Альбина Нури - Дорога смертной тени

– Это смерть. Почему-то все думают, что смерть – это старуха с косой, но только здесь, в Локко, мы знаем, что это старик. Он носит белый костюм, белый, как саван, и улыбается. От его улыбки пахнет можжевельником. В Локко так всюду пахнет. Это запах смерти…

Дверь туалета открылась, появилась девушка в коротком синем платье с блестками. Ангелина вырвала руку, оборвав Марию на полуслове, и бросилась внутрь, защелкнув хлипкий замочек.

Когда выходила обратно, поварихи уже не было.

Или ее вообще никогда здесь не было? Позже Лина никак не могла решить, видела ли она Марию, или та ей только почудилось спьяну. Все-таки она сильно перебрала. Да и Мария, когда Лина с Митей после приходили обедать в «Подсолнухи», ничем не давала понять, что они виделись еще где-то, за пределами ее ресторана. И говорили о таких странных вещах.

В конце концов, Ангелина уверилась, что той встречи не было. И некоторое время искренне продолжала так считать.

Домой в тот первый вечер в Локко они с Митей вернулись за полночь, долго занимались любовью, хотя ей было сложно сосредоточиться на своих ощущениях: комната вертелась перед глазами, хотелось спать.

Среди ночи Лина проснулась. Ее тошнило, голова болела. Митя спал, и она потащилась в туалет, стараясь не потревожить его. Там ее долго и мучительно рвало, но зато стало легче: противная муть отступила. Лина выпила таблетку от головной боли и вернулась в кровать.

Постепенно боль тоже перестала ее терзать, но заснуть не получалось. Лина знала, что ей необходимо выспаться, иначе она весь день будет как вареная, но сон не шел. Было почти пять утра, когда проснулся Митя. Он тихонько встал и направился в ванную, а она сделала вид, что спит. Его возвращения Лина не дождалась, потому что вправду заснула.

Потом были несколько чудесных дней. Напугав Лину по приезде, Локко вдруг сделался ласковым и податливым. Потом она поняла, что это способ усыпить бдительность, заставить расслабиться, чтобы наброситься с новой силой.

На пятую ночь Лина услышала голоса.

Проснувшись, она услышала, что во дворе играют дети. До ее слуха донесся топот маленьких ног и звонкий хохот, словно ребятишки носились друг за другом.

Она открыла глаза и некоторое время лежала, пытаясь привыкнуть к темноте. Митя крепко спал, его рука лежала поперек ее тела. Тяжесть этой руки, запах Митиных волос были защитой от неведомого. Можно было попытаться не обращать внимания на страшное, постараться снова заснуть.

Почему она сразу подумала про страшное? Ведь это были всего лишь маленькие дети. Но сна не было ни в одном глазу, а в голове почему-то крутилась мысль: это началось.

Она осторожно, чтобы не разбудить ненароком мужа, убрала его руку и встала с кровати.

С балкона ничего разглядеть не получилось, и Лине пришлось выйти из номера и спуститься во двор. Ступеньки лестницы уводили вниз, Лина будто спускалась на дно воронки. Некстати вспомнилась белая рука с дутым кольцом, очертания фигуры в песке. Лина вытерла вспотевшие ладони о ночную рубашку.

Во дворе было темно. Свет фонарей выхватывал из мрака кусочки обстановки: край скамьи, угол цветника, участок дорожки. Слышен был стрекот насекомых – сверчков или, может, цикад. Ангелина ступала осторожно, стараясь не шуметь, и шаг за шагом детский смех и голоса приближались, наплывали из глубины двора.

Она пересекла внутренний дворик, свернула к бассейну и тут увидела их. Мальчик лет шести и девочка чуть постарше сидели на бортике, болтая ногами. Они тихо разговаривали и время от времени принимались смеяться призрачным русалочьим смехом.

Лина стояла и смотрела на них, а они не замечали ее присутствия.

Позже, вернувшись в номер, она скажет Мите, что постояла, посмотрела и ушла. Она солжет. Ей уже доводилось врать мужу – это было необходимо. Как и в этот раз.

Правда же состояла в том, что дети были не одни.

С ними была Наталья Михайловна – хозяйка гостевого дома. Она сидела, обнимая детей за плечи, поглаживая их по головам, и говорила им что-то. Слов не было слышно: вблизи звуки почему-то оказались менее отчетливыми, чем из комнаты, они словно размывались, таяли в воздухе, превращались в отголоски эхо.

Потом мальчик – шустрый ребенок, которому надоело сидеть на одном месте, – вскочил и побежал к детской площадке. Девочка немедленно рванулась за ним. Наталья Михайловна попыталась удержать ее руку, привлечь малышку к себе, но та нетерпеливо вырвалась и бросилась за своим другом. Женщина встала и побрела следом.

Лина смотрела на эту троицу: мальчик добежал до горки, девочка остановилась возле качелей, собираясь покачаться, Наталья Михайловна шла чуть поодаль. Вроде бы в происходящем не было ничего необычного. Кроме того, что дело было ночью.

Но потом фигуры детей внезапно начали таять. Лина поняла, что видит сквозь тело мальчика горку, немного правее – карусель и невысокий заборчик. Девочка тоже исчезала, растворялась в ночном воздухе.

Наталья Михайловна хрипло закричала – крик ее теперь был хорошо слышен – и бросилась к девочке, хотела схватить малышку, но не успела, беспомощно царапнув пальцами по железу. Цикады продолжали стрекотать, но иллюзорных детских голосов уже не было слышно.

Они пропали, как и их маленькие обладатели.

Детей во дворе больше не было.

Некоторое время Лина стояла, застыв на месте, слишком потрясенная, чтобы уйти. Наталья Михайловна отвернулась от обезлюдевшей площадки и заметила ее. Хозяйка подходила ближе, шаркая ногами, и молчала. Руки ее висели вдоль туловища, как поникшие ветки. Подойдя почти вплотную, женщина прошептала:

– Видела их?

Лина кивнула и тоже шепотом спросила:

– Кто это?

– Моя дочь. И племянник. Мы приехали сюда отдыхать. Давно. – Наталья Михайловна заговорила громче.

Ангелина ждала, что она еще скажет.

– Они утонули двадцать два года назад.

– Уто… что? – выдохнула Лина, не желая верить тому, что слышит.

– Штормило. А они не послушались. Катенька так плавать любит… Любила… Мы с сестрой, матерью Толика, сидели на берегу и не успели. Просто не успели.

Она снова замолчала, и Лина не выдержала:

– Если они умерли, как тогда… Что это было?

Наталья Михайловна вздохнула. Вскинула руки к голове, поправила волосы.

– Раз ты видела, значит, один из вас тоже, – безжизненным голосом произнесла она непонятную фразу.

– Что – тоже?

– Некоторые люди приезжают в Локко, чтобы остаться тут навсегда. Не спрашивай почему. Я не знаю – и никто не знает.

– А почему вы не уехали после того, как… – Лина запнулась.

– Не понимаешь? – грустно усмехнулась Наталья Михайловна. – Где тебе понять… Детей-то ведь нет у тебя?