Глупый страх, ведь они находились в доме и не могли ее услышать.

Дыхание Ниты было горячим и судорожным, потная одежда прилипала к телу, от укусов москитов неприятно покалывало кожу. Когда пролетавшая мимо муха села на нее, а затем приклеилась к потному телу, не в силах взлететь, Нита пришла к выводу: она ненавидит джунгли. Когда – если – она выберется отсюда, то больше ни за что не будет выходить на природу. Такой была ее клятва самой себе.

Вернувшись в город, Нита будет цепляться за бетонные здания и делать глубокие, отчаянные глотки загрязненного воздуха. Если ей удастся вернуться в Лиму с ее кондиционерами, сухим климатом и асфальтированными дорогами, она больше никогда не будет жаловаться на толпы людей.

Мчась по джунглям, Нита внимательно смотрела по сторонам и под ноги, чтобы убедиться, что случайно не сбилась с пути или не наступила на кого-нибудь живого.

Хрустнув еще несколькими ветками, она вывалилась из джунглей на край рынка и тут же побежала дальше по улице. Туфли Рейес были слишком тесными и жали ноги так, что, если бы не отключенные болевые рецепторы, ощущения вряд ли можно было бы назвать приятными.

Избегая людных мест на рынке, уже через несколько минут Нита оказалась перед бетонной тюрьмой, нащупала в кармане ключ, достала его и вставила в замок.

Когда дверь открылась, в лицо ударила струя воздуха из кондиционера. Задохнувшись от внезапной перемены, Нита справилась с первым потрясением и пошла к телу Рейес. Она была очень благодарна за то, что в здании есть кондиционер. Без него, с такой температурой, как на улице, тело Рейес уже начало бы гнить и вонять.

Ните нужны были инструменты. Вспомнив, что видела кое-какие в местном секционном зале, она поспешно отправилась туда, думая о том, как долго Ковит сможет тянуть время.

«Пожалуйста, просто задержи их на несколько минут, Ковит», – думала она. Если охранники решат на него напасть, у Ниты будут большие проблемы. После него они придут за ней.

Нита нашла медицинскую пилу – не лучший вариант, но хотя бы что-то. У девушки не было времени пилить кость – это ручная пила, а не электрическая. Ей нужно высвободить руку из плечевой впадины, а уже потом резать там, где это будет легче всего. Неидеальный вариант. Здесь не помешал бы другой, электрический инструмент.

Она вернулась в коридор и посмотрела на Рейес, тело которой частично растянулось на полу, а голова и часть груди вроде как «прислонились» к стене.

Перед Нитой лежал человек, которого она убила и которого убила и которого сейчас собиралась расчленить.

«С каких пор ты стала серийной убийцей, Нита?» – прозвучал голос в ее голове.

«У меня сейчас нет на тебя времени».

В помещении раздался дребезжащий и пронзительный звонок. Нита опустилась на колени и нашла телефон Рейес. Это был новый, замечательный смартфон с чехлом-накладкой. Нита щелкнула по нему ногтями и положила в карман, игнорируя звонок.

Затем прижала пилу к телу и начала резать.

Ей удалось заглушить угрызения совести, поскольку во время работы она не чувствовала вины за содеянное и ее не тошнило. Нита испытывала только какие-то грустные, смутные и отвлеченные эмоции. Такие возникали, когда она смотрела на тело на своем секционном столе и видела в нем признаки хронического артрита. Это было не настоящее сочувствие и даже не жалость. Нита не знала, какими словами описать эти ощущения. Возможно, другие не испытывали подобных эмоций, а может, просто не хотели признаваться в этом и притворялись, что умеют проявлять сочувствие.