Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

– Мама, тетя ушами шевелит и глазами сверкает! Мама, тетя – лисичка! Лиса Патрикеевна!

Несчастная молодая мамочка нервно обернулась, но Василисы у нее за спиной уже не было. Она скользнула вперед, задев бедром машину, водитель которой кричал что-то зевакам, размахивал оттопыренным указательным пальцем и пытался выбраться на улицу, позабыв отстегнуть ремень. Вдалеке уже завывала сирена.

Но и сирена, и перекрывающий ее своими воплями ребенок Кисунину не интересовали. Ее интересовал Ромка, умчавшийся невесть куда.

Обнаружилась пропажа возле Аничкова моста – и как успел добежать?

Кисунина, стараясь быть как можно более неприметной, свернула влево, к станции экскурсионных корабликов, мерно качающихся на волнах, и встала, скрывшись за фонарным столбом, так, чтобы видеть Рому, а главное – слышать, о чем он беседует с девушкой в спасжилете поверх зеленой парки.

– Так вы не по делам у нас? – ухитрялась та тараторить, одновременно сжимая в зубах сигарету и чиркая колесиком зажигалки, никак не желающей загораться на ветру. – Может, тогда все же покатаетесь?

– Нет, я… я… – Рома замялся и продолжил осторожно, будто ступая по тонкому льду: – Я, эм… к девушке приехал?

Последняя фраза прозвучала вопросительно, выдавая Ромину неуверенность, и Василиса, привыкшая слушать импульсы больше, чем логику, осторожно вздыбила хвосты под юбкой, сложила пальцы мордочкой и шепнула на ухо получившейся зверушке:

– Василисе Кисуниной…

– К Василисе Кисуниной… – растерянным эхом повторил Рома.

Нашлепка у него на голове еще не успела напитаться ведьминой ложью, поэтому лиса могла свободно подсунуть парню свою. Чем она и занималась, осторожно, исподволь подкидывая ему зыбкие образы, среди которых он едва ли мог бы отличить собственные воспоминания от тех, которые пришли извне. Беседы о литературе и редких изданиях превратились в субстрат, из которого выросли поддельные воспоминания о долгих и очень личных переписках. Мельком виденные фото вдруг всплыли в памяти, окрашенные сладостью и восторгом влюбленности на расстоянии. Вспомнилась книга, мельком виденная в поезде, и демоница щедро приправила фантазию заимствованными трагическими образами.

Кисунина лепила иллюзию – поверхностную, но сделанную любовно и старательно. Такую, в которую Рома и сам бы с удовольствием поверил. Закончив плести кружево из нитей правды, полуправды и откровенной лжи, она разжала пальцы и прислушалась к разговору.

– У нее перед общагой еще такое дерево растет уродливое! – уже вполне уверенно вещал молодой человек, даже пальцами изображая переплетение ветвей.

На то, что было видно из Василисиного окна, походило мало, но он старался.

– Нет, ну, по дереву я вам точно не подскажу! – смеялась в ответ девушка. – А общаги у нас тут повсюду. Общаги, гостиницы, хостелы. Там, там, вон там что-то есть… еще от вузов есть. Она учится где-нибудь?

– Она уже умеет… – хихикнула Василиса.

– Она уже… – начал было Рома следом за ней, но прикусил язык и ответил: – Не знаю, если честно.

Девушка в спасжилете, еще раз рассмеявшись и потушив сигарету, пожелала Роме удачи и умчалась обратно к кассе, благо на горизонте появилась целая группа туристов из Китая, непременно желающих прокатиться по Неве и каналам. Пребывающая в благодушном настроении Василиса мысленно чуть подтолкнула их в сторону станции. В конце концов, разговор с девчонкой помог ей.

В ту же толпу азиатов она и спряталась, пропуская мимо себя Романа. Нить, тянущаяся к его макушке, равномерно пульсировала. Но лисья сеть, раскинутая Василисой, не рассыпалась – ведьма и не подозревала, что накачивает энергией чужие миражи. Кисуниной это было на руку – оставалось только идти следом за парнем по кривым улочкам и дворам, время от времени подбрасывая ему неясные силуэты, отдаленно похожие на очертания приметного дерева. Влюбленный парень, взяв пример с бунинских персонажей, не ищущих простых путей, неутомимо шагал вперед и вперед.

Питер в тот момент представлялся ему крохотным уютным городком, щедро напоенным солнечным светом. Тихим, почти провинциальным. В таком и правда ничего не стоило обойти все дворы подряд, разыскивая одну-единственную зыбкую примету. Непременно ее отыскать – и слиться в объятиях с милым созданием… Кисунина передернула плечами:

– Так, главное, самой не увлекаться.

Чтобы отвлечься, лисица принялась копаться в телефоне, вполглаза присматривая за парнем. Среди Роминых друзей обнаружилась одна-единственная София, внешне вполне годившаяся на роль ведьмы. Эдакая воннаби-вамп, без истинной кровожадности и холодности.

– Ну, в принципе…

Лиса вертела фотографию незнакомки так и эдак, представляя ту то на шабаше, то за гадальными картами, то у плиты, варящей мерзкое зелье в эмалированной кастрюле.

– В принципе похожа.

Проблема была только в том, что, несмотря на множество косвенных доказательств того, что эта мадам и Рома общались в сети много и плотно, Кисунина не чувствовала особенного колебания нервов, которое подсказало бы ей, что именно Софа околдовала парня. Лайки, репосты, комментарии… да и в эфире наверняка можно было разглядеть нечто связывающее эту парочку. Но все это чепуха. Невозможно никого приворожить лайками или проклясть в комментариях. Иначе человечество уже давно вымерло бы.

Да и с самим Ромкой нужно было что-то решать. Кружить за ним следом по глухим дворам становилось скучно, и даже его короткие, полные телячьей радости пробежки в погоне за очередным фантомным деревом радости уже не доставляли. Потому Василиса и стала все реже подкидывать парню миражи, увлекшись своими мыслями и смартфоном.

И очнулась, только когда глухая черная тоска в душе молодого человека стала очевидной даже редким прохожим, шарахающимся в сторону от угрюмца. Вечер вступал в свои права, ранние осенние сумерки кормили тени в углах. Ведьмовская нить неистово дергалась, накачивая и накачивая мысли парня энергией… Наконец, как на заказ, показался канал. Ромка сразу же свернул к нему, словно он и был целью путешествия.

Молодой человек подошел к тяжелым чугунным перилам, оперся на них локтями, свесив голову. Депрессивная картина заворожила Василису. С Ромки в тот момент можно было ваять статую «Усталый путник» или «Отчаяние». Красота! Несчастный наивный влюбленный, бесплодные поиски и – смерть… Она уже даже представляла, какими словами могла бы описать короткий полет в ледяную воду, завершая трогательный рассказ.

Лисица застыла через дорогу от Ромы, укрывшись в сгущающейся тени и наблюдая. Парень перегнулся дальше через перила… всмотрелся в ледяную рябь на воде. Ноги он поставил на гранитный парапетик прямо под перилами… склонился еще ниже…