Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

Декабрьское небо — холодное и пористое, как серый чугун — лениво сыпало снежком. Снежинки были маленькие и скромные, они облетали прохожих, липли к домам и деревьям.

Дом стоял высокий, зеркальный. Он словно прикрывал пикантные места небосвода. Дмитрий Эдуардович подошёл к первому подъезду и, не давая себе опомниться, распахнул тяжёлую дверь и вступил в парадную. Остановился, потрясённый.

Он, конечно, не ожидал увидеть тесную клетушку, украшенную единственно почтовыми ящиками и граффити, но и не залитый светом вестибюль, больше похожий на холл гостиницы. Нет. Не такое. Всё блестело и играло, словно насмехаясь над мерой и скромностью. Мрамор и гранит сражались текстурами, поверх вились ценные породы дерева и латунь, высокий потолок истекал гипсовыми формами.

Дмитрий Эдуардович осторожно шагнул по полу из природного камня. Роскошь определённо позволяла владельцам квартир чувствовать себя как дома, но вот гостей на каждом шагу и опрометчивом взгляде упрекала в бедности.

Пост охраны располагался слева; за пуленепробиваемым стеклом поднялся улыбчивый детина.

— К кому, отец?

Дмитрий Эдуардович снова остановился и стянул с головы фетровую кепку. Почему-то мелко дрожали губы.

— Я, знаете ли… зашёл…

— А! Узнаю! — громыхнул охранник. — К Артёму Павловичу! Вижу! Вот только недавно ролик крутили!

— К Тёме, — обрадовался Дмитрий Эдуардович. Закивал. — Да, да, к нему.

Над широкими плечами охранника на металлическом холсте горели разноцветные лампочки.

— Подниметесь? Или попросить Артёма Павловича в сигарную комнату?

То, что здесь имеется сигарная комната, удивило Дмитрия Эдуардовича уже не так сильно. Стал привыкать. «Наверняка, и зимний сад найдётся».

— Хочу подняться, проведать. И если можно… сюрприз сделать.

— Извините, не положено. — Охранник даже немного пригорюнился, будто искренне хотел выполнить просьбу, но не мог. — Но… давайте, я подам картинку на мониторы квартиры с… — Детина подмигнул, — небольшим опозданием? Он увидит вас уже у дверей.

— Благодарю, — искренне сказал Дмитрий Эдуардович.

Он не решался сделать первый шаг к ступенькам, не был уверен, что разговор закончен, но ширящаяся улыбка охранника придала сил. Дмитрий Эдуардович стал подниматься по широкой, пахнущей деньгами, лестнице.

— Эй! — окликнули снизу.

Сердце ёкнуло, споткнулось, заболело. Дмитрий Эдуардович с трудом обернулся — и увидел вздёрнутый большой палец.

— Классно сыграли! — крикнул охранник. — Лучший отец ролика! Чесслово!

— Спасибо… — пробормотал Дмитрий Эдуардович, опомнился, понял, что его не слышно, и крикнул: — Спасибо!

Охранник поднял руку с поднятым большим пальцем ещё выше.

На звонок долго никто не подходил. Квартира с номером «22» игнорировала попытки Дмитрия Эдуардовича обратить на себя внимание. Дверь равнодушно смотрела большим чёрным видеоглазом.

Наконец, открыли. Без разговоров через сталь и электронику.

— Я тебя не сразу узнал. Смотрю и не понимаю: кто, — Тёма поманил в квартиру, не глядя на гостя (насмотрелся в мониторы), говоря на ходу, на полпути в зал. Окно, заменяющее стену, смотрело в сад. Несколько стеклянных панелей было приоткрыто. «Он не простынет?»

С окончания съёмки рекламного ролика Тёма приосанился, поправился, словно повзрослел на год-другой. Да, он и прежде «становился старше», как только выключалась камера, но сейчас…

— Сколько вам лет? — не сдержался Дмитрий Эдуардович.

— Двенадцать. Почти тринадцать, — важно сказал Тёма. — Но мне всегда дают меньше. Сначала стеснялся, а потом научился пользоваться. В бизнесе — это большой плюс.

— Да, конечно…

— Как ты меня нашёл?

— Это не трудно. Вы популярны.

— Фаст-фэмили не делится адресами «детишек». Настоящими адресами.

Дмитрий Эдуардович кивал, хотя Тёма не видел его — смотрел на сад. Яблоки, вишни и сливы потеряли листву, но не изящество; деревья украшали цветы из разноцветного стекла.

— Нет-нет… я узнал ваш адрес в агентстве… у меня знакомая в плановом, понимаете, и я…

— Ясно, — перебил Тёма. — Что ж, можешь пройти, присесть. Спонтанные встречи — не стоит упускать такие шансы.

— Шансы на что?

Тёма повернулся и подмигнул. В его улыбке было мало тепла. Скорей, холодная восторженность случаем.

— На что угодно. На новое знание. На интересное общение.

— Да, да, разумеется… — пролепетал Дмитрий Эдуардович, устраиваясь в кресле. Кресло пыталось его вытолкнуть.

— Отключи массажную функцию, — подсказал Тёма.

— Ага… да… сейчас…

Кнопок на панели подлокотника было слишком много для «ага, да, сейчас», и поэтому Дмитрий Эдуардович просто сел на диван, рядом с электронной книгой.

Из просторной комнаты можно было попасть минимум в пять других помещений. За открытой дверью справа виднелся стол для игры в аэрохоккей, баскетбольное кольцо и растущие из пола, точно грибы, динамики.

— Что будешь пить? — Тёма нажал на хромированную панель, и она послушно скользнула вверх, открывая ряды бутылок и банок.

— Э-э, тоже, что и… вы, — Дмитрий Эдуардович безумно хотел назвать мальчика сыном, но боялся.

— Хороший выбор, — похвалил Тёма. — Сейчас быстро охладим.

Пока мальчик хлопотал в баре, Дмитрий Эдуардович взял лежащий на диване ридер — экран книги ожил под пальцами — и стал читать:

« Старик в нормальной семье не чувствовал себя обузой, не страдал и от скуки. Всегда у него имелось дело, он нужен был каждому по отдельности и всем вместе. Внуку, лёжа на печи, расскажет сказку, ведь рассказывать или напевать не менее интересно, чем слушать. Другому внуку слепит тютьку из глины, девочке-подростку выточит веретенце, большухе насадит ухват, принесёт лапок на помело, а то сплетёт ступни, невестке смастерит шкатулку, вырежет всем по липовой ложке… Немного надо труда, чтобы порадовать каждого! »

— А вот и холодненькое.

Дмитрий Эдуардович поднял взгляд. Перед ним стоял Тёма и протягивал запотевшую бутылку. Дмитрий Эдуардович поспешно отложил ридер и принял угощение.

— Благодарю, — Он сделал глоток, ничего не понял и сделал второй. — Вы это читаете?

— Читаю, — кивнул Тёма, устраиваясь напротив. — Книги о прошлом веке, о другой эпохе. Нас всегда учили, что прошлое нужно как минимум для одного.

— Для чего же? — Дмитрий Эдуардович покрутил в руках бутылку. Этикетка сообщила, что он пьёт безалкогольное пиво.

— Для ловли в нём новых идей. Как бы это странно ни звучало.

— А где учили?

— В специнтернате, где же ещё. Мне повезло. А мог ведь расти с какой-нибудь мамашей, верящей в то, что она обеспечит и воспитает ребёнка. Некоторые до сих пор рожают, представляешь? Сами! Мог ведь попасть в другой сектор специализации, готовиться в промышленники или гуманитарии. Но, мне подфартило, я стал работать почти с пелёнок. Спасибо рынку семьи.