Анатолий Даровский - Часы бьют полночь [СИ]

— Они? — переспросила Оля.

Подумать только! То есть, Женька всё-таки не пустил дело на самотёк? Как давно он молчал о своих догадках, говоря, что ему не хватает данных? Почему скрывал от неё?

Она же почти поверила, что он сдался и пассивно ждёт их хода!

— Да, они, — кивнул Женька. — Не знаю, кто. Может, взрослые. Может, приятная отзывчивая девочка. Предложили бы помощь, но уже не с чудовищами, а с людьми. К тому моменту для меня бы уже разницы, наверное, не было. Возможно, они даже не упоминали бы о тварях, чтобы я не понял, кто они такие. А дальше — дело техники. Либо ты принимаешь нашу помощь, либо попадаешь в тюрьму. Думаю, согласие можно получить и так.

— А если бы ты отказался? — Оля вскинула бровь. Звучало чересчур фантастично даже для ситуации, в которой они очутились. — Что бы они сделали тогда?

— Вот этого не знаю. Но ты не забывай, это только подозрения. Судя по тому, как отреагировал Гоша, правдивые, но… может быть, я всё выдумал. Потому и не хотел тебе говорить, слишком уж оно призрачно и без пруфов.

Это был Женька, которого Оля хорошо знала. Слишком скрытный, чтобы посвящать кого-то в свои догадки — даже её, близкую подругу. Но достаточно рассудительный, чтобы эти догадки строить.

— Мог бы хотя бы поделиться, — вздохнула она. — Я бы прислушалась.

— Да мне самому это в голову буквально недавно пришло, — фыркнул вдруг Женька. — А окончательно оформилось вообще только сейчас. До того я всё думал, что собирается делать Фролов.

— Как ты догадался, что он отошёл от изначального плана? — тихо спросила Оля. — Это же было… ну, вообще неочевидно.

— Ну… — он замялся и отвёл взгляд. — Как бы сказать. Я… не совсем догадался.

— В смысле?! Ты блефовал, что ли?

— И это тоже, но не только.

Оля нахмурилась. Кажется, ситуация прояснялась.

Вспоминались последние дни: она всё говорила, что им нужно действовать, а Женька отнекивался: мол, возможностей нет. И ей начинало казаться, будто он что-то скрывает, мутит воду за её спиной — но смутные подозрения никак не оформлялись в понимание.

— Ты что-то разузнал и мне не сказал? — медленно протянула она. — Ведь так?

— Помнишь, я говорил, что Гоша нигде не появляется один? — негромко откликнулся Женька, не поднимая глаз. — Так вот, это не совсем так. Есть одно место. Догадайся, какое.

Оля открыла рот — и тут же захлопнула.

— Только не говори мне, что ты за ним в туалет ходил!

— Да нет же! — за синяками было не различить, но Оле показалось, будто тот вспыхнул, как девчонка. — Это случайно вышло. Я просто услышал голос из кабинки, а он там… с кем-то по телефону болтает. И говорит что-то в духе: «Точно ничего не делать? Даже пугать не стоит? Что значит — вы сами?». Вот тогда у меня подозрения и возникли.

— И ты опять ничего мне не рассказал…

— Да какая разница-то? — Женька махнул рукой. — Я всё равно не знал, что с этим делать, пока он сегодня на меня не наехал. Видимо, решил, что, если получится, его похвалят. А если не получится, сможет на мне отыграться. Судя по тому, что он мне сказал, исход его особо не волновал.

— А что он, кстати, сказал-то? — вспомнила Оля. — Тогда, шёпотом… что-то важное?

Тот кивнул.

— Он сказал: «Я сделал это, потому что ты меня бесишь, ушлёпок. Мне было пофиг, как всё пройдёт. А им плевать. Им главное, чтобы цель была жива. И поверь, у них много способов». Как-то так. Слова, может, другие, но суть та же.

Что? Серьёзно?!

— Бесишь? — переспросила она. — И что, это… всё? Но почему? Но как… в смысле, пофиг, как всё пройдёт? Неужто ему бы за такое ничего не было? И что за многие способы? Я не понимаю.

— Вот я тоже не понимаю, — со вздохом подтвердил Женька. — Я как раз и думал, что за самодеятельность его накажут. Тем более — за такую бездарную. Но теперь сомневаюсь, повлияла ли она вообще хоть на что-то. А тогда и вовсе растерялся, потому что совсем уж странно.

Оля помотала головой. Она ничего не понимала. С каждой минутой история становилась всё более запутанной.

Одноклассник невесело усмехнулся и взъерошил волосы здоровой рукой.

— Теперь понимаешь, почему я сказал, что рука — это фигня? По сравнению с остальным-то. Фролов, конечно, мог наврать, но если у «них» и впрямь много способов и совсем нет принципов… то мы влипли ещё покруче, чем раньше. И я, и ты. Я хотел хоть тебя уберечь, но, раз они знают, проблемы у нас обоих.

— Ну, не факт, — возразила Оля. — Может, отстанут ещё.

Звучало совершенно неубедительно.

— С чего бы? — Женька пожал плечами и скривился — видимо, шевелиться было больно. — Ничего не изменилось. Они всё ещё нас ищут — и теперь точно знают о тебе. Я всё ещё преступник. А судя по тому, что Фролову было плевать на исход своей затеи, их изначальный план всё ещё в силе. Им ничего не мешает и дальше загонять нас в угол.

— Хочешь сказать, мы только хуже сделали?

— Не знаю. Может, и сделали. Я пытаюсь об этом не думать, хотя бы не сейчас, но понимаю, что сегодняшний день мне ещё долго будет сниться в кошмарах. И тебе, наверное, тоже.

Оля вспомнила: жуткий хриплый смех рвётся из её горла, когда она смотрит на перекошенную рожу Фролова, перечерченную плевком, а внутри горит ненависть, яркая, как путеводный огонь в ночи, и уходит страх, и остаются только непривычная лёгкость внутри да буйное, нелюдское ликование. Злое и яростное, как если бы она и сама была чудовищем.

Даже сейчас отголоски этой тёмной эйфории искрами вспыхивали внутри.

А страха больше не было. Ни единой крупицы.

— Нет, — твёрдо ответила Оля, — не будет.

— Счастливая ты…

— И тебе не будет. Потому что у нас есть чем ответить. Как минимум ты больше не преступник.

Женька с недоверием посмотрел на неё. Правый глаз заплыл, превратившись в щёлку, и выглядел он не лучше жертвы аварии — но даже это не смогло скрыть непонимания на его лице.

Оля улыбнулась и положила на стол телефон. Эффектно, как козырную карту.

— Я записала ваш разговор, когда стояла за гаражами. Если обрежем часть про чудовищ, получим доказательство твоей невиновности. Одной проблемой меньше.

Она непонятно себя чувствовала. Раньше воодушевление, приходившее в критические моменты, всегда уходило вместе с опасностью. Но, похоже, сегодняшний день что-то необратимо сломал. Оля ощущала себя так, будто была готова свернуть горы. Идти вперёд, несмотря ни на что, полнясь внутренним огнём.

Казалось, коснись она сейчас рукой пролетавшей мимо мелкой твари — и та рассыплется в пепел.

Женька потянулся здоровой рукой к телефону, осторожно нажал на сенсор. Из динамика полился хрипловатый, прокуренный голос Гоши:

«Знаешь ли, они и вправду верят, что «кошачий маньяк» — это ты…».

«Что ты сделал?».

«Вопросы тут я задаю. Ты, парень, не в том положении. Совсем…».